Из носа течет кровь. На лбу глубокая рана. Помощи ждать неоткуда. Чамди зовет Гудди, тихонько похлопывает ее по щекам. Она не реагирует. Кровь стекает по лицу. Нужно отнести ее к доктору, в медпункт. Чамди пытается поднять девочку. Тяжелая. Тащит за руки. А вдруг ее нельзя тащить за руки, вдруг они сломаны? Собрав все силы, взваливает ее на плечи. Оглядывается в поисках двери в медпункт. Навстречу бегут трое, проносятся мимо, словно его и на свете нет. Спешат к белому «амбассадору», охваченному пламенем. Полицейский джип лежит на боку.

Вот она, дверь медпункта. Заперта. Чамди бережно опускает Гудди на ступеньки. Колотит в дверь. Хочет закричать, позвать на помощь, но голос пропал, и Чамди стучит, все громче и громче. Почему доктор не открывает? Голос внезапно возвращается, но Чамди не кричит, а воет как зверь, продолжая лупить по двери окровавленными кулаками. Неожиданно он понимает: никто не сможет ему помочь. Чамди садится. Сидит, как будто ничего не случилось. Тупо смотрит на искалеченный мандир. Рядом останавливаются две бродячие собаки. Чамди трудно дышать. И смотреть на Гудди тоже трудно, лучше уж на собак. Собаки сели и не шевелятся.

Наконец он приходит в себя. Отирает кровь с лица Гудди. Ему кажется, что сквозь завесу пыли и дыма он видит Сумди, ничком лежащего на земле. Чамди заставляет себя отвернуться, и взгляд натыкается на труп старухи, которая плела гирлянды. Тело осыпано бархотками и лилиями, белое сари залито алой кровью.

«Гудди жива, – говорит он себе. – Не может она умереть». Знал же он, что мандир грабить нельзя, ничего хорошего из этого не выйдет. На лбу у Гудди рана, как у Мунны. Чамди поднимается на ноги. Только один человек может помочь.

Дарзи-портной зашил Мунне рану, значит, он и Гудди спасет.

«Тут недалеко, – говорит он себе, – я добегу».

Чамди спрыгивает со ступенек и бежит, бежит даже быстрее, чем в ту первую ночь, когда он ушел из приюта. Быстрее, чем бежал бы, если бы ограбил храм. От него зависит то, что дороже любых денег. В жизни Чамди еще не бегал так быстро, вот только со зрением у него что-то. Улица кружится перед глазами. Колени подгибаются, и он падает на спину. Последнее, что он видит, – черное небо в разгар белого дня.

Сознание возвращается, и вместе с ним возвращается страх. Чего он боится? Какой-то старик склоняется над ним, протягивает руку, помогает подняться. Улица перестала кружиться, и Чамди идет быстрым шагом, потом снова пускается бегом, несется, как серебристая рыбка вниз по течению ручья. Интересно, он в правильную сторону бежит? Да.

С облегчением Чамди узнает магазин одежды «Пушпам», кафе «Ширин», а дальше уже видно их дерево. Прохожие спешат убраться подальше от храма. Аптекарь с лязгом опускает железные шторы. Завывает сирена «скорой помощи», и от этого звука становится совсем страшно.

Тяжело дышать. Странно, Чамди пробежал-то совсем немного. На зубах скрипит бетонная пыль, ноздри забиты. Ничего не поделаешь, придется терпеть. «Нельзя останавливаться, – говорит он себе, – главное, чтобы ноги работали, а без воздуха я обойдусь».

Чамди пересекает дорогу, проносится мимо дерева, минует сгоревшее здание, проскальзывает через дыру на школьную площадку. И замирает, пораженный. Мальчики в белых рубашках и шортах цвета хаки и девочки с голубыми лентами в волосах играют в шакли. Все держатся за руки. На секунду игра прерывается, ребята расступаются и пропускают Чамди. Они словно бы и не подозревают о взрыве.

Вот уже показался дом Дарзи. Чамди бежит к двери, стучит. Нет ответа. Он стучит сильнее. Внезапно дверь распахивается. На пороге стоит Ананд-бхаи.

Чамди не знает, что сказать, он не ожидал увидеть здесь бандита.

– Чего тебе, ублюдок?

– Это я, Чамди…

Его не узнали – он без рубашки и весь в белой пыли. Ресницы склеились. Чамди быстро трет пальцем глаза.

– Я друг Сумди.

– И что?

– Там… в храме… взрыв…

– Я знаю. Проваливай.

В комнате кто-то стонет, но Чамди не отступает, ему нужен Дарзи.

– Гудди ранена! Спасите ее!

