— Как тут хорошо, правда? — тихо спросил Кларк.

Она слишком поздно вспомнила, с какой легкостью он умел читать ее мысли. Оливия взглянула на него. Взгляд Кларка встретился с ее взглядом, он подался вперед, и годы разлуки перестали существовать для Оливии.

Губы Кларка нашли ее губы, и в ту же секунду Оливия почувствовала то, что чувствовала всегда, когда находилась рядом с Кларком, — желание. На несколько долгих секунд она забыла обо всем и, упиваясь близостью мужчины, которого когда-то любила больше всего на свете, ответила на его поцелуй.

Любила до того, как Кларк решил, что выбранный им путь — единственно верный.

Эта мысль вернула Оливию к действительности, и она, отпрянув от него, стала кутаться в одеяло, словно оно могло защитить ее от Кларка.

— Ты не должен был делать этого, — проронила Оливия, невидяще глядя перед собой.

— Почему? — спокойно спросил он. — Потому что тебе это так нравится, что у тебя возникают мысли о том, куда это может тебя завести? Тебя волнует, что желание ты должна чувствовать только к мужчине, за которого выходишь замуж, да в придачу еще целую гамму чувств?

Целую гамму чувств, не пережитых мною с Кларком, раздраженная его настойчивостью, подумала Оливия.

— Откуда тебе знать, что я не испытываю ничего подобного к Родерику?

— Потому что ты не поцеловала его, когда он примчался в ресторан Марты. Потому что за все время, проведенное рядом с ним, ты едва удостаивала его взгляда и не прикасалась к нему.

— И что?

— А то, что ко мне ты прикасалась все время. — Кларк умолк, давая Оливии возможность вникнуть в смысл сказанного им. — И ты даже не поцеловала его на прощание, когда он уезжал, я наблюдал за вами в окно и все видел.

Положение было щекотливым. Оливия кусала губы, не зная, как выпутаться из этой ситуации.

— Со мной ты всегда прощалась. — Кларк улыбнулся уголками губ. — Долгим поцелуем.

Таким же, как сейчас. Оливия подумала, что не должна позволить Кларку заметить, как этот поцелуй повлиял на нее.

— Да, но это не помогло нам остаться вместе, не так ли?

Кларк передернул плечами, выказывая недовольство ее словами, но тем не менее вынужден был признать их правоту.

— Что в свою очередь должно продемонстрировать тебе, что сексуальная совместимость не имеет никакого отношения к совместимости в браке, — добавила Оливия. — Наши с Родериком взгляды на брак весьма схожи, если речь идет о крепкой семье.

— По-вашему, крепкая семья та, что живет на одном месте, — вызывающе заявил Кларк.

— Именно, — в тон ему подтвердила Оливия.

— Я слышал, ребенком ты, до того как Фредерика взяла тебя к себе, сменила несколько приютов. Это так?

Оливия утвердительно кивнула.

Она не забыла отвратительно пугающее чувство беспомощности, когда после смерти матери оказалась в приюте — без друзей, без средств к существованию. Совершенно одна. Брак с Кларком означал бы для нее еще большее одиночество. Оставаться одной, когда он неделями находится в разъездах... нет, она не способна на такое. Никогда.

— Я хочу быть уверена, что мои дети не будут знать тревог, что у них будет много родных и друзей, которые окажутся рядом с ними, если это потребуется, — сказала она. — И Родерик хочет того же, что и я: семьи и стабильности. Для него, как и для меня, это очень важно. Ты этого никогда не понимал.

— А вот и нет, понимал.

— Тогда почему ты буквально наплевал на собственных родителей, брата и племянника? — Оливия понимала, что затрагивает опасную тему, но была не в состоянии совладать с собой.

— Тебе ни к чему это знать.

— Я должна знать! — не унималась она.

На карту было поставлено очень многое — счастье Эрика.

— Потому что мне было тяжело видеть тебя и не иметь возможности обладать тобой, как мне того хотелось. — Кларк пристально посмотрел на нее.

— Как тебе того хотелось? То есть я должна была тащиться за тобой туда, куда ты решишь отправиться?

— Ну, если тебе так хочется, то да.

Оливия отрицательно покачала головой.

— Так могло бы быть. Но нет, уволь.

