— Ты так думаешь? — спросил он. — Твоя похвала приятна мне, дорогая.

— Ты частично написал их здесь? Что же останется на мою долю, если рядом будет такой талантливый соавтор?

— Да, я пишу большинство песен здесь. Это удобно и в другом отношении — мои родные живут не так далеко отсюда, и они иногда навещают меня.

— Я думала, ты живешь в Лондоне.

— Главным образом, там. Но, когда мне нужно серьезно поработать или хочу побыть в одиночестве, то приезжаю сюда.

— Вероятно, большая семья тебе мешает? — произнесла Кэтрин, притворно равнодушным тоном.

Он ничего не сказал, помня, что разговор о семье для нее — запретная тема. В прошлом он порой затрагивал эту тему, но она всегда уклонялась от нее.

Фредерик знал, что она была единственным ребенком и так же, как и он, в семнадцать лет ушла из дома. Удовлетворить свое любопытство он как-то попытался, спросив у Марианны о семье Кэтрин. Но Марианна не раскрыла тайну, хотя знала все, что касается подруги. Эта тайна одновременно огорчала и привлекала Фредерика. Но в конце концов он перестал ее спрашивать и сейчас продолжил свой рассказ.

— Нас не побеспокоят ни семья, ни соседи. Домоправительница, миссис Даймонд, живет далеко, на ферме. Она очень порядочная и высоконравственная особа.

— Наверняка подумает о нас самое худшее, — озабоченно сказала Кэтрин.

— Самое худшее? — Фредерик с удивлением посмотрел на нее.

— Конечно, что ты и я скрываем незаконные любовные отношения.

— И это самое худшее? Мне это кажется привлекательным.

Кэтрин покраснела и опустила глаза.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

Он с улыбкой поцеловал ей руку.

— Я знаю, что ты имеешь в виду. Беспокоишься, что тебя отнесут к категории падших женщин?

— Меня относили к этой категории целых шесть лет. Каждый раз, когда я покупала журналы, я приходила в ужас. Ты в курсе, сколько писали о моих любовных приключениях? Я никогда не говорила тебе об этом?

— Считается, что звездам эстрады и кино присуще сверхактивное половое влечение, это как часть их профессии.

— Пресса позволила себе воспользоваться такими представлениями, — сухо ответила Кэтрин.

— В последнее время я посещал заведения определенного сорта. Там были девицы гораздо лучше большинства наших эстрадных примадонн.

Кэтрин встретила молчанием его слова, пытаясь их осмыслить, затем запинаясь произнесла:

— И скольких их у тебя было?

— Двадцать — тридцать, — усмехнулся Фредерик. — Разве тут считаешь. Думаю, это лучше, чем быть излишне умеренным.

Кэтрин принужденно засмеялась.

— Ну и хороша же я, спрашивая о количестве твоих побед, какое мне до них дело!

Машина между тем взбиралась наверх по усыпанной щебнем дороге.

Кэтрин увидела трехэтажный каменный дом строгой архитектуры, с крепкими ставнями, выцветшими от ветра и непогоды. Когда-то они были зелеными. На крыше дома торчало несколько труб. Тонкие клубы дыма сливались со свинцовым небом.

— Ох, Фред, какая прелесть!.. — в восторге воскликнула девушка. — Как замечательно, что ты нашел такое место, как это.

Она выскочила из машины, обогнула дом и обнаружила, что позади него — море! Она стремительно бросилась к опорной стене, сложенной из естественного камня.

Кэтрин посмотрела вниз, через ограду, доходившую ей до пояса; там волны пенились и разбивались о подножие зубчатых скал. Море ревело, грохот был неистовый. Она стояла как зачарованная под мелким дождем, не обращая на него внимания.

— Сказка! Сказка! — Она побежала изучать дом и все, что было вокруг него. Переплетавшийся дикий виноград, кусты роз и жимолости, сад камней среди нежных побегов зелени — все это было так прекрасно, что у Кэтрин перехватило дыхание.

— Внутри дома ты тоже очутишься в сказке, — сказал Фредерик, наслаждаясь ее восторгом. — А я хочу пить.

— Фред, какой ты неромантичный. — Она еще раз окинула взглядом дом.

— Романтичный или нет, как тебе угодно, а я хочу принять горячую ванну и выпить чашку чая.

