Людвиг не позвонил ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю. Инга мужественно пережила эту душевную травму, хотя пообещала себе больше не быть такой легковерной. Она считала, что больше не увидит его никогда…

Как бы продолжая ход ее мыслей и воспоминаний, Клара констатировала:

— Ну… тот оказался крысой. Но не все же они такие… С другой стороны, посуди сама. Людвиг увидел тебя. Захотел твое тело и получил его. Но не понимал твоего внутреннего мира и поэтому, основываясь на своем собственном мироощущении, явно не считал, что нанес тебе сердечную рану. Он был уверен, что ты, как и он, готова удовлетвориться тем, что было между вами, и воспринимал это все как красивую игру.

Их дискуссия прервалась совершенно неожиданно. Инга с удивлением увидела, как к ним приближаются два парня. Один из них был тем самым школьным приятелем, с которым она пережила первую влюбленность. Но постепенно все само по себе сошло на нет и переросло в ровные дружеские отношения. А вот второй… второй оказался тем самым таинственным незнакомцем, будущим соседом по имению.

Старый приятель шутливо возмутился:

— Музыка играет, а мы с тобой не танцуем, Инга. Непорядок!

Больше он ничего не успел сказать. Быстро подошла его жена и, решительно взяв мужа за руку, произнесла:

— Пошли, это же наш любимый танец!

Беспомощно взглянув на Ингу, школьный приятель, не успев представить ей своего спутника, удалился, пробормотав:

— До встречи, Инга.

— Ну вот, теперь мне придется самому себя представить. — У незнакомца был низкий, приятного тембра голос. — Меня зовут Алекс.

— Инга, — последовал почти автоматический ответ. И тут же она почувствовала, как крепкие руки обняли ее плечи.

— Этот танец наш! — произнес Алекс.

— Не уверена. — Она подняла взгляд, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. Деликатная маска не скрыла какую-то странную напряженность красивого мужского лица.

Он ослабил объятая, одна его рука соскочила с плеча Инги вниз. Ловким движением она освободилась и от второй сильной руки. Правда, почему-то ее бросило в жар.

— И все-таки почему бы нам не потанцевать?

Бархатистый голос звучал вкрадчиво, если не сказать завораживающе. И, пораженная своей ответной реакцией, Инга смело положила руки на плечи неожиданному партнеру. Она не могла не признать, что танцор он замечательный. Венский вальс звучал чарующе старомодно. Пожалуй, впервые в жизни Инга отключилась от реального восприятия окружающего мира и целиком погрузилась в чувственную атмосферу. Оба молчали. Наконец она не выдержала:

— Я не знаю, почему согласилась танцевать с вами. Я в принципе не выношу любое принуждение.

— А я вас ни к чему и не принуждал. Вы добровольно приняли мое приглашение. Но у меня создалось впечатление, что вас не так давно кто-то обидел, скорее всего мужчина.

— Не могу назвать его мужчиной, просто самец, — вырвалось у Инги.

— Значит, я попал в точку. Покажите мне его, и я поверну ему головку наоборот!

— Оставим эту тему. — Инга отметила ряд ровных белых зубов, когда он рассмеялся.

— Ну почему вы, барышни, таковы? Тип, который вас обидел, явно нуждается в хорошей взбучке, а вы его прикрываете. Это что, какая-то особая разновидность женской гуманности?

— А вам что, часто приходилось давать по шее бывшим кавалерам ваших очередных подруг?

Алекс снова рассмеялся.

— Какое смелое обобщение. Я имею в виду «очередных подруг». У меня нет времени для этого — во-первых, а во-вторых — я вовсе не волокита и не дамский угодник.

— Глядя на вас, так не скажешь.

Алекс рассмеялся в третий раз.

— Убедиться в том, каков я на самом деле, вы сможете, только продлив знакомство со мной. Договорились?

В этот момент Инга споткнулась и наступила на ногу своему партнеру. Смутившись, она извинилась.

— О нет! Это целиком моя вина. — Алекс с грациозностью сильного мужчины слегка поклонился. Потом, воспользовавшись возникшей ситуацией, притянул Ингу ближе к себе. Это получилось у него на редкость деликатно.

