Самец линифии ползет к самке. Подползает спереди к ее голове, но самка дергает лапкой, словно недовольно поводит плечом, и самец отскакивает. Он бродит под куполом, по его краю. Он трется о сосновые ветки, на которых подвешен купол, и потом снова подползает к самке. Но самка не хочет подпускать самца. Он ей не нравится. И вдруг самец как-то странно изгибается и удивительно замедленными движениями начинает приближаться к самке. Самца нельзя узнать, он не походит на самого себя. И тут неожиданно самка раскрывает передние лапки, будто собирается принять самца в свои объятия. Самец подползает к ней и кладет на ее голову свою.

Рядом на сосне один под другим висят маленькие куполочки. Еще вчера они были пусты, а сегодня под каждым живет линифенок. Откуда они взялись? Я много раз видела круглые шарики, висящие на паутинках. Если дотронуться до такого шарика, он тут же раскроется и превратится в линифенка. Линифенок барахтается в воздухе, шевелит всеми лапками — сохраняет равновесие. Линифенок путешествует на паутинке, пока не находит себе дом. А вот откуда он взялся, где он рос до этого? Даже странно: взрослые линифии живут на каждой сосне, а кладок их яиц нигде нет.

Тук, тук-тук, тук-тук-тук — дятел долбит кору. Тук, тук, тук. Точка, тире, точка. Дятел разговаривает с лесом по азбуке Морзе.

У меня с собой бинокль. Но найти дятла трудно. Трудно уловить, откуда идет звук. Он разносится по всему лесу. Тук, тук-тук, тук. Точка, тире, точка.

В бинокль верхушки сосен удивительно красивые. Иголки огромные, лоснятся на солнце, растопыренные.

На сосне по ее стволу, совсем близко над землей, прыгают два дятла. Они прыгают боком, один за другим, словно в игру такую играют: кто дальше прыгнет. Прыгая, они поднимаются по спирали вверх все выше и выше. Добрались до первой сосновой ветки и вдруг разлетелись в разные стороны, Тук, тук, тук-тук, тук. Точка, точка, тире, точка. Дятлы стучат по коре. Они не разговаривают азбукой Морзе, нет. Они добывают личинки. Под корой живут тысячи личинок. Уж теперь-то я знаю: личинок можно найти всюду.

Смолянистые наросты в виде шапок попадаются в лесу очень часто. Смола и смола. Вылилась и застыла. Но почему они все такой правильно-округлой формы и слишком уж белого цвета? А может быть, это не просто смола вылилась и застыла? Так и есть! Внутри сидит личинка. А в другой? И в другой личинка. Ложе личинки прорыто в стебле, а смолянистые шапочки прикрывают это ложе сверху.

Нашла я наконец, где развиваются и линифята. Совсем рядом с куполом родителей. Просто кокон с яйцами прикрепляется к нижней стороне сосновой ветки, и поэтому его так трудно найти.

В поле зрения бинокля попадает странная тля. Она похожа на перевернутый вверх дном глиняный горшочек. Из горшочка выглядывают шесть лапок. Как-то неестественно, всеми шестью лапками обхватила тля сосновую иголку. Я пригибаю ветку. Тля не двигается. Это не тля, а шкурка от тли!

Здесь, на сосновой иголке, тля линяла. Сначала она крепко вцепилась в иголку, а потом вылезла из своей оболочки. Из хитиновой оболочки, которая стала ей мала. Тля уползла, а оболочка осталась.

…Шестнадцать ног. Восемь и восемь… Да, она линяла — та, первая косеножка! Она вытащила ноги из хитиновых оболочек. И висела на этих оболочках. На черных оболочках. А ноги были зеленоватыми — они просто еще не успели потемнеть. Когда я дотронулась до косеножки, косеножка скинула оболочку и встала на ноги. Оболочка упала на траву, а вот этого я и не заметила.

Сегодня я последний раз в лесу.

Так и осталась одиноко сидеть под куполом линифия, у которой я сдула самца. А у самки, этажом ниже, самец появился. Не тот ли, которого я сдула? Не захотел больше забираться так высоко?..

Тонконогая зеленая паучиха-теридиида до вчерашнего дня сидела безотлучно возле белого шарика с паучатами. А вчера исчезла. Она исчезла, когда паучата еще не покинули шарика. Только шевелиться внутри стали сильнее. Сегодня наконец они вылезли, и сейчас рядом с белым паутинным шариком лежит зеленый шарик. Шарик из вылупившихся паучат.

По-прежнему висят друг около друга черные тли. И по-прежнему к ним снизу по стволу ползут черные муравьи. Только почему-то у большинства тлей задняя половина брюшка стала ослепительно белой, как будто их побелили известкой.

Муравейник. Тот самый, в котором муравьи никогда не показываются. А сейчас муравьи вылезли из дырок и бегают по стволу. Хотят попрощаться со мной?

Из дырки торчат два загнутых острия. Они похожи на клещи. Около этой дырки муравьев особенно много. Вдруг клещи начали вылезать, за клещами показалось туловище, длинное, членистое, а за туловищем голова. Голова как муравьиная, только усики подлиннее. Это уховертка. Так вот почему всполошились муравьи: в их жилище залезла уховертка. Муравьи маленькие. Уховертка в сравнении с ними громадная.