— Не волнуйся, я не предлагаю тебе ничего подобного.

— Что ж, отлично, выходит, между нами ничего нет, так?

Вот именно. Между ними ничего нет. Это точно, подумал Кларк.

— Тогда прекрати винить меня за то, что наплевал на своих родственников! — вспылила Оливия. — Это несправедливо!

Резким движением она избавилась от одеяла, выскочила из машины и направилась к самой кромке воды. Кларку показалось, что Оливия достала что-то из кармана и бросила в воду.

Не существует ли какой-то иной причины, почему я не хочу часто видеться с родственниками? — задумался Кларк, наблюдая за Оливией. Неужели со мной не все в порядке, раз я не хочу сидеть всю жизнь на одном месте? Об этом стоит поразмышлять. Но не сейчас, позже. Сейчас мне необходимо обсудить с Оливией более важные вещи.

Неслышно ступая, он направился к ней.

— Так что же все-таки происходит между тобой и Родериком?

Оливия, услышав вопрос, отшатнулась. В иной обстановке Кларка, вероятно, позабавила ее реакция, но испуг Оливии был чересчур явным. Кларк решил, что, какова бы ни была их тайна, тайна эта очень серьезная. И еще он был почти уверен, что добровольно Оливия ему эту тайну не откроет.

— О чем это ты? — спросила она, с неудовольствием отметив, что голос от волнения сел.

— Именно об этом и говорится во второй части анонимного письма. Что вас связывает вовсе не любовь. — Кларк сделал паузу, мысленно дав Оливии минуту на размышления и ответ, но она молчала и лишь нервно теребила край футболки. — Если ты не хочешь поведать мне свои тайны, — продолжил он, — тогда хоть объясни, почему Родерик заставил тебя тащиться ночью за мной и Эриком?

О, на этот вопрос Оливия могла ответить!

— Эрик стал очень ранимым после смерти Глории. Нас с Родериком волнует, что он привяжется к тебе, станет питать бесплодные надежды, а ты, как всегда, уедешь, и Эрик не справится с этим...

— То есть твоя задача сделать так, чтобы он не слишком привязывался ко мне, — сказал Кларк.

Оливия утвердительно кивнула. Она заметила разочарование и обиду на лице Кларка, и сердце ее дрогнуло. Но уже в следующую минуту Кларк справился с собой и обида исчезла с его лица.

— Что ж, так тому и быть. Меня это не трогает, — заявил он.

Кларк солгал. Но факт оставался фактом: Оливия сама кое-что скрывает от него и, пожалуй, не имеет права оспаривать его утверждения, даже заведомо ложные.

Достав из кармана пару монеток, Оливия протянула ему одну.

— Помнишь нашу игру?

— Кто дальше бросит монетку, желание того будет исполнено.

— Да. Обещаешь?

— Разумеется.

Размахнувшись, они почти одновременно швырнули свои монетки, но в неярком свете луны было трудно определить, кто оказался победителем.

— Ты, кажется, делаешь успехи, — сказал Кларк.

— Нет. Я просто стала сильнее.

— Пожалуй. В жизни такое происходит.

— В жизни... Да, конечно, а еще я ежедневно тренирую мышцы при замесе теста, помогая Фредерике в ее чайной, — пояснила Оливия. — Раз уж речь зашла о Фредерике, знаешь ли ты, какое первое доброе дело тебе предстоит сделать завтра?

— Какое же?

— Помочь мне в чайной, чтобы у Фредерики был выходной.

Кларк недовольно скривился. Торчать в чайной не входило в его планы — он хотел попытаться освободиться от настойчивой опеки своего брата и Оливии, чтобы без помех выяснить правду о них.

— Родерик наверняка не стал бы работать в чайной в свой медовый месяц, — проворчал он.

— А вот и стал бы. Ты же обещал заменить его, Кларк, — напомнила Оливия. — Не стоит теперь отпираться.

Кларк подумал, что чайная — столь же подходящее место для встречи с таинственным корреспондентом, как и любое другое, но мысль о нудной работе на протяжении всего утра вовсе не отвечала его представлениям об отпуске. Он почувствовал сильнейшее желание забыть о счастье Родерика и Оливии, упаковать чемодан и отправиться в путь, пока скучная жизнь провинциального городка не отравила ему жизнь окончательно.