— О, Джемми такой милый! Когда он приехал жить к нам с мамой и с …

— Иди, девочка, — прервала ее восторги Дора. — Мы уже устали от твоей болтовни.

— Ромэйн, пошли покажу, что мама сделала со шляпкой, чтобы ее можно было надеть вместе с этим платьем.

— Ромэйн посмотрит шляпку завтра, — распорядилась тетушка Дора. — А сейчас будь умницей и оставь нас одних. Мне надо поговорить с Ромэйн.

Грэндж вывела Эллен из комнаты, а Ромэйн ощутила беспокойство. Было ясно, что женщины договорились обо всем. Их предыдущий замысел осуществился вполне: она вышла замуж за Джеймса. Оставалось только уповать на то, что разговор с тетушкой Дорой не будет началом новых бед.

Дора прикрыла дверь за Эллен и Грэндж. Кивком поблагодарив Ромэйн за приглашение сесть, Дора медленно прошлась по голубому ковру и опустилась рядом с девушкой на диван.

— О чем вы хотели поговорить со мной? — спросила Ромэйн, будучи уверенной, что этот разговор лучше не откладывать. От неприятного предчувствия у нее засосало под ложечкой.

— Об Эллен.

— Вы можете не беспокоиться о ней, — улыбнулась Ромэйн. — Она усвоила уроки хорошего тона и ведет себя так, будто родилась и всю жизнь воспитывалась в одном из лучших домов Англии.

— Я знаю, она не сделает ничего, что могло бы бросить тень на ее семью, но вот о чем я хочу спросить вас: каковы реальные шансы Эллен найти подходящую партию?

Ромэйн подумала и сказала:

— Сестры Джонс на выданье и в этом сезоне постараются подыскать себе мужей. Они близняшки, отец их денежный мешок, значит, у них не будет недостатка в поклонниках. Думаю, леди Марлена Ллойд, дочь графа, также будет в центре внимания. Кроме того…

— Нет, нет, не перечисляйте… Перечень имен и титулов ничего не значит для меня. Нет ли у вас на примете какого-нибудь порядочного человека, который был бы не прочь жениться на скромной девушке? У Эллен нет ни титула, ни особого приданого, которое могло бы привлечь женихов.

— Уверяю вас, то, что ей покровительствует внучка герцога Вестхэмптона, не останется незамеченным.

Дора положила морщинистую руку на плечо Ромэйн:

— Дорогое дитя, вы дали моей дочери шанс, о котором мы и мечтать не могли.

— Но я ведь не могу ничего обещать…

— В этом вопросе никто не может дать обещаний… — Дора встала и улыбнулась: — Вы заметили, как изысканно она выглядит в этом платье? Какой мужчина, если в нем еще теплится жизнь, способен устоять против такой красоты? Как Джеймс был покорен вами, так и Эллен сразит кого-нибудь.

Надеюсь, что нет, — подумала Ромэйн. Эллен заслуживает большего, чем сделка, какой было ее собственное замужество.

Лицемерно улыбаясь, Ромэйн заметила:

— Надеюсь она вкусит так же много радости, как мы с Джеймсом… а то и больше.

В дверь заглянула Эллен. Лицо ее светилось счастьем.

— Ромэйн, подойдем, я покажу тебе чулки, которые разыскала для меня Грэндж!

Поднявшись с дивана, Ромэйн последовала за девушкой вниз. Она была готова заниматься чем угодно, лишь бы не думать о собственном муже и о том, как она жаждет его прикосновений.

Ромэйн, зевая, возвращалась к себе. Вечером дедушка был странно оживлен, рассказывая Эллен и тетушке Доре о военных действиях в Америке. Он не изменил своего мнения о Соединенных Штатах, называя правительство этой страны «эгоистичными выскочками».

Ромэйн улыбнулась, подумав о том, как будет расстроена миссис Кингсли, если дедушка решит поделиться своими политическими воззрениями с ее гостями. Разговорчивая великосветская вдовушка не желала, чтобы ее приемы омрачались унылыми политическими выпадами, и с каждым годом она все настойчивее предупреждала Ромэйн, что герцогу Вестхэмптону в своих политических высказываниях следует ограничиться Палатой лордов. И лишь тот факт, что другие гости забавлялись, глядя на старика, заставлял миссис Кингсли каждый раз приглашать его к себе.

