— Я купил самолет три года назад, — сообщил с гордостью Фредерик, растянувшись на тахте и наблюдая, с каким интересом Кэтрин рассматривает каждый предмет. Она сейчас выглядела совсем по-другому, чем сразу после концерта: гораздо спокойнее. И Фредерик считал, что это и его заслуга. Без косметики ее лицо было гораздо прекраснее и одухотвореннее. Кэтрин сразу же после выступления с удовольствием поменяла роскошное платье на линялые джинсы и кроссовки. Не по размеру большой желтый свитер скрывал ее стройную фигуру. — Ты все еще не любишь летать на самолетах? — спросил Фредерик.

— Да, а ты думал, что за шесть лет я могла измениться? — Кэтрин продолжала осматривать салон, осваиваясь постепенно в новой обстановке. Она всегда нервничала во время многочасовых перелетов через океан.

— Сядь и пристегни ремень, — подсказал Фредерик, посмеиваясь над ее страхами. — Ты даже не почувствуешь, как мы окажемся в воздухе.

— Ох, у меня ужасно долго замирает сердце. — Она с тревогой ждала, когда Фредерик скажет пилоту, что они готовы.

Наконец самолет оторвался от земли.

— Через несколько минут меня начнет буквально трясти. Я могу жить только на земле.

— Давай выпьем кофе.

— Давай. — Она прижалась носом к иллюминатору, за ним была ровная бесконечная чернота. — Да, хорошо бы выпить кофе, а потом, ты можешь рассказать мне о своей потрясающей идее, которую собираешься воплотить в партитуре.

— Их несколько. Наверное, и у тебя есть собственные.

— Да, конечно. — Отвернувшись от иллюминатора, Кэтрин воззрилась на него. — Как ты думаешь, мы скоро начнем спорить?

— Довольно скоро. Давай подождем, по крайней мере, до того, как устроимся в доме. Марианна тоже скоро вернется в Лондон? Или ты оставила там запасной якорь?

Вдруг неприятное чувство вины темной тенью проплыло в ее душе, омрачив радость возвращения домой. Перед поездкой на гастроли она посетила мать в больнице, но этот визит был уж слишком непродолжительным. Она торопилась, хотела только убедиться, что матери сняли гипс после очередного перелома, что лицо у нее не такое худое, как в прошлое посещение. Конечно, мать стала извиняться, просить прощения и плакать, как всегда это бывало…

Она попыталась отвлечься от тяжелых мыслей.

— Нет у меня никакого запасного якоря.

— Что ты говоришь? Тогда скажи, что у тебя случилось?

Она пожала плечами. Сейчас ей не хотелось чувствовать себя несчастной.

— Ничего, в самом деле ничего. — В буфетной засвистел чайник, и Кэтрин улыбнулась. — Нам подают сигнал.

Фредерик встал, чтобы заварить кофе.

— Тебе черный?

Девушка кивнула с отсутствующим видом.

Он принес кофе, взял свою чашку и, осторожно прихлебывая, смотрел на Кэтрин.

— Что ты делаешь? — спросила она.

— Вспоминаю.

— Не надо…

— Ты слишком многого хочешь от меня. Ведь так?

На свой вопрос он не получил ответа.

Кэтрин не вполне доверяла ему, и он это чувствовал. В этом была суть проблемы их отношений. Кэтрин сидела, как обычно, скрестив ноги и положив руки на колени. Поза ее казалась спокойной, но пальцы нервно двигались.

— Я по-прежнему хочу тебя. Ты знаешь это, правда?

Его вопрос снова остался без ответа, но он видел, как пульсирует жилка у нее на шее. Помолчав, она спокойно произнесла:

— Мы собираемся работать вместе, и лучше наши отношения не осложнять.

— Но, может быть, мы попробуем проще смотреть на вещи?

Фредерик допил кофе, прошелся по салону, сел рядом с Кэтрин и притянул ее к себе.

— Успокойся, — сказал он, когда она стала сопротивляться, — поверь мне. Я знаю, как ты устала. Когда ты станешь доверять мне, скажи? — Он повернул ее лицом к себе, чтобы она могла видеть его, и с нежностью смотрел на нее до тех пор, пока она не прильнула к его плечу и не издала глубокий вздох. Он почувствовал, что она засыпает как ребенок у него на плече. Она действительно безумно устала за время гастролей.