…Да, сколько ни приходи в лес, каждый раз увидишь что-нибудь новое.

Уховертка вылезла из дырки, перевернулась и влезла обратно. Теперь из дырки торчат усики уховертки. Муравьи бегают кругом, а уховертка не обращает на них никакого внимания. До свидания, муравьи! До свидания, уховертка! Прощай, лес!

От дерева к ямке, от ямки к дереву и опять от дерева к ямке. Муравьи ползут. Два встречных беспорядочных потока: один — от ямки к дереву, другой — от дерева к ямке. Добравшись до ямки, муравьи спускаются в нее и вылезают обратно каждый с бледно-желтой крупинкой во рту. Муравьи движутся по дорожке к дереву. Тут между выступающих корней небольшая впадина. Муравьи взбираются на корни и, сверху сбросив в эту впадину крупинки, поворачивают обратно. А навстречу им ползут другие муравьи, каждый с крупинкой.

Постепенно впадина заполняется. Что хотят выстроить муравьи у подножия дерева?

Вероятно, наземную часть муравейника.

В стволе дерева углубление: как кровь на ране, запеклась кора. Кружком, тесно прижавшись друг к другу, здесь сидят муравьи.

В центре кружка находится что-то большое, длинное, похожее на веретено. Это тля. Она дает пищу муравьям. Муравей пощекочет тлю, и тля выделит сладкую капельку. Муравей слизнет и снова пощекочет.

В растрескавшейся коре старой березы много таких углублений. И в большинстве из них муравьи устроили свои столовые. В столовых где одна тля, а где сразу по три, по четыре. Тли блестящие, зеленого или темно-коричневого цвета.

Дождь. От дождя в лесу темно. Где же муравьи? Вот ямка. Вот дерево. Вот дорожка. Все мокрое. В ямке никого нет. По дорожке медленно ползут два-три муравья… А на дереве? По дереву текут ручьи воды. Они стекают на землю. И там бурлят лужицами. Конечно, на дереве не может быть муравьев. Если бы они туда попали, вода бы их сразу смыла на землю. С одной стороны дерева — водопад. Вода отвесно падает с полуметровой высоты. Здесь оборвана кора до самой сердцевины. Образовалась ниша. В нише сидят муравьи. А может быть, для муравьев это пещера? Вокруг с шумом падает вода. Внутри сухо и, наверное, очень уютно.

Дождь лил два дня почти беспрерывно. А сейчас он прошел. Вечер. В лесу темно. Что делают муравьи? Земля черная, и дерево черное, и муравьи черные. Ничего не видно — все черное. Только капелька воды, каждый раз повисающая на кусочке коры над входом в «пещеру», светится ртутным отблеском. Муравьи в «пещере» видят капельку, и дождь для них еще не кончился. А на дорожке между ямкой и деревом опять открыто движение. Но оно уже не беспорядочное, как днем.

Темно. В темноте медленно друг за другом по цепочке ползут муравьи. Одна цепочка спускается в ямку, другая поднимается из нее.

Медленно, осторожно и спокойно ползут муравьи. Так двигаются машины ночью в горах.

Утро. Солнце. Сухо. Внизу дерева по обнаженным корням ползет маленький колпачок. Похоже, что он свернут из коры. Взяли кусочек коры, бугристый, обтрепанный, весь красноватый, сероватый, желтоватый. Взяли и свернули из него фунтик. Фунтик-колпачок. Колпачок лежит на дереве боком. Из колпачка высовывается крошечная зеленая головка, а за головкой тельце. Не все тельце, а только передняя часть с бугорками на брюшной стороне. Тельце то растягивается, то сжимается. И колпачок движется. Движется? Муравьи набрасываются на зеленую головку, на зеленое тельце. Но головка и тельце сразу втягиваются в колпачок. И теперь он уже не лежит боком, а стоит торчком, острием вверх. Все живое — внутри колпачка, а внутрь муравьи не могут подобраться. Как ни бегают вокруг, как ни стараются просунуть голову, лапки, усики — все безуспешно. Плотно прижато основание колпачка к дереву. Надоело муравьям заниматься бессмысленным делом. И тут ведь ничего нет: просто какой-то сучок из дерева торчит. Отполз от сучка муравей, отполз другой, отполз третий. Все отползли. И медленно ложится колпачок набок. Вновь высовывается головка, за ней тельце, и колпачок начинает двигаться. Тогда опять налетают муравьи, но перед ними снова оказывается сучок, и они отползают. А колпачок движется дальше. Трудно передвигаться ему среди муравьев. Иногда успевает высунуться только один глаз, как тут же приходится прятаться. Будто муравьи поняли проделки колпачка, нарочно отползают и ждут, когда он откроется. Кажется, никогда не вырваться малюсенькому колпачку из муравьиного жилища. Но проходит полчаса, и колпачок уже перелез с корней на ствол дерева и уже по стволу поднялся довольно высоко. А ведь чем выше по дереву, тем меньше муравьев, тем легче будет ползти колпачку. Значит, можно за него и не волноваться.