— Мы встретимся в Москве? — спросила как-то она.

— Не знаю. Если только по делу.

— Жаль.

— Ты разочарована?

— Я знаю, что каждый сам за себя. Но иногда просто необходимо с кем-то объединиться.

— Я же сказал, будут проблемы, я помогу.

— Не то, — поморщилась Люда.

— Понятно. Любовь, значит, нужна? Может, попробуешь со своим мальчиком?

— С ума сошел? — Она даже отшатнулась. — Никогда!

— Жестокая ты женщина, Ляля. Поэтому мы с тобой так легко нашли общий язык. У меня жизнь тоже была непростая. Быстрый старт, а потом дыхалки не хватило. Понял, что даже в одной команде не друзья, а соперники. Конечно, такие фокусы, как тебе, мне проделывать не пришлось…

— Что ты говоришь?! Какие еще фокусы?!

— Ну, не хочешь об этом, не надо. Я одну интересную вещь рассказать хотел. Но дело прошлое. Пять лет, кажется, прошло. А?

— Не надо, — тихо попросила она.

— Хорошо. А телефончик запиши. И положи куда-нибудь поближе к сердцу. Не такой уж я бесчувственный человек. И запомни на всякий случай, что хороший друг гораздо ценнее хорошего любовника. Друзья решают проблемы, а любовники их только создают.

— Только не мне. Мои проблемы в другой области. — Она вспомнила встречу с мачехой. Интересно, а не попробует ли Варвара ее отыскать?

— Что ж. Сколько у нас осталось? Три дня?

— Да. А знаешь, я уже устала отдыхать. Надо бы завтра позвонить мужу, узнать, как идут дела. Вторую неделю говорит, что нормально, но верится с трудом.

— Почему?

— Голос у него какой-то напряженный. Ладно, не будем об этом. Три дня, говоришь?

Она подумала, что Ленечка тоже мог бы сегодня ночью искупаться в море. С той симпатичной девушкой, с которой он сегодня днем резвился в бассейне. И как красиво резвился! Люда даже зависть почувствовала к этому бесшабашному юному веселью, которое свойственно тем, у кого еще вся жизнь впереди. И как легко эти взрослые дети забывают о неприятностях! А Люда уж было подумала, что Ленечка и на самом деле отдыхом недоволен. А у него все просто здорово, просто замечательно.

Люда выловила его в холле, возле той же девчонки.

— Как дела? — спросила весело. Самой неприятно было чувствовать искусственность этого веселья.

— Здорово! — точно таким же тоном произнес он.

— Не хочешь вечером прогуляться на пляж?

— До утра? — сразу догадался он.

— А почему бы и нет в такой-то компании? — Люда намекнула на девушку, которая стояла поодаль и без Ленечки уходить не собиралась.

— Хорошо. — Он согласно кивнул. Потом сказал отчаянно: — И все равно я ничего не понял!

— Чего не понял?

— Зачем я вам? А, Людмила?

Она замялась, не зная, что ответить. Пробормотала:

— Ведь все здорово, да? Все хорошо? Правда?

И быстро пошла к лифту, чтобы подняться наверх, в номер.

А через три дня все кончилось: море, отдых, пальмы, изнуряющая жара. Потому что Москва встретила дождиком и хмурым, совсем не летним небом. Люди в легких одеждах, сошедшие с трапа самолета, думали только о том, что возвращаться с каждым разом все труднее. Возвращаться оттуда, где жизнь не то что легче, но гораздо ровнее. А потому приспособиться к ней проще и успеха добиться проще. А мелкий холодный дождик усиливал эту тоску, легко касаясь загорелых лиц, словно пытался медленно, но навсегда смыть с кожи следы жаркого чужого солнца.

Люда решила не тянуть и сразу же заняться делами. Сотовый телефон мужа не отвечал, и у нее снова тревожно заныло сердце. Отключил, потому что не хочет с ней объясняться. Даже в аэропорту не встретил, трус. В офисе же «ЛЕИ» ответили, что Евгения Борисовича нет, и когда он появится на работе, никому не известно. Секретарша хозяйку по голосу не узнала, а Люда и не собиралась объявлять, что сегодня же нагрянет в офис.

Она доехала туда на такси прямо из аэропорта, велела шоферу отвезти Ленечку домой, а сама прямо с двумя огромными сумками ввалилась в приемную, где удивленные охранники не сразу сообразили, что перед ними хозяйка. Загорелая дочерна дамочка в легкой, не по погоде одежде и с кучей вещей явно зашла не в ту дверь.

