Да, папа, именно по «Радио-2». Мы с мамой слушали «Радио-2», когда тебя не было дома. Я терпеть не могу «Джой Дивижн», терпеть не могу «Клэш». Ненавижу техно. Мне нравится «Флитвуд Мак».
«Я умираю. Буду тебе крайне признателен, если ты постараешься ответить как можно скорее на это письмо. Очень тебя прошу, реши, пожалуйста, что для тебя лучше, ибо то, что лучше для тебя, будет лучше для Конни и для меня. Конечно, ты можешь и позвонить, но я опасаюсь, что, услышав твой голос, дорогая сестренка, я не выдержу и расплачусь. Конни называет меня динозавром, потому что я не пользуюсь Интернетом и электронной почтой, но теперь я волен любить или не любить то, что хочу, — это одна из немногих привилегий умирающего. Как ты знаешь, я никогда особо не жаловал телевизоры и телефоны, а Интернет и электронная почта — это, на мой взгляд, чудовищное сочетание того и другого. Совершенно очевидно, что я не создан для этой новой эпохи, так что ухожу я как раз вовремя.
Пожалуйста, напиши. Жаль, что у меня нет более внимательного старшего брата, с которым мы были бы более близки. Для тебя я оказался не очень хорошим братом. Сейчас, корпя над этими строками, я плачу и вспоминаю, как мы смеялись над нашей соседкой, старой миссис Радич, которая, страдая на чужбине, имела привычку говорить сама с собой. У меня сейчас такое же настроение. Бедная миссис Радич. Здесь, по крайней мере, говорят на моем языке. Вину за свое изгнание она возлагала на бедность и войну. А мне кого винить, кроме себя самого?
Дорогая сестренка, расскажи брату и отцу всю правду. Если уж моя юная Конни способна вынести это, значит, и они смогут. Я не хочу, чтоб Конни окружала ложь. И поскольку я хочу, чтобы она узнала моих родных, моя семья должна быть достойна ее. Не смей ей лгать.
Пришла сиделка. Она спрашивает, кому я пишу, и я ответил: одной из трех женщин, которых я по-настоящему люблю. Это Марина, моя Конни и, разумеется, ты.
Целую тебя, Наташа. Твой любящий брат, Люк».
Конни сложила письмо и убрала его на место, на дно железной коробки. Звякнул компьютер. В сети появилась Зара. Конни вытерла слезы и стала рассказывать Заре во всех подробностях про вечеринку. Думать о Гекторе сегодня ночью она не хотела. Сегодня она не будет думать о Гекторе. Она описала свое восхитительное платье, рассказала про Ричи, Дженну и Джордана, про свои ощущения после принятия «экстези». Рассказала все о том, что произошло между ней и Али, рассказала в мельчайших подробностях все, что помнила об Али: как он выглядел, как говорил, как пахнул, какой был на вкус. Поведала ей все-все.
Проснулась она в полдень. В голове стучало. Глянув на гору учебников на своем столе, она застонала. Потащилась на кухню. Таша готовила обед, в воздухе витали ароматы лимонного сорго и кориандра. На тарелке лежали куски филе солнечника [84].
— Я не могу есть.
— Можешь. Одному богу известно, что ты напихала в себя вчера, а рыба для тебя — самый лучший продукт. — Таша постучала себя по голове. — Мозг питает. Повышает уровень серотонина.
Конни села за стол. Пробежала глазами первую полосу газеты и вытащила из нее страничку с телепрограммой.
— Сегодня я из дома ни ногой, — заявила она.
— Тебе звонила Рози. Просила посидеть с Хьюго в среду.
— Конечно, — кивнула Конни.
— Я ей сказала, что ты не можешь.
— Несколько часов сумею выделить, — возразила Конни.
— Нет. У тебя выпускной год, Конни. Тебе еще учить и учить, потом экзамены. Ты и так много им помогаешь. Я ей сказала, что ты не сможешь. Нельзя, чтоб они все время рассчитывали на тебя.
— Рози сейчас тяжело. Родных в Мельбурне у нее нет. А у них суд со дня на день. Она только об этом и думает.
— Есть люди, которые постоянно сами создают себе проблемы.
— Он ударил Хьюго.
Ее тетя промолчала.
— Взрослые не вправе бить детей. Такое простить нельзя. Надеюсь, его посадят в тюрьму, — сердито закончила Конни.