Ей даже показалось, что она сохранила необходимую степень свободы. Правда, теперь кончиками грудей она ощущала его жесткий торс. Это привело ее в волнение. Алекс заметил ее состояние и слегка, совсем не высокомерно, усмехнулся. Казалось, он вовсе не собирается пользоваться своим явным мужским обаянием. Но именно по этой причине Инга, чего с ней раньше никогда не случалось, снова споткнулась.

Алекс опередил ее.

— Опять моя вина. Перестал считать раз, два, три. А танцуя вальс, нельзя сбиваться со счета.

После этого они надолго замолчали. И опять первой не выдержала Инга:

— Вы надолго в наши края, Алекс?

— Это зависит от многих обстоятельств, — заметил он и шутливым тоном добавил: — Продолжительность моего пребывания на островах во многом определит и то, как вы отнесетесь ко мне. Я купил соседнюю с вами усадьбу. Если станем добрыми соседями, то я запланирую длительную программу реконструкции этих развалин. Если же вы не уделите мне должного внимания, то я их перепродам.

Инга растерялась, потому что не смогла определить, что шутка, а что серьезно в его словах. И уже в который раз за сегодняшний вечер разозлилась на себя. Она интуитивно чувствовала, что ей грозит какая-то опасность, и решила обидеться на своего партнера, но одновременно подумала: но он-то тут при чем?

— Вы намерены поселиться на Аландах? — опять поинтересовалась Инга, собрав всю свою волю, чтобы ее вопрос прозвучал в пределах светской вежливости.

— Пока не знаю. У меня есть отличный дом под Турку.

— Вы обмолвились, что вас интересует фермерство. Насколько я знаю, Турку большой город и там вряд ли легко заниматься сельским хозяйством.

— О, не переоценивайте мои фермерские навыки. Скорее, я бизнесмен-аграрник. И то, наверное, не навсегда. Время покажет. Я хочу выращивать гвоздики, сохранять их в упаковке по современной технологии и продавать, желательно оптом.

— Простите меня, провинциальную Золушку. Поясните подробнее, что это такое «бизнесмен-аграрник». И почему вы ставите себе временные барьеры?

Рука Инги, свободно лежавшая на сильном плече Алекса, ощутила, как дрогнули его мышцы.

— Не знаю, успешно ли сложится моя попытка погрузиться в сельские дела. Я выделил определенную сумму, которую могу потерять в случае, если дело не пойдет. Это раз. Ну а о втором обстоятельстве я вам уже поведал. Я не смогу жить по соседству с такой очаровательной женщиной, если она будет холодна и равнодушна ко мне. Кстати, — добавил Алекс уже абсолютно серьезным тоном, — я хочу дать работу нескольким десяткам местных жителей. В этом случае важно, чтобы дела пошли прилично.

— О, да вы еще и альтруист! — с долей иронии воскликнула Инга. Но в голосе ее прозвучали какие-то странные нотки. Похоже, ей небезразлично, как сложатся дела у нового соседа. Перспективы своего отношения к нему она обошла молчанием.

— Инга, ответьте мне честно. Вы склонны к романтизму или жизнь сделала из вас сугубого прагматика?

Их глаза впервые столкнулись в своеобразном поединке. Они твердо смотрели друг на друга, и никто не собирался отвести взгляд.

— Я была романтиком. Но жизнь заставила меня спуститься на грешную землю.

— Это необратимо?

Инга явно растерялась. И промолчала, тем не менее не опуская ресницы и по-прежнему твердо глядя в глаза Алекса.

— Хорошо, снимаю свой вопрос. Но тут же задаю другой. У вас от природы такой необычный цвет глаз или вы пользуетесь, как теперь многие женщины, контактными линзами?

Инга громко расхохоталась.

— Ну вы даете! У нас в провинции еще не доросли до подобных ухищрений. Да и кого мне тут вводить в заблуждение? Нет, более сложного средства обольщения, чем губная помада, я не использую. Хотя иногда, по торжественным случаям, я крашу тушью ресницы.

— Тем лучше, — сделал пока не понятное для нее признание Алекс. — Тем лучше. Значит, вы столь соблазнительны от природы, так сказать, в естественной упаковке. Это здорово! Я всегда предпочитал загадочных женщин, много работающих над своим имиджем. Но оказалось, что молодая селянка может возбудить меня сильнее, чем светская львица.