— Людмила Сергеевна! — охнула секретарша.

Люда сразу поняла, что народ в ее отсутствие расслабился. В офисе было тихо, лениво и никакой активной работой не пахло.

— Где Евгений Борисович? — резко спросила она.

— Он не сказал, — замялась секретарша.

— Вызовите ко мне в кабинет того, кто его замещает.

— Но…

— Что «но»? Нет такого человека? А кто есть? Всех ко мне, одним словом.

Она даже не могла внимательно слушать объяснения перепуганных сотрудников. Ее мучила только одна мысль: где муж и что случилось? Не с ним, Якушев мало ее интересовал. С фирмой, с бизнесом, в который она вложилась без остатка. Какой же он мерзавец! Комментарии управляющего торговым залом Люду немного успокоили. Дела вяло, но все-таки шли. Никакого ЧП в отсутствие хозяйки не случилось. Но что тогда?

Люда не в силах была давать разгон сотрудникам прямо сегодня. Отпустила всех, отложив неприятный разговор на завтрашнее утро. Сидела в кабинете, бессмысленно уставившись в экран монитора, а перед невидящими глазами морские волны плавно накатывали на песчаный берег. Одна волна, другая, третья… Дверь в кабинет открылась, муж трясущимися руками пригладил редкие волосы:

— Люда? Уже здесь?

Она поднялась из кресла, вышла ему навстречу, чувствуя, как теми же медленными волнами на песчаный берег ее души накатывает злость:

— Разве ты не знал, когда прилетает самолет? Разве не надо было если не встретить меня в аэропорту, то хотя бы включить сотовый?

— Я… Не мог…

— Трус. — Она сразу поняла, что муж боится. Нашкодил, как кот, и спрятался под кровать в темной комнате. Знает, что хозяйка уже пришла, а на глаза ей показаться трусит. — Что случилось?

— Ничего, — выдавил он.

— Запри дверь, — еле сдерживаясь, сказала она. И только потом громко и озлобленно переспросила: — Ничего?! А что ж ты тогда такой бледный? Что ж не гордишься, как замечательно без меня справился с делами?

— Все нормально.

— Нормально? Нормально?! — накинулась на мужа она. — Прятаться от меня нормально?! Нормально, что никто из сотрудников не знает, где хозяин и как до него дозвониться?!

— Люда…

— Говори.

— Люда… — Он снова сделал паузу. Она ждала. Потом муж решился, сказал, нервничая: — Меня шантажируют.

Она едва не рассмеялась. Какая чушь! Поинтересовалась:

— И чем же тебя шантажируют?

— Моими… э-э-э… любовными связями.

Тут уж Люда просто расхохоталась. Неужели же кто-то думает, что она будет ревновать своего мужа?

— Якушев! Ты идиот.

— Не все так просто, — осторожно сказал он. — Есть фотографии.

Она уже просто изнемогала от смеха. Фотографии! Когда-то она сама щелкнула пару раз мачеху и ее любовника и послала снимки отцу. И вот теперь в ее жизни случился этот водевиль. Но она не папа Сальников. Да ей наплевать, с кем и как ее муж развлекается! И развода она не боится.

— Послушай, Якушев, хватит. Я думала, что случилось что-то серьезное. Но ты, дорогой, можешь фотографироваться где угодно и с кем угодно. Естественно, что ни копейки ты никому не заплатишь. И я тоже. Пусть присылают хоть каждый день по пачке.

— Вот и я так подумал, — усмехнулся он. — Лучше будет, если ты узнаешь. Я тут прихватил парочку.

Все так же неприятно подергиваясь, он протянул Люде конверт. Она брезгливо потянула из него за уголок один из снимков. Глянула, потом взялась рукой за горло, потому что в нем застрял какой-то липкий комок:

— Ах ты, мерзавец! Так ты еще и гомосексуалист?!

— Люда!

На нее словно прозрение нашло. Вот почему он с девушками в офисе не заигрывает! Не из страха перед ней. Да плевать ему на этот страх! Он шатается по ночным клубам, позволяет себе в мужских туалетах такую вот мерзость, а потом вручает ей это с гнусной ухмылкой! И Люда несколько раз наотмашь хлестнула мужа конвертом по жирным щекам: