И в этот момент ливень утих. И за моей спиной возник кровосос, «выключив» «режим невидимости». Я исхитрился увернуться от его удара, а мутант вдруг вибрирующим басовитым голосом провозгласил:

 - Зачем ты здесь?!

  В воцарившейся после дождя тишине этот вопрос прозвучал очень даже громко.

 - Кто? – растерялся я.

 - Ты! – указал на меня когтистым пальцем кровосос. – Вы все! – добавил он, окинув нашу группу на удивление осмысленным взглядом.

 - Мы здесь, потому что идем на север Зоны, - торжественно произнес Армин и, ухмыльнувшись, изрешетил мутанта длинной очередью.

 - Смотрите! – прохрипел напоследок кровосос и махнул лапой, пытаясь показать на что-то, находящееся за нашими спинами.

  Когда он, наконец, испустил дух, мы послушно обернулись. Сзади была все та же яма. А из нее медленно, но верно выползали снорки. На четвереньках, цепляясь обломанными грязными ногтями за землю, мотая головами в рваных противогазах и утробно рыча.

 - Да что ж это такое?! – отшатнулся от ямы Фотограф.

  Много историй о снорках я наслушался от сталкеров. Разное говорили. Но одно все твердят в один голос: снорки – обезумевшие жертвы страшных, жестоких, беспощадных экспериментов. Бывшие люди.

  Теперь они передвигаются, используя и руки, и ноги. Низко семенят, по-лягушачьи разведя колени в стороны. И прыгают – тоже как эти земноводные.

  Все без исключения снорки носят противогазы. Рваные, изодранные, а порой и очень хорошо сохранившиеся. Зачем они это делают – неизвестно. Существует много теорий, объясняющих подобное поведение. Кто-то предположил, что они стесняются своих изуродованных лиц, и оттого прячут. Другие считают, что эти существа – неудачная попытка создать сверхчеловека, универсального солдата, и их, помимо всевозможных бронежилетов, облачали в противогазы. Которые снорки так и не удосужились снять.

  Я же склонен считать, что ношение противогазов есть последствие изменений сознания. Доэкспериментировались… Теперь сумасшедшие люди, если их вообще еще можно так называть, по каким-то своим причинам скрывают физиономии. Пунктик. У всех свои тараканы в голове.

  Снорки выползали из ямы. Именно как тараканы – всем скопищем, карабкаясь по почти вертикальной поверхности.

 - Армин! Гранаты! – рявкнул я, перепугавшись не на шутку.

 - Да их же тут тысяча с половиной! – крикнул он в ответ.

 - И чего теперь? Не отбиваться?!

 - Да что-то сомневаюсь я!.. Не получится!

  Нашу перепалку прервали короткие очереди из «Винтореза» - Фотограф не стал тратить время на расчет вероятности того, что мы выживем. И послужил прекрасным примером для нас: я – не без помощи «эфэна», конечно, - заставлял снорков падать туда, откуда они и выбрались, а Армин, скинув с плеч и рывком распахнув рюкзак, доставал гранаты.

  И покатилась смерть.

  Очень вовремя, кстати. Я как раз расстрелял очередной до жути дорогой магазин. Отойдя на почтительное расстояние, мы наблюдали, как меломан метал гранаты параллельно земле. Громыхало так, что, казалось, все звуки мира сжались в один, образовав раскат Большого Взрыва. Иначе говоря, в ушах запищали комарики.

  Тем временем небеса вновь разродились осадками…

 - Снег… - негромко сказал Фотограф, смотря наверх и неуверенно улыбаясь. – Снег! – засмеялся он.

  Хорошо засмеялся, радостно. Даже счастливо. Когда-то и я так умел. Сейчас же я просто стоял на месте и, безмерно удивленный, ловил ртом снежинки. А белые хлопья становились все крупнее.

  Парадоксально, но в одно мгновение мы забыли и о снорках, и о гранатах, и вообще о том, что мы находимся в, черт ее дери, Зоне. Лишь пораженно наблюдали местные причуды погоды. Хотя… почему бы и нет, а? Ведь на Большой земле снег лежит огромными сугробами. Просто мы уже привыкли, что в Зоне зимы как таковой не бывает. Вечная осень… вечная аномалия.

  И никто на нас не нападал. Видимо, климатическое явления удивило всех. И вот в этом-то как раз ничего удивительного не было.

  Только спустя какое-то время мы поняли, что мир снова начал тускнуть.