Когда тетушка Дора и Эллен оказались не в состоянии бороться с усталостью, они оставили Ромэйн наедине с дедом. Это только обострило беседу, потому что, сколько девушка помнила себя, герцог всегда требовал, чтобы она защищала точку зрения, противоположную той, какой придерживался он. То, что она иногда разделяла его воззрения, не имело никакого значения: она должна была защищать те взгляды, которые приписывались ей позицией в споре. Очень часто — как случилось и на этот раз — обмен остроумными колкостями затягивался за полночь.

Войдя в комнату, Ромэйн бросила взгляд на свое отражение в трюмо, располагавшееся рядом с дверью. Как сильно отличается она от девочки, какой была в начале последнего сезона! Тот наивный ребенок даже представить себе не мог, какие события произойдут в течение нескольких следующих месяцев. Тогда она, как сейчас Эллен, мечтала о молодом, сильном мужчине, который будет носить ее на руках и обещать вечную любовь.

А теперь она содрогалась от ужаса, представляя, какое любопытство вызовет в высшем свете, как только прибудет в Лондон. Брэдли наверняка уже распустил о ней слухи по всему городу. Но какую бы басню он ни выдумал, ясно, что он изобразил себя лучшим другом его светлости, а Джеймса эдаким лопоухим дурачком.

В таком состоянии, думала Ромэйн, лучше всего поскорее заснуть и во сне позабыть все печали. Завтра утром, когда солнце будет таким же ярким, как улыбка Эллен, препятствия, которые уготовила ей жизнь, не будут казаться непреодолимыми.

Ромэйн услышала, как часы на башне пробили два раза, и начала вынимать заколки из прически. Локоны свободно рассыпались по спине, а Ромэйн с трудом подавила очередной зевок. Девушка закрыла дверь, прислонилась к ней на секунду и опять зевнула. Следует привыкать ложиться спать в столь поздний час; как только начнется сезон, ей не удастся ложиться раньше.

Ромэйн направилась к столику, чтобы засветить лампу. Пламя вспыхнуло и угасло, комната погрузилась в темноту.

— Черт возьми! Как я теперь буду читать газету?

Ромэйн обернулась на знакомый голос и уставилась на Джеймса.

— Ты поздно ложишься спать, — заметил он. — Я думал, ты давно легла, когда обнаружил, что дверь в спальню заперта.

— Ты пришел слишком рано.

Джеймс улыбнулся и с легкой иронией произнес:

— Значит, нам обоим следует сообщать друг другу об изменениях в нашем распорядке.

— Не думаю, что мне следует заранее ставить тебя в известность о своих планах.

— Сядь, Ромэйн, я устал, да и ты выглядишь ненамного лучше. Это дедушка задержал тебя, обличая глупость и недальновидность твоего замужества?

— Обличая?… Да. — Ромэйн обессиленно опустилась в кресло. Бросив руки на подлокотники, она скинула туфельки и устало положила ножки на столик. Улыбнувшись, она переспросила:

— Замужество? Нет.

— Когда я проходил мимо библиотеки, мне показалось, я слышал, как вы разговариваете на повышенных тонах.

— Должно быть, ты полз, прижавшись ухом к двери: сквозь эти толстые деревянные створки ни один звук не просочится.

— Это не относится к голосу твоего дедушки.

Ромэйн улыбнулась:

— Пожалуй. Однако тебе не следует беспокоиться о том, что мы говорим. Я с радостью сама расскажу тебе об этом. Мы с дедушкой обсуждали преимущества нашего военного флота перед американским.

— И какова твоя позиция?

Девушка снова улыбнулась:

— Она всегда противоположна дедушкиной. — Ромэйн быстро растолковала Джеймсу правила игры, которой они развлекались, когда оставались вдвоем. — Дедушка считает, что я проявляю интерес к проблеме, только когда защищаю точку зрения, противоположную его.

— Должно быть, ты по-настоящему устала, но мне придется еще на некоторое время занять твое внимание.

— Камерон что-нибудь выяснил?

Джеймс в изумлении изогнул бровь.

— Мне следует запомнить на будущее, что от твоего всевидящего ока ничего не скрыть.

— В будущем я не буду твоей женой. — Ромэйн поднялась, обошла вокруг столика и остановилась напротив Джеймса. Она нежно потерла ему виски и прошептала: — Тебе придется подыскать кого-нибудь другого, кто будет рядом с тобой, когда ты в дурном расположении духа, — кого-нибудь, кто не будет шарахаться от тебя, когда ты разворчишься.