— А вы, девушка, меня чуть не уничтожили! Когда вы сказали: «Это не та персона!», я чуть не обделался.
— Профессор, вы вульгарны. Нельзя перевоплощаться в роль криминального субъекта навечно.
— Ах, прошу прощения, — поспешил исправиться Голоущенко и продолжил. — Я от ужаса начал материться. Только тогда вы поверили! А я думаю: ну все — каюк. Сейчас сам подойдет, разберется. И капут. Но, слава Богу, барин не разобрались.
— Но вы не та персона! — воскликнула Шанталь. — Я удивляюсь, как мы могли поверить!
— Это потому, девушка, что я с вами обращался как придурок и последняя мразь, — сказал Голоущенко.
— Но как получилось, что вы так скверно выглядели, когда Стран вас поразил издалека?
— Да он меня не поразил! — засмеялся Дворня-шин. — Это меня Герда так убедительно намазала!
Зинаида Васильевна спросила, разглядывая его мордастую физиономию, прилизанные волосы, толстый нос, хитрые звериные глазки.
— Извините, Виктор Борисович, вы каких наук профессор будете?
— Внеземных. Пятнадцать лет занимаюсь. Диссертацию написал! — Голоущенко не был обескуражен неудачей в отличие от амбициозных Освальда и Герды. Он вздохнул, но без огорчения. — Уже третьего Страна упускаем — такая наша работа!
И хорошо, почему-то порадовалась Зинаида Васильевна. И сама себе удивилась. Вчера я Страна ненавидела, а сегодня мне его жалко. В общем, совсем я запуталась в своих душевных противоречиях.
Улыбающийся человек подошел к Даниэлю и Шанталь. Он заговорил с ними по-немецки. Оба бурно обрадовались и почти побежали вместе с ним к поджидавшему неподалеку автомобилю.
— До завтра, Зин! — попрощался Даниэль. — Теперь увидимся в Бресте!
Зинаида Васильевна почувствовала себя одиноко после ухода молодых товарищей по несчастью. Но она не успела как следует загрустить — рядом уже стоял Закрёпов. Он отдавал распоряжения; люди расчищали подходы к зданию, скатывали в рулоны колючую проволоку, снимали освещение.
— Поехали, Зинаида Васильевна, — сказал он, помогая ей взобраться в военный автобус. Его сходство с пришельцем, не столько внешнее, сколько внутреннее, пугало Зинаиду Васильевну. Но она старательно отводила от себя эти мысли. Несмотря на предутренний холодок, лето почти наступило. Зинаида Васильевна не любила лета из-за жары. И сейчас подумывала, как она будет от нее спасаться в любимой Москве.
Закрёпов прервал ее размышления:
— Сыновья ваши в курсе. Они будут вас встречать.
— А когда? — спросила она.
— Скоро, — коротко ответил Закрёпов, показав, что не собирается много разговаривать на эту тему.
— А позвонить им можно?
— Пока нет. Вот сейчас прибудем на место, я вам все объясню.
Через несколько десятков километров, останавливаясь у бесчисленных блокпостов, наконец, приехали. Зеленое солнечное место напоминало чистый, очень аккуратный военный городок эпохи позднего застоя. Клумбы, газоны, детские площадки располагались как по линейке. Недалеко просматривался огромный, в данный момент пустой стадион. Рядами расположенные трех— и пятиэтажные одинаковые дома выглядели довольно приятно, несмотря на архитектурное убожество. Закрёпов и Зинаида Васильевна зашли в одно из таких трехэтажных зданий без вывески. По знаку Закрёпова Зинаида Васильевна стала спускаться за ним в подвал.
Спускались долго, и ее охватила нудная тоска. «Они никогда не оставят меня в покое», — думала она, разглядывая сырые стены длинного коридора. Омерзительный запах! Даже комфортабельные подвалы не свободны от подвального духа. Закрёпов шел и шел длинными коридорами. Через каждые десять-пятнадцать метров из-за столика с компьютером вставал человек, одетый в униформу. Но по знаку Закрёпова он тут же снова садился за стол и углублялся в компьютер. Зинаиде Васильевне хотелось все время задавать Рудольфу Силычу вопросы, но она понимала, что это бесполезно.
Наконец они попали в коридор, освещенный ярче других. На этот раз Закрёпов не стал усаживать вставшего дежурного. На столе не было компьютера. Дежурный достал из ящика огромную связку ключей. Закрёпов посторонился, пропуская его вперед. Тюремщик, гремя связкой, молча довел их до железной двери. Он долго открывал дверь разными ключами, и казалось, что снаружи не конец двадцатого века, а начало шестнадцатого. Когда он отпер дверь, перед ними возникла решетка с толстыми прутьями. Сзади свет погас, а в клетке за решеткой зажегся. Закрёпов шепнул, обернувшись к Зинаиде Васильевне:
— Свет не должен быть слишком ярким — действует травматически.
