— Это безобразие, — говорит юная сестра Бартон. — Он на мне хочет жениться.

В данный момент он, кажется, предпочитает Айрин и, высвободившись, накидывается на нее. Элоиз ворчит:

— Он не сочетаемый. Он ни с кем не согласовываемый.

Жених поднят с Айрин, которая требует сигареточку, и предан, все еще резвясь, в крепкие руки Адриана и Пабло.

— Пусть это будет на что-нибудь похоже, — говорит мистер Сэмюэл, изготовя аппарат. Тотчас оба разевают рты, подражая хохоту жениха, и обступают его так тесно, что напряженные их мышцы спрятаны от взгляда, а видны только дружески подставленное плечо Адриана, поздравляющая рука Пабло у жениха в ладони. Бобины мистера Макгира бодро кружат в продолжении всей мизансцены.

— Подержите-ка его вот так, — говорит Листер, — еще минутку.

Но пленник уже заприметил невесту, высокую, розовую, пухлую, и, восторженными фанфарами выражая свое одобрение, мощно рвется к ней.

— Ваше преподобие, — говорит мисс Бартон. — Это нечестно. Ему сделан укол, а эти девушки просто нивелируют эффект. В своем нормальном состоянии он очень любит меня.

— Немножко групповой терапии, — разъясняет ей Листер, — вот что ему необходимо. Ведь бедняжка все время заперт наверху, с вами!

— Я в некотором затруднении, — говорит его преподобие, — мне необходимо знать, на ком он намеревается жениться. — Улыбаясь пленнику, он спрашивает: — Мальчик мой, которая из дам тебе больше по сердцу, если есть таковая?

Жениху удается ловко дернуться, и вот он торжествующе тянет за собой Адриана и Пабло в сторону Элоиз, которая сейчас прикуривает от сигареты Айрин. Не преминув бросить блаженный взгляд на Элинор, он, однако, продолжает уверенно продвигаться к Элоиз.

— Это Элоиз, тут нет сомнения, — заключает Листер.

Гроза колотит в стекла, по всему парку рассыпая звон. Музыка кончается, и жених, дернувшись и каркнув, любовно оглаживает замочек у себя на шее.

— Он раздеться хочет, — говорит сестра Бартон. — С ним бывает.

— Кто отец вашего ребенка? — отчаянно взывает его преподобие к Элоиз.

— Ну, — говорит Элоиз, садясь на стул. — Он ведь еще даже не родился. Четыре месяца осталось, с лишним. Пабло был занят, каждый вечер тогда помогал барону, Адриан в отпуске был. Мистер Сэмюэл и мистер Макгир тоже на барона работали, каждый по своей профессии. Значит...

— Барон? — не выдерживает его преподобие. — Вы мне только не рассказывайте, что якобы он ни разу не пытался воспользоваться своими droits de seigneur [11], потому что барон Клопшток был в юности известнейший, прошу прощения, ходок.

Листер говорит:

— Порнофил, и больше ничего. А от порнофилии дети не рождаются, ваше преподобие. По крайней мере, судя по моему опыту. Вот если бы баронесса по природе вещей могла стать отцом, она бы стала, но только не барон.

— Постойте-ка. — Его преподобие оглядывает комнату. — Кто же тогда остается?

— Кто-то другой, — говорит Элоиз. — Давайте музыку поставим.

— Кто-то извне, — заключает его преподобие.

— Не думаете же вы, что кто-то из гостей на приеме, ваше преподобие?

— Ну, возможно, кто-то и в приватной обстановке.

— Элоиз все это время работала как вол, — говорит Листер, — была занята по горло. Секретари сгорали на работе, кузены не гостили. Вы же сами видели, что тогда произошло в июне месяце. Вы-то сами постоянно здесь гостили.

— То есть, остается либо Кловис, либо этот бедный мальчик Клопшток, либо вы, Листер.

Листер что-то шепчет его преподобию.

— О! — Его преподобие понял. — Ну хорошо, не Кловис. Значит, либо бедный мальчик, либо вы.

— Я по уши влюблен в Элинор, — говорит Листер. — С этим ее вечным молитвенником.

— Листер, — говорит Элинор.

— Элинор, — говорит Листер.

— Выходит, кто на чердаке, — говорит Элоиз. — Я жду.

— Это может быть только он или его преподобие, — говорит Листер.

— Тогда начнем, — решает его преподобие. — Передвиньте его — осторожно, осторожно. Он должен стоять рядом с невестой.