Таша принялась приправлять специями филе:
— Знаешь, что мне не нравится в подростках? Порой вы безумно жестоки.
Конни проигнорировала ее. У нее болела голова, и спорить она не хотела. Она думала об Али. У нее не было его телефона, а он не знал ее номер. Может, он попросит ее телефон у Джордана? Позвонит ли он ей или они теперь только в школе поговорят? Она просмотрела телепрограмму на воскресенье. Одно дерьмо.
— Таша, давай я позанимаюсь пару часов, а потом отвезешь меня в видеосалон? Мне нужен один DVD.
Таша разогрела растительное масло в казане и бросила в него имбирь и чеснок. Конни осознала, что минувшим вечером она почти ничего не ела. Она встала, обняла тетю:
— Только душ быстро приму, ладно?
— Три минуты. Обед почти готов. И потом, нечего зря расходовать воду.
— Три минуты. — В дверях Конни обернулась: — А шоколад остался?
Таша прикусила нижнюю губу.
— Неужели за вечер ты съела весь шоколад?! — в притворном гневе воскликнула Конни.
— Ну хорошо, хорошо. Купим еще коробку, когда поедем за твоим DVD.
— Спасибо, Таша. Ты — чудо. Через пятнадцать минут я как штык буду за столом.
Конни повернулась и, мурлыча себе под нос, пошла в ванную.
— Вот негодяйка, — бросила ей вслед тетя. — Просто безобразие.
Рози
Вцепившись в края ванны, Рози медленно опустилась в обжигающе горячую воду, легла, постепенно расслабилась в обволакивающем жаре, глубоко вздохнула и закрыла глаза. Одно ее ухо торчало из воды, ловило голос Хьюго. Он вместе с Гэри смотрел мультфильм «В поисках Немо». Хьюго наверняка лежал на спине, сучил ногами, воображая, будто он едет на велосипеде. Гэри, в спущенном до пояса комбинезоне, вероятно, пил уже вторую бутылку пива. Она пообещала ему, что не будет долго нежиться в ванне, не будет дожидаться, когда остынет вода. Из гостиной до нее доносилась едва слышная неразборчивая болтовня персонажей фильма в музыкальном сопровождении. Хьюго сегодня уже раз смотрел это кино. За последние недели оно стало его любимым, и она сама теперь знала этот мультфильм почти наизусть. Порой, когда он воображал себя Немо, она, подыгрывая ему, представлялась Дори. Ей очень хотелось, чтобы сейчас он был здесь с ней (хотя, пожалуй, для малыша вода чересчур горячая). Они были бы Дори и Немо, под водой, в красивом сапфировом мире морских глубин. Она, в роли Дори, забывала бы все, что он ей говорит. Хьюго бы нервничал, раздражался, а она, видя, как он теряет терпение, едва сдерживала бы смех.
Рози резко открыла глаза. Проклятие. Перед самым обедом, сразу же после того, как они с Хьюго вернулись из парка, она получила письмо. Она побледнела, читая уведомление с указанием даты и времени проведения судебного разбирательства, которое должно состояться в магистратском суде в Хейдельберге [85]. Почувствовав слабость, она быстро села. К счастью, Хьюго смотрел фильм и не видел ее страха и беспокойства. Рози тотчас же позвонила в бесплатную юридическую консультацию, и, к счастью, Маргарет, их адвокат, оказалась на месте. Хорошие новости, заверила ее молодая женщина, значит, скоро все будет кончено. Рози положила трубку. Она была как в тумане. Четыре недели. Через четыре недели все кончится. Она уже хотела позвонить Гэри на мобильный, но тут же передумала. И наконец-то взяла себя в руки. Решила, что ничего не скажет ему до пятницы. А пятница через два дня. Будет лучше, если они поговорят об этом в конце недели, перед выходными. Если она скажет ему сегодня, он просто напьется, будет плохо спать и ходить в дурном настроении на протяжении нескольких дней.
Приняв решение, она успокоилась, но самообладание сохраняла недолго. Постоянно думала о предстоящем слушании. Маргарет объяснила, что на суде все молчат, пока председательствующий судья не дает кому-то слово. А ей хотелось выйти к свидетельской трибуне и рассказать всему миру, как этот зверь избил ее ребенка. Нет, так нельзя, вновь и вновь убеждала ее Маргарет, суд сам во всем разберется.