Кто-то заворочался в клетке. Зинаида Васильевна взглянула туда и вздрогнула, ужаснувшись. Это была Странна 10–47. Стало так страшно, что захотелось немедленно убежать Она спросила шепотом:
— Это Странна 10–47? Она же сгорела!
— Нет, — ответил Закрёпов так же тихо, — это Странна 12–83. Она уже полгода у нас.
В этот момент Странна 12–83 встала и, до невозможности вытаращив глаза, стала смотреть на Зинаиду Васильевну. Воскресова поняла, что ошиблась, это была другая Странна, такая же серая, покрытая короткими волосиками, безгрудая. В отличие от первой у нее на лице шевелился маленький рот и нестерпимо светились осмысленные, переполненные страданием белые глаза. Странна 12–83 подняла вверх руки и начала издавать рыдающие звуки. Она обращала зов не к Закрёпову, а к Зинаиде Васильевне. В этот момент раздался бесцветный голос Закрёпова:
— Принеси! — обратился он к дежурному.
Тот исчез на минуту и вернулся с литровой пластиковой бутылкой. Закрёпов взял ее из рук дежурного и протянул сквозь прутья. Странна 12–83 схватила бутылку с неимоверной быстротой, мгновенно открутила пробку, бросила ее на пол. Улеглась на спину на голом полу, подтянула вверх согнутые в коленях раздвинутые ноги и влила в себя примерно треть бутылки. Остальное выпила. Потом отбросила бутылку, свернулась в клубок и забилась в угол, тоненько подвывая.
Зинаида Васильевна смотрела, не в состоянии сказать ни слова. Они с Закрёповым отошли в коридор, пока дежурный закрывал клетку под завывание узницы. По дороге назад Закрёпов нарушил молчание.
— Вы уже видели такое?
Зинаида Васильевна не могла оправиться от потрясения. Она не переставала дрожать.
— Не совсем такое, — сказала она еле слышно. У нашей не было рта, но в голове находилась затычка. Она вытаскивала затычку, вставляла воронку, а потом в эту воронку выливала.
— Ну, это мы уже знаем от Голоущенко. А как ваша деньги печатала?
— У нее был компьютер с вмонтированным принтером. Набирала что-то на клавиатуре, а деньги сбоку вылезали.
— Изумительная работа! — констатировал Закрёпов. — Никто из наших не может понять…
— Скажите, — прервала его Зинаида Васильевна, — почему с ней так обращаются? Ведь она живая!
Закрёпов, шагая впереди, сказал с укоризной:
— Этот пришелец так над вами издевался, а вы их жалеете!
— Стран не держал нас в клетке! — воскликнула Зинаида Васильевна. — Мы общались между собой. Конечно, он нам угрожал, пускал на нас лучи. Но кормил нормально, разговаривал… Он нас даже на океан один раз свозил!
Зинаида Васильевна запыхалась, когда они наконец выбрались на свет. Закрёпов продолжал:
— Вы тоже нас поймите. Они чужие, они хотят нас завоевать и поработить! Они — мутанты! Они могут заразить нашу Землю неизлечимым вирусом! Они могут оказывать опасное влияние. Мы с вами обязаны оберегать нашу планету, Зинаида Васильевна!
Для Зинаиды Васильевны его проникновенный голос звучал тошнотворно. Она уже слышала вариации на эту тему. Но они ни в чем ее не убеждали.
— Я хочу домой! — сказала она и заплакала.
Она шла рядом с Закрёповым и утирала рукавом слезы. Стран еще раньше приказал Дворняшину забрать у них носовые платки. Закрёпов протянул ей безукоризненно чистый ситцевый платочек.
Закрёпов говорил ей правильные слова:
— У вас это скоро пройдет. Мы их изучаем. Не мы к ним пришли, а они к нам. Не надо, Зинаида Васильевна, этого забывать! К сожалению, они очень зависят от эликсира. Когда мы двух других поместили в хорошие условия, они тут же умерли. А эта самая смышленая, но она ничего не хочет, кроме эликсира. С эликсиром тоже проблемы. Наш не совсем годится, а такого, как у них, мы сделать не можем. Не получается! Лучше всего она чувствует себя в этой клетке. Поверьте мне, мы не палачи какие-нибудь! Мы хотим сохранить их не попорченными… Мы работаем вместе с западными коллегами. Они сначала тоже настаивали на других условиях. А как начали эти странные девушки загибаться одна за другой, сразу замолчали.
