Действие гербицидов нового поколения было недостаточно изучено. Вместо угнетения роста и распространения ядовитого гиганта произошли мутации на генном уровне, и как следствие, появились резистентность, огромная скорость роста и усиление активности опасных веществ содержащихся в этих растениях. Переключаю. Премьер министр с максимальной убедительностью сообщает, что оснований для паники нет, ситуация под контролем, приняты все меры, ведутся экстренные исследования.

Выступает министр здравоохранения. Он говорит очень медленно, тщательно подбирая слова: «У борщевика в листьях и плодах содержаться фотосенсибилизирующие вещества (активируются на свету) — фотокумарины, действие которых в настоящее время многократно усилилось.

Попадая на кожу, они вызывают глубочайшие ожоги, вплоть до костей, в зависимости от длительности воздействия. Хотя в норме при контакте с борщевиком возникают ожоги второй степени, то есть волдыри. Кроме того фотокумарины являются и воздушными аллергенами, их действие распространяется в радиусе пяти метров. У чувствительных людей возможна аллергическая реакция, которая выражается в покраснении и слезоточивости глаз, раздражении дыхательных путей, отеке гортани.

Возможен анафилактический шок… Следует соблюдать меры безопасности, воздержаться от поездок за город…»

Жуть какая-то. Звоню Пете, но он вне зоны действия. Наверное, уже сменился и едет в метро. Я лежу и жду, когда Петька перезвонит. Жду долго. Лежать надоедает. Иду на кухню пить кофе с бутербродами. Шакира радостно скачет и мешается под ногами.

А в это время моя маленькая дочка идет по дорожке в саду. Она гостит у бабушки и дедушки, ей они соответственно уже пра-. Сад очень старый, такой же старый как дом, да и собственно бабушка с дедушкой.

Много ли нужно для счастья пятилетнему ребенку? Лето, тепло, она в коротких шортиках, уже загорела. Вот эти мелкие камушки будут котлетами для кукол, вот эта травка пойдет на салат, одуванчики — конфеты, из песка с водой получается шоколад. О-о, какие огромные листья! Из них можно сделать скатерть для кукольного стола. Моя малышка Ярослава устремляется к трехметровым побегам борщевика. Они плотной стеной разрослись за забором и терпеливо выжидают. Ярослава думает, как добраться до удивительных гигантов. Забор не перелезть — слишком высоко. Что же делать? Ее зоркие глазки находят оторвавшуюся штакетину. Моя девочка с небольшим усилием отодвигает доску и протискивается в щель. А я слишком далеко, чтобы остановить ее…

Я подскакиваю на кровати, и собственный крик еще долго звенит в ушах. Надо же, заснула. Когда Петька перезванивает, я говорю, что нужно ехать за Ярославой в деревню.

— Когда?

— Сегодня.

— Окей, только душ приму, — Петя старается говорить бодро, несмотря на бессонную ночную смену. Каким-то мистическим образом он всегда умудряется оказаться рядом в трудную минуту. Обожаю его за это.

Мы едем по трассе, воспетой Кинчевым. Мне нравится, когда Петя за рулем. Он сразу становится серьезным, решительным и выглядит очень мужественно. Я думаю, как же он, бедненький — не спал всю ночь, работал.

Петька водит аккуратно, спокойно, поэтому я расслабляюсь на своем штурманском месте, слушаю радио, модные летние песенки, забавную болтовню радио-диджеев.

Несмотря на эти катаклизмы с борщевиком, у нас отличное настроение — мы наконец-то вместе, совершаем какое-никакое, но все-таки путешествие. Шакира, уставшая беспокоиться, улеглась на заднем сидении, смотрит печальными глазами. Ей хочется ко мне на колени.

Чем дальше мы от Питера, тем масштабнее нашествие борщевика. Мощные растения тянуться вдоль дороги, занимая поля, поймы рек. Они повсюду. Несколько кукурузников кружат, что-то распыляя, сотрудники спецслужб сжигают заросли борщевика, похожие на огромных жуков ползут бульдозеры, превращая ядовитых гигантов в кашу. В населенных пунктах почти около каждого дома суетятся жители: кто с газонокосилкой, кто с обычной косой, кто-то перекапывает землю, стараясь задержать подступающий борщевик. Мимо нас то и дело проносятся скорые.

