— Ась?

— Кого, говорю, так усиленно охраняете?

— Как же? Во всем должен быть порядок, -сморщенный старичок долго шелестел страницами толстенного журнала. Устроился он неплохо: уютная будочка вахтера с чистенькими занавесками, маленький цветной телевизор, электрический чайник, полный набор посуды.

— Простите, вы где раньше работали?

— На заводе, где ж еще? Охранником. Да вот, старый стал, на пенсию поперли. А я еще любого молодого за пояс заткну, так то.

— Значит, у вас профессиональная память? Знаете, кто из дома когда выходил, когда входил?

— Как не знать? Кого не знаю, тех сюда записываю, — консьерж потряс огромным журналом. -Ваши документики, пожалуйте.

— Удостоверение устроит?

— А дамочка с вами?

— У меня нет документов, — у Любы начисто вылетело из головы, что в сумочке лежат права.

— Значит, под вашу милицейскую ответственность. Проходите, — дозволил старичок.

— Зануда, — высказалась Люба в лифте.

— Что ты! В нашем деле — ценнейший человек! Если бы в каждом подъезде сидел такой вот отставной охранник, знаешь, как уменьшилась бы преступность?

— Ты думаешь, всякому, пришедшему в гости, приятен такой допрос?

— А мы не в гости идем. Двенадцатый этаж. Приехали. Звони, подруга.

Дверь открыли мгновенно:

— Проходите, я вас жду.

Женщина, стоящая на пороге, выглядела совершенно спокойной. Темный брючный костюм, скрывающий полноту, лицо умело подкрашенное, и не заплаканное вовсе.

— Простите, вы еще ничего не знаете? — попятился в испуге Стас. Никто не любит приносить в дом плохие вести.

— О чем?

— Об аварии. О том, что ваш муж…

— Папа уже поехал.

— Куда поехал?

— В морг. Ведь тело уже должно быть там? Папа сказал, что все надо сделать как можно быстрее.

— Что все?

— Ну, похороны.

— Снова замуж торопитесь?

— Проходите, — посторонилась женщина.

Да, квартирка у погибшего Антона Варягина была ничуть не хуже, чем у его брата Олега. Соревнование они что ли устроили? Три комнаты, перепланировка, евроремонт, дорогая импортная мебель.

— В гостиную, пожалуйста.

— Вас не удивляет, Жанна Марковна, что к вам из милиции пришли? — спросил Стас, присаживаясь в удобное кресло, обтянутое светлым велюром.

— Удивляет? — похоже, что эту женщину невозможно было чем-то удивить. Будто очень давно она решила для себя какую-то важную проблему и перестала задумываться обо всех прочих вообще.

— Чай, кофе?

— Все равно.

— Минуточку, — я сейчас принесу.

— Ничего квартирка, а? — подмигнул Любе Стас, когда хозяйка ушла на кухню. — Нравится?

— Что-то уж больно безлико. Квартира, как квартира. У Олега Валерьевича хоть какие-то претензии на оригинальность: в спальне стены лотерейными билетами оклеены.

— Погоди, ты еще не во всех комнатах…

Видимо, у Жанны Варягиной и стандартное угощение было наготове. На кухне она не задержалась, принесла поднос, со вкусом расставила кофейный сервиз:

— Прошу.

— В каких отношениях вы были с мужем? -спросил Стас.

— Простите, а женщины тоже в милиции работают?

— Я? — Люба посмотрела на Стаса. — Да. Я с ним.

— Очень странно.

— Отчего же?

— У вас вид порядочной женщины.

Стас выразительно кашлянул, но от комментариев воздержался:

— Так в каких отношениях…

— Ни в каких.

— То есть?

— Это был странный брак. Не могу сказать, что я была от Антона в восторге.

— Но он же, вроде как, был очень красивым мужчиной?

— Так что ж? Когда много лет проживешь в одном доме с красивым мужчиной, как-то не замечаешь, какое у него было лицо, какая фигура. А вот то, что он подлец, становится все заметнее и заметнее.

— Интересно.

— Я прекрасно понимаю, что Антон женился на мне по расчету. Это был сговор наших родителей. Вернее, моего папы и его дяди.

— А зачем же вы тогда…

— Ну, если бы я была в кого-нибудь влюблена, или хотя бы знала, что могу влюбиться, а так… Антон, или кто-то другой. Какая разница? Замуж-то надо выходить.