— Звучит заманчиво. Нам дадут ячменные лепешки со сметаной? Я что-то уже забыла их вкус! А я их так люблю!

— Вот и попробуешь их у миссис Даймонд. — Фредерик положил руку на дверной молоток, но не успел поднять его, как дверь открылась.

Миссис Даймонд выглядела точно так, как обрисовал ее хозяин дома. Это была женщина с виду очень суровая, крепкого сложения, с темными волосами, тщательно собранными в пучок, и цепкими глазами. Проницательным взглядом она быстро окинула Кэтрин, этот взгляд с неодобрением задержался на одежде незнакомой особы, но в глазах, обращенных на Фредерика, было трепетное восхищение.

— Доброе утро, мистер Эмбридж, — проворковала она. — Вы приехали вовремя.

— Приветствую вас, миссис Даймонд, рад вас видеть снова. Это мисс Джонер, она остановится у меня.

— Ее комната готова, сэр. Доброе утро, мисс Джонер.

— Доброе утро, миссис Даймонд, — сказала Кэтрин робко. Грозная домоправительница напугала ее. — Надеюсь, я не доставлю вам хлопот.

— Здесь их немного. — Она снова перевела взгляд на Фредерика. — Камин разожжен, припасы в кладовке, как вы поручили. Еда на вечер готова, ее только придется подогреть, когда вы захотите есть. Мистер Даймонд заготовил для вас много дров, ночи холодные и сырые. Сейчас он принесет ваши чемоданы. Мы слышали, как вы подъехали.

— Спасибо. Нам нужна горячая ванна и чай, который вы так хорошо завариваете. Хочешь еще что-нибудь для себя, Кэт?

— Прости, что ты сказал?

Фредерик улыбнулся.

— Не хочешь ли чего-нибудь, прежде чем миссис Даймонд пойдет готовить чай.

— Нет. — Кэтрин заискивающе посмотрела на строгую домоправительницу. — Я убеждена, что все будет прекрасно.

Миссис Даймонд величественно выплыла из комнаты. Фредерик усмехнулся, перехватив испуганный взгляд своей гостьи.

Кэтрин только тогда успокоилась, когда они остались одни.

Теперь можно было осмотреть внутренность дома. Вот в этой комнате ей и Фредерику суждено работать в течение нескольких недель. Большой старый рояль стоял около двух узких окон. Девушка открыла крышку и пробежалась по клавишам, звучал он великолепно. Коврик под роялем покрывал дубовые доски пола. Портьеры кремового цвета с вышивкой ручной работы, две удобные софы и несколько столиков прошлого века составляли обстановку комнаты.

В большом камине потрескивали дрова. Кэтрин сдвинула шторки, прикрывающие картины, чтобы рассмотреть живопись. Это оказались портреты. Младший брат Фредерика выглядел таким же самоуверенным, как и старший. На другом портрете была изображена женщина — поразительно красивая, с огненно-рыжими волосами и блестящими зелеными глазами, лет двадцати пяти. Кэтрин догадалась, что это сестра Фредерика. Они были похожи, несмотря на различие в цвете волос и глаз. Рядом висел групповой портрет — светловолосый мужчина с двумя мальчиками, у всех были типичные для Эмбриджев насмешливые глаза. На стенах размешалось еще множество групповых портретов разных родственников — у Эмбриджев были большие семьи.

— Ты старший ребенок в семье? Кажется, я где-то читала об этом. Сходство удивительное.

— В основном по материнской линии. Но позволь мне проводить тебя наверх и дать возможность устроиться. Я рад, Кэт, что ты здесь и что тебе нравится мой дом. Я никогда не видел тебя в моей домашней обстановке.

Позже, нежась в горячей ароматной ванне, Кэтрин размышляла о Фредерике, о том, с каким вниманием тот относится к своим родным, как заботится об их судьбе, о доме, в который, казалось, вложил свою душу… Для нее же домом были гостиницы в разных городах, где она пела. Даже собственный особняк в Лондоне почему-то не ассоциировался у нее с родным очагом. Может, поэтому она и отдала его с легким сердцем, за исключением музыкального салона, на откуп Марианне. Сначала ее устраивало подобное положение вещей. Но чем она становилась знаменитее, тем больше нуждалась в какой-то прочной основе, привязанности к родному месту, к родному человеку. И ей вдруг представилось, что она могла бы обрести все это, связав свою судьбу с Фредериком.