Жена, дети… Вот что удивительно: неизвестно, какая жизнь была у него раньше, но сейчас ни мужем, ни отцом он себя не чувствовал. Ему казалось, что он спит и видит какой-то кошмарный сон. Но вот-вот он проснется и…

Увы, Вик глядел в тарелку с жутковатым содержимым и никак не мог проснуться…

— Разве ты не хочешь есть? — с тенью обиды в голосе спросила девочка. — А мы так старались…

— Я… я просто не голоден, — пробормотал Виктор, опасливо косясь на детей.

— Мама сказала, чтобы мы померили тебе температуру, — сообщила девочка и взяла со стола что-то похожее на градусник. — Возьми и подержи во рту. Если у тебя будет температура, мы дадим тебе таблетку.

— Н-не надо таблетки, — испуганно произнес Виктор и отодвинулся подальше от девочки.

— Не бойся, это обычный аспирит, — обнадеживающе улыбнулся мальчик.

— Что-что? — переспросил Виктор, которого еще больше испугало страшное слово.

— Дэн хочет сказать «аспирин», — поправила брата девочка. — Он вечно путает слова. Он еще маленький.

— Сама маленькая, — надулся мальчик. — Она старше меня всего на десять месяцев.

— Ну хорошо, давайте свой градусник, — сдался Вик. — И, пожалуйста, позовите свою маму. А еще лучше будет, если она вызовет мне врача.

— Мама уехала, — спокойно сообщила девочка, протягивая ему градусник и забирая тарелку с нетронутой яичницей.

— Уехала? Как это «уехала»? — Вик совершенно не помнил, как это — быть женатым, но какое-то внутреннее чутье подсказывало ему, что жена едва ли может бросить мужа, который вернулся после долгого отсутствия и к тому же потерял память.

— Не волнуйся, она скоро вернется, — поспешил успокоить его Дэн. — Она сказала, чтобы мы с тобой посидели…

— Вы? Со мной? — с еще большим недоумением уставился на мальчика Виктор.

— Ну да, ты же болеешь, — напомнила девочка и с какой-то недетской серьезностью кивнула на градусник. — Давай-ка, засунь его в рот. Только не сжимай зубами, а то вытечет ртуть и тогда ты точно умрешь.

Сейчас Виктор предпочел бы умереть, лишь бы только этот кошмар наконец закончился… Да, у его жены определенно оригинальное представление о заботе: оставила его с детьми, которые готовы накормить его ужасной яичницей и напичкать таблетками. Если он выживет до ее приезда, обязательно скажет ей все, что о ней думает.

А пока Виктору оставалось лишь сидеть с градусником во рту и внимать девочке по имени Мэган, которая называлась его дочерью и серьезно вещала ему о том, как вредно спать на холодной земле.

Если бы Арчибальд Сандерс не был одним из лучших ее клиентов, Дин уже давным-давно отвезла Виктора Гудроу в полицию и не ломала бы себе голову над тем, что ей делать теперь. Теперь, благодаря Арчибальду Сандерсу, у нее была столь ценная информация, что Дин серьезно задумалась над тем, как спасти голову, которая этой информацией обладает…

Мистер Сандерс, расплачиваясь за отремонтированный «хаммер», обмолвился об одном весьма странном и трагическом происшествии, случившемся вчера в Паркстауне. Погиб владелец крупной компании, занимавшейся скупкой и продажей жилья. Этот всеми уважаемый и обеспеченный молодой мужчина разбился в своей машине, у которой по какой-то загадочной причине отказали тормоза.

Официальная версия, конечно, — случайность, но ходят слухи, что смерть этого человека кое-кому была даже на руку.

Арчибальд Сандерс, может быть, и не придал бы этому происшествию особенного значения, но он в свое время вел дела с отцом погибшего — ныне покойным Генри Гудроу, который, по слухам, рано стал вдовцом и один воспитывал сына, возлагая на того большие надежды. Человеком Генри Гудроу был суровым, но в деловых вопросах на него можно было положиться. Как жаль, что единственный сын пережил его всего-навсего на год и даже потомства после себя не оставил…

Дин, безусловно, посочувствовала бы и Арчибальду Сандерсу и покойному Генри Гудроу, если бы не была на сто процентов уверена в том, что погибший в расцвете сил сын того самого Генри не остался «за няньку» с ее детьми… Впрочем, с тем, кто остался «за няньку», можно было поспорить — состояние Виктора Гудроу, которого Дин видела сегодня днем, оставляло желать лучшего.