— Зачем?

— У меня есть брат. Родители всю жизнь возлагали на него большие надежды. До сих пор возлагают, — Любе показалось, или она усмехнулась? — А про меня всегда говорили, что меня надо пристроить.

— Ну, а жить самостоятельно вам никогда не хотелось? Самостоятельно решения принимать?

— Самостоятельно? — Жанна Марковна приподняла брови. Чуть-чуть, чтобы обозначить свое удивление. — Возможно, вам покажется странным. В нашей семье все решает папа. Он зарабатывает деньги, он содержит женщин, помогает встать на ноги моему брату. По-моему, совершенно естественно, что за ним остается право все за нас решать.

— Учиться, работать не пробовали?

— Училась, да. У меня высшее гуманитарное образование. Университет культуры. Да-да. А работать… Кем, простите?

— Все понятно. Это ваши личные проблемы, к делу не относится. Мы вот по какому поводу. Вы с мужем разводиться не собирались?

— Разводиться? — она снова обозначила удивление. — А зачем?

— А с деньгами его не прижимали?

— Вообще-то, у них были какие-то дела с папой. Он и дядя Антона имеют какие-то общие интересы. Возможно Антону хотелось самостоятельности. У меня иногда было ощущение, что он хочет от нас уйти.

— От нас?

— От меня и папы. Но это его дело. Я хочу жить так, как я привыкла. У меня все четко распланировано. Посещение парикмахерской, массаж, косметический кабинет, бассейн, выставки, театральные премьеры.

— Вы любите театр?

— Я люблю жить так, как я привыкла. Мама говорит, что каждый уважающий себя человек должен повышать свой культурный уровень.

— Все понятно. Машина у вас есть, да?

— Ах, машина! — вот тут Жанна Марковна впервые всерьез заволновалась. — Представляете, он сегодня взял мою машину! «Пассат»! Представляю, что от нее осталось!

«Что осталось от мужа, тебя мало интересует, — подумала Люба, — а вот имущество — это, действительно, ценность».

— А вы не разрешали ему брать свою машину? — спросил Стас.

— Видите ли, у него своя жизнь, у меня своя. Была. То есть, у него была своя жизнь, — быстро поправилась Жанна Варягина. — Зачем же брать мою машину? Ее купили всего неделю назад! И вот вам, пожалуйста!

— Ничего, папа новую купит, — утешил Стас. А у него вообще было что-то свое?

— Что значит, свое?

— Машина, квартира, деньги?

— Он работал и, кажется, неплохо зарабатывал. Но Антону всегда было мало. Кажется, он всерьез рассчитывал на наследство.

— Наследство?

— Ну да. У его дяди нет детей. Только два племянника: Антон и… Олег.

— Кстати, как вы относитесь к Олегу?

Она слегка замялась:

— Никак не отношусь. Мы, естественно, встречались. Даже иногда ездили в лес на шашлыки. Хотя, я, признаться, не люблю бывать на природе, все эти неудобства…

— Понятно.

— Но раза два в год можно и потерпеть. Родители Антона были простыми людьми, отсюда эта тяга к каким-то диким развлечениям…

— Диким?

— Ну, неухоженный лес, бревна вместо шезлонгов, эти пеньки вместо нормальных столов. У папы хорошая дача, но Антон не любил там бывать.

— Что значит происхождение! — съязвил, не выдержав, Стас.

— Простите?

— Ничего. Значит, ваш муж всерьез рассчитывал на наследство? А что его дядя серьезно болен?

— Да, — вдруг очень тихо сказала Жанна Варягина.

— И… чем?

— Я затрудняюсь в диагнозе, но… Антон сказал, что жить ему максимум полгода.

— Вот как? — Стас выразительно посмотрел на Любу: «А ты говорила!» — И когда он это сказал?

— Точно не вспомню. Хотя… Да недавно! Вот осень началась, и…

— У вашего богатого родственника, то есть, у дяди Антона, если не ошибаюсь, два племянника. И Олег — старший.

— Но Антон — он же любимый! Есть такая вещь, как завещание.

— Значит, Антон был уверен, что завещание в его пользу?

— Мы об этом не говорили.

— Скажите, а какое образование у вашего… У Антона?