– Да, – сказал он, – а потом принесу багаж в корзинке для рыбы.

– Ox! – вздохнула Хомили.

– Я выберу из этой кучи всю мебель. Они и не заметят. И всё, что вам ещё нужно.

– Чаю, – прошептала Хомили, – чтобы на всю жизнь хватило.

– Хорошо, – сказал мальчик. – Я принесу фунт чаю. И кофе тоже, если хотите. И кастрюли. И сковородки. И спички. Всё будет в порядке, – сказал он, обращаясь к Хомили.

– Но что они там, в поле, едят? – простонала Хомили. – Гусениц?

– Ну, Хомили, не говори глупостей, – сказал Под. – Люпи всегда была хорошей хозяйкой.

– Но Люпи там нет, – сказала Хомили. – Ягоды. Они едят ягоды? А как они готовят? На костре?

– Право, Хомили, – сказал Под, – мы всё это выясним, когда попадём туда.

– Я не сумею разжечь костёр, – сказала Хомили, – особенно на ветру. А если пойдёт дождь? Как они готовят, если идёт дождь?

– Ну же, Хомили, – попытался прервать её Под, он уже начал терять терпение, но она продолжала.

– Ты не сможешь достать нам коробки две сардин? – спросила она мальчика. – И соли? И свеч? И спичек? И принести ковры из кукольного дома?

– Конечно, смогу, – сказал мальчик, – всё, что вы захотите.

– Хорошо, – сказала Хомили. У неё все ещё был очень встрёпанный вид – отчасти из-за того, что половина папильоток раскрутилась и волосы торчали вверх отдельными пучками, но она, видимо, умиротворилась. – Как ты поднимешь нас наверх в классную комнату?

Мальчик взглянул на свою ночную рубашку, в которой не было ни одного кармана.

– Я вас отнесу, – сказал он.

– Как? – спросила Хомили. – В руках?

– Да, – ответил мальчик.

– Лучше умереть, – сказала Хомили. – Лучше остаться здесь, чтобы меня съел крысолов из Лейтон-Баззарда.

Мальчик обвёл взглядом кухню, он попал в тупик.

– Может быть, вы залезете в мешочек для бельевых прищепок? – сказал он наконец, увидев мешочек на его обычном месте – на ручке двери в буфетную.

– Хорошо, – сказала Хомили. – Только вынь раньше прищепки.

Он положил мешочек на пол, и Хомили первая храбро вошла в него.

Мешочек был сшит из холста и казался мягким на ощупь.

Когда мальчик поднял его, Хомили завизжала и прижалась к Поду и Арриэтте.

– Ой! – простонала она, когда мешок покачнулся. – Ой, не могу. Остановись! Вынь меня! Ой! Ой! – И, цепляясь друг за друга, они упали вверх тормашками на дно мешка.

– Успокойся, Хомили, – сердито сказал Под и крепко схватил её за ногу.

Не так-то ему было легко удержать её от крика, когда он сам лежал на спине, прижав подбородок к груди, а одна нога, застряв в складке мешочка, была поднята над головой. Арриэтта вскарабкалась наверх и выглянула наружу.

– Ой, Под, я не могу, – рыдала Хомили. – Останови его, Под. Я умираю. Скажи, чтобы он опустил нас на пол.

– Опусти нас, – терпеливо, как всегда, сказал Под. – На одну минутку. Вот так, хорошо.

Как только мешочек опустился на пол возле дыры, они все выбежали наружу.

– Послушайте, – чуть не плача, сказал мальчик Хомили, – вы должны попытаться.

– Она и пытается, – сказал Под. – Дай ей только передохнуть и делай всё помедленнее, если ты понимаешь, что я хочу сказать.

– Хорошо, – согласился мальчик, – но у нас мало времени. Ну, давайте же, – обеспокоенно продолжал он. – Прыгайте внутрь.

– Тише! – вскричал Под и замер.

Глядя вниз, мальчик видел три поднятых к нему лица – они казались белыми ракушками, неподвижными на фоне темноты. Секунда, и они исчезли – голые доски пола, пустая дыра. Он наклонился к ней.

– Под! – позвал он тревожным шёпотом. – Хомили! Вернитесь! – А затем он тоже замер в той позе, в которой был.

За его спиной скрипнула дверь.

Это была миссис Драйвер. Она стояла на пороге между буфетной и кухней, не говоря ни слова. Обернувшись, мальчик уставился на неё.