— Музыку, — требует Элоиз.

— Сестра Бартон, — кричит Пабло, — если вы не подойдете, не поможете, я не смогу поставить свадебную музыку для Элоиз.

— Какая жестокость, — сестра Бартон плачет, но не помогает, — отнять его у меня теперь, после всего, что я сделала.

Его преподобие бегло взглядывает на сестру Бартон и тотчас отводит глаза, кажется, не найдя ее привлекательной.

— Есть у вас протестантская Библия? — спрашивает он. — Если нет, мы обойдемся.

— Английский молитвенник, — отвечает Элинор, но ее голос заглушен воем бури и громкими восторгами жениха, которого теперь вместе с Адрианом держит Кловис. Пациент, стоя рядом с Элоиз, по-видимому, ошеломлен и смотрит на нее, осклабясь всем лицом. Снова гремят «Зеленые рукава».

— Поздновато уже, — говорит Листер.

— Книга общих молитв, — выкрикивает Элинор.

— Как пастор я обладаю правом проводить законное венчание в этой стране по собственной моей упрощенной формуле, — говорит его преподобие, глянув на часы, потом на того, кто с чердака, и указывая на Элоиз. — Густав Энтони Клопшток, согласен ли ты назвать эту женщину своей законной женой?

Жених снова вырывается и кидается на Элоиз.

— «Да», это ясно, — говорит Пабло, вместе с другими помогая выручить невесту.

— Теперь пусть только кто-то скажет, будто он не был в здравом уме во время свадьбы, — говорит Листер. — Он отлично знает, что делает.

— В моем положении, — вздыхает Элоиз.

Вот чета опять поставлена как надо, и его преподобие спрашивает у Элоиз:

— Как фамилия вашего отца?

— Клопшток, — отвечает Элоиз.

— Клопшток?

Вопль восторга вырывается у Клопштока с чердака.

— Свойство и родство! — вопит Элинор, перекрывая вой бури, музыку и ликование жениха.

— Всего лишь совпадение, — поясняет Листер, разводя руками, как дирижер, добивающийся от оркестра pianissimo. — Ее отец — простой Клопшток, лудильщик. Ничего общего с домом Клопштоков, в чьей резиденции мы пребываем и где несметные генералы, послы и блистательные их супруги вращались в обществе кардиналов и изгнанников Востока в ночь, когда отнюдь не тайно обручились барон и баронесса.

— Вы совершеннолетняя? — спрашивает его преподобие у Элоиз.

— Двадцать два годочка. — Она чуть покачивается под все ускоряющуюся рок-музыку, потряхивая белой норкой.

— Да ей все двадцать три! — всхлипывает сестра Бартон.

— Стало быть, вы в брачном возрасте, — заключает его преподобие. — Элоиз Клопшток, — спрашивает он, — согласна ли ты назвать этого человека своим законным мужем?

— Даю мое согласие, — говорит Элоиз.

— Но у них нет колец. — Его преподобие нервно озирается.

Листер немедленно предъявляет кольца.

— Он его сразу в рот потащит и проглотит, — рыдает сестра Бартон.

— Я его надену на палец жене, как доверенному лицу, — говорит Листер, тотчас надевая это кольцо на палец Элоиз.

— Объявляю вас мужем и женой. — Его преподобие кладет одну руку на плечо Элоиз, другую — на плечо новобрачного, который, вне себя от радости, снова увертывается и скачет в дальний угол комнаты. Не одна драгоценная ваза брякается об пол.

Мистер Макгир спешит защитить свои бобины. Мистер Сэмюэл говорит, щелкая фотоаппаратом:

— Дивно, дивно! Его улыбка похожа на восторг во весь рот, какой вам выдаст любая королева красоты в момент избрания.

— Совсем не стала бы сравнивать, — говорит Элоиз.

Новобрачный бодр, силен, увертлив. Он с мясом вырывает молнию из красного вельвета и вытанцовывает из своего костюма. Затем, восторженно скача, не без трубных воплей и дальнейшего ущерба для убранства комнаты, он сдирает с жены манто, увлекает ее в угол и на нее падает. Пабло бросается ей на выручку.

— Оставь его. Имеет полное право, — говорит Листер.

— На свадьбе права не имеет, — возражает его преподобие. — Что за манеры.

Сестра Бартон рыдает, ревет буря, Элоиз атлетически борется и наконец вырывается и убегает из зоны записи звука и зрительного ряда.