Летописные сведения о деяниях Михаила Всеволодича дают информацию к размышлению. Он оказывается зачинщиком длительной усобицы, опустошавшей Южную Русь с 1234 по 1238 г., то есть как раз перед «монгольским» нашествием; в 1239 г., будучи киевским князем, Михаил приказывает расправиться с явившимися в Киев «монгольскими» послами, после чего – испугавшись содеянного? – бежит из Киева в Венгрию. Помыкавшись в чужих пределах, испытав немало унижений, Михаил около 1243 г. возвращается на родину, в Черниговскую землю, и вскоре в числе прочих русских князей вызывается в «Орду»[20]. Эта поездка оказывается для него роковой. А с другой стороны – на что мог рассчитывать князь после убийства послов «сюзерена»? Но на что-то же рассчитывал!
Логично предположить, что во времена т.н. «феодальной раздробленности», поскольку не было единого государства, не было и единой религии. Военная администрация в виде «ордынских ханов» пыталась проводить политику, которую условно можно назвать «двурелижием» (по аналогии с «двуязычием»), при этом существовала некая форма «двоевластия»: власть «гражданская» – власть князей, опиравшаяся, судя по всему, на византийские традиции вкупе с «духовным наследием» в виде христианской церкви, и власть военная, которая в качестве идеологии избрала другую традицию, скорее всего, славянское язычество. Полулегендарный рязанский богатырь Евпатий Коловрат воспринимается нами как имя + фамилия, хотя имя-то греческое, церковное, означающее «благочестивый», а Коловрат – русское, славянское. Прозвище? Жреческий титул? Вполне естественно, если для христиан он был «Евпатием», а для русичей – «Коловратом». Солнечным волхвом?
И снова обратимся к истории Михаила Черниговского. Ни в исламе, ни в верованиях «степняков» огонь не имеет сакрального значения. Можно, конечно, смело предположить, что «монголо-татары» были зороастрийцами… Действительно, смело, но также и абсурдно. Зороастрийцы оставили многочисленные следы своего существования в Средней Азии, в Закавказье, но не в донских степях и на просторах матушки-России. Славянский же обряд «очищения огнем» нам хорошо известен. До наших дней дошли в различных редуцированных вариантах прыжки через костер на Купалу, похороны Костромы, катание горящих колес с горки и прочие «шутки» с огненной стихией. «Очищение огнем» – настолько сильное магическое действо, что позволяло после его прохождения, например, девушку, потерявшую девственность не по своей воле, возвратить в лоно племени и семьи с полным восстановлением в правах. Уж не знаю, что и подумать про несчастного князя и зачем потребовалось ему это «очищение» с точки зрения «ордынцев»… Но ясно одно – обряд был языческий, притом славянский. В.С. Жуковский в повести «Недоступная пустота», описывающей события жизни Абу Абдаллы Рудаки, упоминает неких «славянских рабов» Бажена и Ладу, которые тайно отправляли славянские языческие огненные обряды[21]. Для рабов эти ребята жили довольно шоколадно. Папа с дочкой не были разлучены, и по сюжету Лада могла по своей воле сочетаться браком (с собственно Рудаки). Любопытная книжка, художественная, да, но и многотомная фэнтези-эпопея Василия Янчевецкого (В. Яна) ничем не более достоверна, чем «Властелин Колец» Дж.Р.Р. Толкина. Кстати, Рудаки, согласно историческим источникам, скорее современник Рюрика, нежели Батыя, и какими такими ветрами «славянские рабы» попали в те края, какой такой завоеватель их пригнал – загадка. Но вот в том, что на Востоке эти самые «славянские рабы» просто обязаны существовать, автор, похоже, не сомневается.
Вообще символ Неопалимой купины – очень сложный символ, включающий в себя как славянскую языческую традицию, так и традицию христианскую. Неудивительно, что в стране (странах), где этим традициям приходилось уживаться друг с другом, возникла некая «синергетическая», примиряющая символика, позволяющая объединить и тех и этих. Для христиан восьмиконечник – это Вифлеемская звезда, для язычников – тот же восьмиконечник восходит к Солнцевороту. Объединение этих двух символов (греческого и русского), по извращенной логике псевдоисториков, дало «татарскую тамгу» (?).