– Доброе утро, – сказал он дрожащим голосом. Она не улыбалась, но в глазах её что-то мелькнуло – злорадство, торжество? В руках миссис Драйвер держала свечу, и лицо её казалось исполосованным светом и тенями.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она.

Он по-прежнему не сводил с неё глаз и молчал.

– Отвечай, – сказала она. – И зачем тебе понадобился мешочек для бельевых прищепок?

Мальчик всё ещё глядел на неё с глуповатым видом.

– Мешочек для прищепок? – повторил он и взглянул вниз, словно удивляясь, как тот оказался у него в руке. – Ни за чем.

– Это ты спрятал часы в дыре?

– Нет, – ответил он, опять глядя на неё. – Они уже там лежали.

– Ага! – сказала она и улыбнулась. – Значит, ты знал, что они там?

– Нет, – сказал он, – то есть да.

– Знаешь, кто ты такой? – спросила миссис Драйвер, пристально глядя на него. – Ты подлый, трусливый, дрянной мальчишка.

Его лицо задрожало.

– Почему? – сказал он.

– Сам знаешь почему. Ты испорченный, злой, ленивый воришка. Вот кто ты такой. И они тоже. Эти мерзкие юркие, писклявые, хитрые, маленькие…

– Нет, они – нет, – прервал он её.

– И ты с ними в сговоре! – Она подошла к нему и, схватив за плечо, рывком подняла с пола. – Знаешь, что делают с ворами? – спросила она.

– Нет, – сказал он.

– Сажают за решётку. В тюрьму. Вот что делают с ворами. Вот что будет с тобой.

– Я не вор! – закричал мальчик, губы его прыгали. – Я – добывайка.

– Кто-кто? – Она крепче вцепилась ему в плечо и повернула к себе лицом.

– Добывайка, – повторил он. Глаза его наполнились слезами. Ах, лишь бы они не потекли по щекам…

– А-а… значит, это так называется?! – воскликнула миссис Драйвер (в точности как он сам – как давно это было, казалось ему, – в тот день, когда он познакомился с Арриэттой).

– Так их зовут, – сказал мальчик. – Это такие человечки… добывайки…

– Добывайки? – озадаченно повторила миссис Драйвер, но тут же рассмеялась: – Ну, теперь с этим покончено. В этом доме они добыли всё, что могли, пришла пора отдавать! – Она потащила мальчика к двери.

Слёзы градом покатились по его лицу.

– Не трогайте их, – умоляюще произнёс он. – Я уберу их отсюда, я обещаю… я знаю, как…

Миссис Драйвер засмеялась и толкнула его через порог зелёной двери.

– Их и так уберут, можешь не волноваться, – сказала она. – Крысолов знает, как их убрать. И кот Крэмпфирла знает. И санитарный инспектор. И пожарники, если понадобится. Полиция тоже знает, не сомневайся. Нечего беспокоиться, как их убрать. Главное – найти их гнездо, – продолжала она, понизив голос до злобного шёпота, так как они проходили мимо спальни тёти Софи, – остальное легко.

Она втолкнула его в классную комнату и заперла снаружи дверь; он слышал, как скрипели половицы в коридоре, когда она возвращалась к себе. Мальчик заполз под одеяло – он очень озяб – и там наконец дал волю слезам.

– Ну, слава богу, – сказала миссис Мей, кладя на стол крючок для вязания, – добрались до конца.

Кейт уставилась на неё.

– Не может быть, – еле вымолвила она, – о, пожалуйста… пожалуйста…

– Последний квадрат, – сказала миссис Мей, разглаживая его на коленях, – из ста пятидесяти, которые нам нужны. Теперь можно сшивать…

– О, – переводя дыхание, сказала Кейт, – вы говорите об одеяле! Я думала, вы имеете в виду эту историю.

– Истории тоже пришёл конец, – рассеянно сказала миссис Мей, – в известном смысле. – И она принялась разбирать вязаные квадраты.

– Н-но… – запинаясь, произнесла Кейт, – не можете же вы… я хочу сказать… – И у неё вдруг сделался такой вид, который вполне оправдывал то, что о ней говорили: вспыльчивая, своевольная, ну и всё остальное. – Это нечестно! – вскричала она. – Это обман! Это…

На глазах у неё появились слёзы; она бросила на стол носок, вслед за ним штопальную иглу, лягнула ногой мешок с шерстяными клубками, лежавший возле неё на ковре.