Фредерик бережно отнес ее на тахту, погасил свет, устроился в глубоком кресле и закурил сигарету. Время шло, он смотрел на мерцающие звезды в иллюминаторе и слушал тихое ровное дыхание девушки. Не в силах удержаться, он подошел к ней и лег рядом. Она зашевелилась, но не проснулась, когда он убрал волосы с ее щеки, только уютно прильнула к нему. Чувство глубокой нежности охватило его, и оно было сильнее его желания. Он осторожно обнял ее и спокойно уснул.

Фредерик проснулся первым, и, по привычке, его разум и тело проснулись одновременно. Рядом с ним спала Кэтрин. Она лежала, согнув колени, нежная, теплая, трогательная как дитя. За иллюминатором было серо, начинало светать. Фредерик осторожно соскользнул с тахты и встал, намереваясь приготовить кофе. Часы на руке показывали, что скоро они приземлятся. Он проголодался и с нетерпением думал о завтраке. Дорога от аэропорта до дома займет немало времени. Он вспомнил, что по дороге на Сандерленд им встретится деревенская гостиница, где хорошо покормят и подадут кофе куда лучший, чем растворимый.

Услышав, что Кэтрин шевельнулась, он подошел к проходу и смотрел, как она просыпается. Девушка застонала, перевернулась и попыталась зарыться лицом в подушку. Потом медленно, с неохотой вздохнула и открыла глаза. Фредерик с усмешкой наблюдал, как она осматривала салон, сначала без интереса, потом смущенно и наконец поняла, где находится.

— Доброе утро, — приветствовал ее Фредерик. Она не смогла скрыть удивления, видя, что он уже встал и вполне бодр.

— Кофе… — пробормотала она и снова закрыла глаза.

— Сейчас будет, чайник уже вскипел. Как тебе спалось?

Проведя рукой по волосам, все еще сонная, она протерла глаза и села.

— Еще не знаю. Спроси меня попозже. — Кэтрин снова повалилась на тахту, свернувшись клубочком.

Фредерик орудовал в буфетной, и она слышала — он что-то говорил ей, но ее сознание еще не включилось. Поэтому она не пыталась ни понять, ни ответить.

— Вот, дорогая, — он протянул ей чашку, — глотни, и ты почувствуешь себя лучше. — Он сел с ней рядом. — У меня есть брат. Когда он просыпается, то готов укусить каждого, кто подвернется под руку.

Кэтрин попробовала кофе. Он был горячий и крепкий.

— Извини меня, Фред, просто я по утрам иногда плохо себя чувствую. Я даже не представляю, сколько сейчас времени. А бывают дни, когда я все время чувствую себя разбитой и у меня все валится из рук.

— Хорошая еда восстановит твои силы, — сказал Фредерик, допивая кофе.

— А по-моему, сон лучшее лекарство. Кажется, мы скоро приземляемся?

— Через час, как я говорил.

— Хорошо, оставшееся время я потрачу на то, чтобы окончательно проснуться. Я спала как сурок. — С этими словами она повалилась на спину и, вытянувшись, замерла. — Я плохой компаньон.

Своим поведением она снова хочет отпугнуть меня, подумал Фредерик.

— Со мной такое случается, когда я возвращаюсь с концерта. Лучше будет для нас обоих завтра отдохнуть. Как ты спал?

— Замечательно, с тобой рядом.

Кэтрин открыла от удивления рот.

— Что-о-о?!

— Я сказал, что хорошо спал с тобой, здесь, на тахте. Ты так уютно прижималась ко мне.

Кэтрин видела, что он наслаждается ее реакцией. Его синие глаза смеялись.

— Ты не имел права… — начала было она.

— Я всегда мечтал стать первым мужчиной, который будет спать с тобой. Хочешь еще кофе?

Лицо Кэтрин запылало, глаза потемнели от гнева. Она вскочила. Фредерик выхватил у нее чашку с кофе, опасаясь, что она бросит ее в стену. С минуту она стояла, тяжело дыша.

— Напрасно тешишь себя такой мыслью. Ты не знаешь, со сколькими мужчинами спала я до тебя.

Очень осторожно он поставил обе чашки на стол и спокойно посмотрел на нее.

— Ты невинна сейчас так же, как в день своего рождения, Кэт. Едва ли хоть один мужчина дотронулся до тебя и тем более слился с тобой в любви.

Она взорвалась как порох.

— Ты ничего не знаешь обо мне, Фредерик Эмбридж! И это не твое дело, были у меня мужчины эти шесть лет или нет!