 - Ну како-ого… - разочарованно протянул Армин.

  Один лишь снег не терял своей яркости. Теперь настоящими были не мы, а белоснежные шестиконечные звездочки, отчего-то решившие упасть сюда. Радар богат на выдумки… Разумный он, что ли, в самом деле?

  В нашу сторону заторможено, словно в замедленной съемке, бежал полупрозрачный кабан. Конечно, сказано сильно, ведь на самом деле он передвигался со скоростью среднестатического автомобиля в «пробке», но, судя по движениям лап, он силился мчаться на всех парах. Я щелкнул рычажком на стволе «эфэна», переведя автомат в режим одиночных, быстро нажал на курок – приглушенный выстрел – и наблюдал, как призрак кабана растворяется в воздухе. А вместе с ним растворяются и падающие с неба снежинки.

  Снорки, заворожено наблюдавшие за снегопадом, будто бы очнулись – и полезли обратно в яму. Мы переглянулись. Тем временем мутанты общими усилиями вытащили складной стол. И где только достали?.. Разложили, поставили на землю. Другая группа снорков водрузила на стол большой пульт со множеством кнопочек, ползунков и двумя «блинами» для виниловых пластинок., которые также были извлечены из ямы и установлены на полагающееся им место.

  Когда все необходимые приготовления были произведены, один из снорков запрыгнул на стол и, все так же, на четвереньках, подключил к пульту довольно внушительные колонки. Поковырявшись в настройках, он, наконец, извлек из устройства звук. Поначалу это было какое-то невнятное скрежетание и бульканье, но затем резко заиграла ударная партия. Мощная, надо сказать. Армин, окончательно обалдев, уселся прямо на землю и, скрестив ноги, закрыл глаза.

 - Мечта… - прошептал тронутый меломан.

 - Армин, ты упал, что ли?! – возмутился я. – Это же все ненастоящее!

 - Отвали, Феникс, - с ленцой в голосе проговорил сталкер. – Главное, что музыка хорошая.

  А из колонок уже лился женский вокал. Как я понял, пели на английском языке. И мои скудные познания в этом предмете позволили разобрать лишь несколько фраз. Что-то про стену звука… которую можно потрогать… и ощутить…

 - Феникс… - негромко позвал меня Фотограф. – Подойди. Разговор есть.

  Я, бросив на спутника недоуменный взгляд, послушно потопал к нему. Стоял он метрах в пяти от расслабляющегося Армина, и посему говорил тихо:

 - Помнишь, кровосос облики менял?

 - Это Радар действовал, - кивнул я.

 - Неважно. Не о том я.

 - О чем же?

 - Он на несколько секунд превратился в девушку. Красивую. Ты даже «эфэн» опустил.

 - Ну да. Понятное дело…

 - Так вот, - перебил меня Фотограф. – Вот с ней я, кажется, и встречался. До Зоны… Ты чего?

  А я стоял, раскрыв рот, и таращился на спутника. Это ж… блин… какого черта? Мы с Полиной с одиннадцатого класса вместе! Есть, конечно, вероятность, что до меня у нее что-то было с Фотографом…

  Офигеть можно. Надо будет, как вернусь, поинтересоваться…

 - Эй, Феникс… - Фотограф пощелкал пальцами у меня перед глазами. – Что стряслось-то?

 - Ну… как бы это сказать… Девушку зовут Полиной, и теперь с ней встречаюсь я.

 - Э-э… да?

  Теперь настала очередь Фотографа удивляться.

  Я молча кивнул.

 - И как она сейчас?

 - Хорошо, - отозвался я. – Я обещал ей, что иду в Зону в последний раз.

 - Правильно, - немного подумав, сказал Фотограф. – Надо рядом с ней быть. Раз уж так повезло…

  Черт. Еще чего не хватало. Он ведь и обидеться может. Или хуже – обозлиться на меня. Приехали, блин…

 - Ладно, друг, - я похлопал спутника по плечу, намеренно использовав такое обращение. – Потом обсудим. А сейчас надо из леса выбираться, иначе нам совсем крыши посрывает.

  Фотограф хмуро угукнул.

  А диджей Снорк все забавлялся с пультом. Теперь пелось что-то про каждый забытый поцелуй, все сказанные слова, которые нужно было сказать, блестяще сыгранную роль… Ну, не силен я в иностранных, да. Вроде бы лирическая песня. Мне достаточно. Лучше музыку в целом послушаю, а не слова разбирать буду.