Очень логичный и понятный, политически и исторически обусловленный процесс – раз нужно объединить разные религии, то под понятным и тем и другим символом если не веры, то государственной (в данном случае НАДгосударственной) власти. Заменен каким-то неведомым знаком хоббитов. Где еще на огромных просторах «монгольской» империи встречается «тамга»?
Да, «Орда» выступила в известной степени как гарант государственности, только была она никак не «монгольской». «Орда» подавляла «сепаратистские» настроения (и подавляла их жестоко!). В случае с Михаилом Черниговским, вероятно, речь могла идти о своеобразной «проверке на дорогах» (ведь князь довольно долго находился на территории «конкурента» – Речи Посполитой, вернее, того, что ею стало чуть позже. И присяга на верность Неопалимой купине была вполне оправданным действом.
Сам Архангельский собор (1505 – 1508 гг.), в котором похоронен князь Михаил Черниговский, не содержит в росписи элементов, которые можно было бы сравнить с Неопалимой купиной. Зато «татарская тамга» в изобилии присутствует сразу в трех храмах, расположенных на той же Соборной площади – Благовещенском (1489 г.), Успенском (1475 – 1479 гг.) и церкви Ризоположения (1451 г.). Как можно увидеть, три последних старше. Может, «тамга» все-таки никакая не «монгольская» и не «тамга» вовсе?
Кстати, источники нам не оставляют никаких сведений, как в аналогичном случае поступал, например, святой благоверный князь Александр (Невский), а ведь он бывал в «Орде» не единожды, более того, есть сведения о том, что он был побратимом сына Батыя – Сартака, а средневековый институт рыцарского побратимства – штука серьезная, тоже предполагавшая определенные обряды. Одно из двух: или есть основания сомневаться в твердости веры благоверного князя, или в неприемлемости этих обрядов для христиан.
Вот ведь что удивительно: различные «евразийцы» (тот же Л. Гумилев) подчеркивают просто-таки уникальную «веротерпимость» ордынцев, но почему-то эта «веротерпимость» работала как-то выборочно… (см. «Повесть о разорении Рязани Батыем»). Никакие объяснения, что, мол, так надо было для дипломатии – не годятся. Это средние века, а не сегодняшний день. Ментальность средневекового человека не допускает манипуляций с верой, это не искупается никакой политической выгодой. С чем угодно другим – даже с жизнью – допускает, более того, предписывает! Но отступить от Бога… Это же искушение! Искушение, которое преодолел Спаситель в пустыне. «…Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю ее; итак, если Ты поклонишься мне, то все будет Твое». (Лк. 4:6 – 7), на что Иисус отвечает: «…отойди от Меня, сатана; написано: Господу Богу твоему поклоняйся, и Ему одному служи». (Лк. 4:8). Для современников вышеуказанных князей это были не просто строки из «литературного памятника». Тем не менее источники описывают и дальше (и, что характерно, никак не комментируют!) довольно странное поведение русских князей в «татарской» «Орде».
Вспомним, как выглядит герб подмосковного города Дмитрова (это сейчас город-спутник, а когда-то было все наоборот – Москва была «спутником» Дмитрова), родовой вотчины князя Юрия Долгорукого. На его гербе изображены 4 короны. Достоверные источники утверждают, что в 1301 году в Дмитрове проходил великий съезд четырех князей: внук Александра Невского князь Переяславский и Дмитровский Иван принял в Дмитрове могущественных соседей – князей Андрея Александровича Владимирского, Михаила Ярославича Тверского, Данило Александровича Московского. Договоренность достигнута не была. Более того, князь Михаил Ярославич (Тверской) был настолько не удовлетворен результатами переговоров, что зачем-то (действительно, зачем?) отправился в «Орду», где также, мягко говоря, не нашел взаимопонимания и был убит. И если верить описанию, тоже будто бы «за веру».