– Там полно раненых. Вали отсюда!

– Пожалуйста, попросите Дарзи…

Ананд-бхаи захлопывает дверь.

Чамди ушам своим не верит. Он никак не может отдышаться. На груди у него кровь – наверное, это кровь Гудди. Напрасно он оставил ее одну. Там решат, что она мертвая, и увезут. Если бы только Сумди был рядом. Он бы придумал, как спасти Гудди. Чамди нужно обязательно прорваться к Дарзи. Может, он добрый, может, согласится помочь? Чамди изо всех сил колотит в дверь. Ему страшно: что, если Ананд-бхаи ударит его ножом, как Мунну? Ничего, жизнь Гудди дороже. Надо любой ценой заставить Ананда-бхаи открыть дверь, тогда Дарзи, возможно, его услышит. Вот только что он скажет?

Ананд-бхаи снова появляется на пороге.

– Я сказал – проваливай!

– Я кое-что знаю!

– Да? И что же?

Не подумав, Чамди выпаливает:

– Дабба!

– При чем тут Дабба?

– Он умер. Съел крысиный яд. – Сам?

– Сам. Я видел, как он это сделал.

– И что?

– Он мне сказал одну тайну.

Ананд-бхаи не закрывает дверь. Смотрит Чамди в глаза.

– Про ювелира.

Он тщетно пытается вспомнить название магазина.

– Ювелир продает свой магазин. Я знаю, в какой день и даже в какой час будут вывозить товар.

– Значит, так. Если ты врешь, я тебя удушу. Прямо сейчас, на этом самом месте.

Ананд-бхаи наклоняется к Чамди. В его бороде застряли две белые рисинки, – наверное, быстро ел или только встал из-за стола.

– Пожалуйста, – умоляет Чамди, – попросите Дарзи спасти Гудди. Я вам все расскажу.

– Сначала скажи, что Дабба говорил.

– Что товар будут завтра вывозить.

– В какое время?

– Я скажу, когда вы спасете Гудди. Ананд-бхаи отвечает мощной пощечиной.

От удара у Чамди даже в голове гудит.

– Поторгуйся мне еще! – кричит Ананд-бхаи.

На пороге комнаты появляется пожилая женщина. Она опирается о дверь, чтобы не упасть. У нее на лице складки, какие бывают на кожаных куртках. Глаза – две узкие щелочки.

– Что случилось с Гудди?

– Ей очень плохо! – кричит Чамди. – Она умрет, если вы ей не поможете. Был взрыв…

– Мы знаем, – говорит женщина. – Ананд, поезжай за Гудди.

– Я что, по-твоему, весь мир должен спасать? – орет Ананд-бхаи. – Чтоб вам провалиться! Твой сын ранен, займись лучше им!

– Навин поправится. Он в хороших руках. Привези Гудди.

– Какое тебе до нее дело?!

– Ананд, привези ее. Давай, собирайся.

Ананд-бхаи исчезает в комнате Дарзи. Выходит с белой рубахой в руках.

– У тебя есть мать? – спрашивает он Чамди.

– Нет.

– Хорошо, – говорит Ананд-бхаи, глядя на старуху. – А с тобой я потом разберусь. Поехали.

– А Дарзи…

– Дарзи моим братом занимается. Пошли. Ты же вроде Гудди спасать собрался?

– Нам надо быстро бежать.

– Бежать нам как раз не надо.

Ананд-бхаи достает ключи из кармана брюк. Не застегивая, надевает рубаху. Они идут к белой машине, припаркованной за домиком Дарзи. Ананд-бхаи не спешит. Чамди бессильно плачет от ярости, глотает слезы, смотрит под ноги, замечает прямо под окном грядку с помидорами и огурцами. Старается ровно дышать. Хватается за ручку машины, но дверь заперта.

– Быстрее! – взрывается Чамди. – Она же умрет там!

– Кому суждено умереть, тот все равно умрет. Слушай, если ты мне про Даббу соврал…

– Я не вру! Честное слово, не вру!

Впервые в жизни Чамди не стыдно врать.

Только страшно, аж внутри все переворачивается. Лучше не думать, что будет, когда все выяснится.

Ананд-бхаи включает зажигание. Чамди прыгает на переднее сиденье, и машина срывается с места, прежде чем он успевает закрыть дверцу. Они мчат мимо школы, мимо фруктовой тележки. Ананд-бхаи сворачивает влево. Правой рукой он крутит руль, а левой нажимает на гудок, так что кажется, будто воет сирена. Напрасно. На улице ни души. Взрыв разогнал людей по домам. Чамди становится легче.