— Вот это да! — говорю я.

— Ну и дела творятся, — поддерживает Петька.

По радио в выпуске новостей обсуждают разные версии аномальной активности борщевика: секретные военные испытания, глобальное потепление, озоновые дыры, взрывы на солнце.

Петя подхватывает:

— А может быть, семена прилетели на метеоритах с какой-нибудь планеты или инопланетные существа приняли вид борщевика и спокойно разрастались в ожидании своего часа…

— Позвони на радио, выскажись, — мне уже не до теорий: одно дело смотреть по телевизору и совершенно другое воочию. Мне только хочется поскорее увидеть Ярославу и убедиться, что с ней все в порядке.

Деревня, где живут мои бабушка и дедушка, со странным названием «Парни», примерно в ста километрах от Новгорода. Нам встречается все меньше населенных пунктов. Проезжаем несколько деревень, полностью поглощенных борщевиком. Не похоже, чтобы здесь жили люди. Беспощадные растения обступают дома сплошным кольцом. В одном дворе между толстыми стеблями борщевика виднеется веревка с развешанным бельем. Вряд ли его уже удастся снять.

На этом фоне очередной звонок с работы кажется весточкой из другого измерения. У них выключились большие лампы на втором этаже.

— Проверьте восьмой и семнадцатый рубильники, — кричу я, потому что связь плохая.

— Где рубильники? Под щитком в подсобке. Все должны быть в одном положении… Ну так подними их! Нет, током не убьет. Горит? Отлично. Да не за что. Пока.

— А я и не знал, что ты разбираешься в электричестве, — с легким сарказмом замечает Петя. Его уже порядком достали бесконечные звонки с моей работы.

— Отключи телефон, они же ни дети малые, а у тебя выходной, между прочим.

— Ладно, ладно, сейчас… Ой, управляющая. Придется ответить. Алло, привет! Терминал завис? Да, часто зависает. Там нужно провода проверить, может контакт плохой, и перезагрузить. Ага…, ага… Пока. Я ловлю вопросительный взгляд Петьки.

— До IT-отдела не дозвониться, поэтому она мне и звонит. Все отключаюсь.

Мы проезжаем указатель с надписью «Парни». От непривычной тишины в деревне по спине пробегает холодок. На улице ни души. Молчаливым частоколом возвышается величественный борщевик. Вокруг домов следы отчаянной борьбы с вездесущим растением: сожженная трава, толстый слой опилок, песка. Но и на этой полосе препятствий уже рвутся ввысь смертоносные сочные ростки.

Из машины выходить жутковато, но я вижу в окне счастливое личико Ярославы. Очень быстро по засыпанной опилками дорожке мы идем в дом.

Дедушка с гордостью показывает гибрид яблони и рябины — яблоки становятся зимостойкими. Он помешан на растениеводстве. Бабушкина гордость — тюльпаны: махровые, красные, желтые, белые, полосатые, почти черные.

В саду вместо привычной зеленой травки на земле песок и опилки. Привязываю Шакиру к дереву, отпускать ее опасно. Я говорю бабушке и дедушке, что им тоже нужно уезжать. Здесь оставаться нельзя. А у меня все-таки двухкомнатная квартира. Как-нибудь проживем. Но они наотрез отказываются. Разве можно бросить сад, дом? Дедушка собирается на конференцию представлять свою зимостойкую яблоню, а бабушка должна подготовиться к выступлению в клубе цветоводов — любителей.

— Будем дежурить днем и ночью, жечь траву, выкашивать этот борщевик. В конце концов, спасатели скоро появятся, — говорит дед.

Мы пьем чай с яблочным пирогом. Бабушка с дедушкой рассказывают об ужасной гибели тракториста Генки Горохова, который давил, давил борщевик на своем тракторе и как-то случайно выпал в самую гущу растений — убийц. Вон, даже трактор еле видно — так и остался в борщевике.

Я слышу лай Шакиры, переходящий в визг. Про собаку-то забыла! Так у дерева и оставила. Выскакиваю на улицу, а вокруг животного молодые ростки борщевика прорвались через слой опилок, да как быстро растут! У Шакиры на задней лапе выжжена шерсть, и глубокий кровавый мокнущий ожог в пол ладони.