Теперь о том, чтобы идти в полицию, не могло быть и речи. Если мистера Гудроу пытались убить, то у нее, Дин, уж точно будут проблемы. Вместо того чтобы сразу отвезти малознакомого человека, потерявшего память, в полицейский участок, она, можно сказать, обманным путем удерживала его в своем доме. И если Виктору Гудроу совсем не отшибло память, то он вспомнит весь тот бред, которым пичкали его Дэн и Мэгги… И тогда полицейские запросто могут повесить на Дин и покушение на убийство, и похищение с какой-нибудь корыстной целью. Надо же будет на кого-то повесить нераскрытое преступление… Вот невезучая Дин и станет тем, кому выпадет подобная честь…

Хотела бы она знать, кто оказался в машине этого Гудроу? Может быть, кто-то из его родственников? Хотя об этом Арчибальд Сандерс наверняка бы обмолвился… И каким образом сам Гудроу оказался в лайтфордском парке?

Но главный вопрос — что делать? Пойти в полицию и рискнуть оставить сиротами детей? Или дождаться, пока к самому Виктору вернется память? А может быть, сообщить о том, что он жив, по секрету кому-нибудь из его родственников?

Последнюю мысль Дин отмела с той же поспешностью, что и первую. Из короткого рассказа мистера Сандерса выходило, что Виктор — сирота. Даже если она разыщет его дальнюю родню, едва ли для нее это что-то изменит. Родственники наверняка вызовут полицию, а та заинтересуется Дин, чьи дети по чистой случайности — да кто в это поверит? — нашли мистера Гудроу в лайтфордском парке. И кто знает, может, и для самого Виктора Гудроу будет лучше, если до поры до времени он будет числиться в покойниках? Ведь тот, кто собрался его убить, наверняка захочет довести свое дело до конца…

— Ну, и как наш больной? — поинтересовалась Дин с напускной веселостью. Дети пока не должны знать о том, что знает она.

— Он спрашивал про тебя, а я померила ему температуру, как ты велела, — сообщила Мэг. — У него высокая температура, так что пришлось дать ему аспирин.

— Он очень не хотел пить таблетку, — недовольно покачал головой Дэн. — Но потом все-таки выпил и снова уснул. Мы приготовили ему яичницу, но он не стал есть. Наверное, потому что болеет…

— Мам, нам пришлось снять с него одежду, она вся сырая, — призналась Мэгги. — У него в карманах понапиханы какие-то карточки и еще лежит конверт. Мы ничего не трогали, сложили все в ванной.

— Вы просто молодцы, — благодарно посмотрела на детей Дин. — Даже не думала, что вы так здорово со всем справитесь… Он ничего пока не вспомнил?

— Нет, только удивился, что ты уехала… Ну что, ты повезешь его в полицию?

Дин поймала на себе вопросительный взгляд детских глаз. Она не очень-то любила врать, но больше всего ей не хотелось учить этой премудрости своих детей.

— Мэг, Дракончик… — Дин присела на корточки и внимательно посмотрела на детей. — Вы умеете хранить секреты?

— Конечно, мам, — шепотом ответила Мэган.

— Тогда пообещайте мне, что вы никому не расскажете о том, кто этот человек на самом деле.

Дети посмотрели на нее с недоумением.

— Я хочу, чтобы все поверили в вашу… игру, потому что мистер Гудроу какое-то время поживет у нас.

— Правда? — оживился Дэн.

— Правда, — кивнула Дин. — Только учтите, что это очень серьезно: если об этом кто-то узнает, у мистера Гудроу будут очень большие неприятности. Никто не должен знать, кто такой на самом деле мистер Гудроу, пока к нему не вернется память. Это будет наш большой-большой секрет. Обещаете?

— Клянемся… — торжественно изрек Дэн.

— Клянемся, — сдержанно пообещала Мэган.

— Вот и хорошо, — кивнула Дин, совсем неуверенная в том, что в самом деле поступает хорошо и правильно.

Утро выдалось дождливое и пасмурное. Дин проснулась с точно таким же настроением. Приготовив завтрак, она окинула печальным взглядом Эверест из посуды, сгрудившейся в раковине, и побежала будить детей, которые тоже не очень любили рано просыпаться осенью.