Ну почему вы не можете понять?! Я боюсь этого болвана! — пронзительно крикнула Стелла. — Он живой! Я говорю правду! Я не подделала эту фотографию! Она настоящая!

Джорджия и миссис Буншофт не сговариваясь перевели взгляд на деревянного человечка. Он так и валялся ничком под столом, куда его зашвырнула Стелла…

Глаза его неподвижно таращились в пол, ноги были подогнуты под туловище, большие блестящие ботинки неловко лежали на ковре. Без-жизненное чучело из дерева и тряпок.

С гневным воплем Стелла ринулась через комнату и пнула Слэппи. Пнула босой ногой. Он подлетел вверх, его деревянные руки стукнулись о ножки стола. А потом еще раз наподдала его ногой. И еще раз.

— Вставай! — кричала Стелла. — Покажи им, что я говорю правду! Покажи им, что я не сумасшедшая! Вставай! Вставай!

Миссис Буншофт обняла Стеллу за плечи.

— Перестань. Пожалуйста, перестань, — шептала она, крепко прижимая дочь к себе. — Она повернулась к Джорджии: — Унеси болван-чика к себе в комнату. Унеси сейчас же! И убери в шкаф!

— Хорошо, хорошо, — засуетилась Джорджия. Она проскочила мимо Стеллы и подхватила Слэппи за руку. — Но я не могу запереть его в шкаф, мама! Ты же знаешь, что завтра я должна взять его с собой в школу.

— «В школу? — насторожился Слэппи. — Зачем в школу?»

— Слэппи, почему ты такой плохой? — спрашивала Джорджия.

— Потому что я сделан из порченой сосны, — отвечала она за него высоким трескучим голосом.

Немногие из детей засмеялись, большинство — саркастически.

— Ты всю жизнь был деревянным болваном? — продолжала Джорджия.

Она заставила Слэппи похлопать глазами.

— Ты что, пытаешься меня оскорбить? — пропищал он.

— Нет. Так ты всю жизнь был болваном?

— Нет. А ты? — поинтересовался Слэппи.

Среди детей прошел шумок недовольства.

Кто-то метнул через всю столовую пустую молочную картонку.

— Шутки у тебя становятся все хуже, — говорила Джорджия за Слэппи. — А о гримасах и говорить не приходится!

Внезапно Джорджия почувствовала, что у нее ужасно пересохло в горле. Руки стали холодными и влажными. Она и не думала, что будет так нервничать. В конце концов, большинство детей даже и не смотрит в ее сторону, словно им дела нет до того, что происходит на сцене. Болтают между собой, перегнувшись через столы, смеются, жуют свои завтраки. Большинство из них вообще не обратили на ее выступление никакого внимания. И все же Джорджия нервничала.

Многие устраивают здесь представления во время большой перемены, когда все завтракают. Это в школьной традиции. Некоторые выступают весьма успешно. Неделю назад, например, школьному джаз-банду устроили настоящую овацию.

Джорджии очень хотелось, чтобы ребятам понравился Слэппи и ее комический номер. Но все ее старания вызывали лишь саркастические смешки.

— Слэппи, нам нужно придумать шутки поострее, — шепнула она ему. — Мне придется покорпеть над этим номером.

«Тебе-то точно, — подумал Слэппи. — Жалко смотреть на тебя».

Но не представление занимало его внимание. Он не мог отделаться от мысли о том, как мало у него осталось времени на выполнение трех добрых дел.

Всего три дня.

— Слэппи, а ты знаешь, что делал слон, когда пришел Наполеон? — спрашивала тем временем Джорджия.

Она подвигала рычажками у него в спине и заставила его глаза широко раскрыться.

— Нет, Джорджия. А что делал слон, когда пришел На-поле-он?

— Травку щипал!

Эта старая шутка вызвала смех лишь у немногих. Мальчик за ближайшим столом очень громко рыгнул. Это куда больше насмешило присутствующих. Джорджия вздохнула и бросила взгляд на часы над окном в кухню. До звонка оставалось десять минут.

«На десять минут мне шуток не хватит, — осознала она. — Ну что ж, хорошенького понемножку». Она сделала глубокий вдох и приступила к следующей репризе:

— Скажи-ка, Слэппи, а ты знаешь, почему слоны никогда ничего не забывают?

Хотя Джорджия двигала его губами, продолжая что-то за него говорить, Слэппи ее слов даже не слышал. Кое-что другое привлекло его внимание.

Кое-что затем самым окном, которое открывалось в кухню. Слэппи заметил там какой-то сиреневый блик. Сиреневая панама.

Стелла?

Он был потрясен. Неужели опять? Он уставился на панаму. Его потрясение сменилось гневом.

«Почему Стелла прячется в кухне, почему подглядывает за нами? Она ведь даже не ходит в эту школу! Почему она здесь? Почему преследует меня? Пытается испоганить все, что я делаю? Хочет уничтожить меня?»

В его мозгу что-то щелкнуло. Больше он этого не потерпит.

«Я должен выяснить, зачем она здесь. Мне необходимо это знать…»

Резко дернувшись, он высвободился из рук Джорджии, соскользнул с ее колен и приземлился на пол, громко стукнув по нему ботинками.

Он услышал, как дети в столовой разом ахнули.

— Болванчик упал!

— Смотрите! Он ходит!

— Как она это делает? Он что, на нитках?

— Это, наверное, робот!

— Нет! Он… живой!

Джорджия от неожиданности вскрикнула и потянулась за ним. Но Слэппи, увернувшись, сорвался с места.

«Сейчас я разделаюсь с этой мерзкой малявкой раз и навсегда!» — решил он.

Сжав руки в твердые кулачки, он побежал к кухне. Его ботинки громко цокали по кафелю. Дети подняли гвалт. Он слышал, как Джорджия зовет его:

— Слэппи! Слэппи!

Он ворвался в кухню. Стелла стояла у окна, повернувшись к нему спиной. Обеими руками он схватил ее за плечи и развернул к себе. И вскрикнул.

Слэппи смотрел в свое собственное лицо.

Не Стелла. В сиреневой панамке была не Стелла.

Уолли! Его точная копия!

— Ты?! — выдохнул Слэппи. Он сорвал панамку с головы двойника и что было сил швырнул ее через кухню. — Ты?!

Деревянный человечек с его лицом — с его собственным лицом — ухмыльнулся в ответ, его темные глаза весело блеснули.

— Так это был ты! — проскрежетал Слэппи. — Ты испортил все мои добрые дела! Ты разворотил комнату Джорджии! Ты столкнул инвалидное кресло той девчонки с холма! Ты…

— Само собой, — негромко проскрипел в ответ Уолли. Его ухмылка, казалось, расползлась еще шире.

— Ты… Ты… — Слэппи заикался. Он не мог поверить.

— Ну разумеется, это был старый добрый я, — ответил Уолли, хихикая.

— Но почему?

Потому что я хочу жить! — провозгласил Уолли. — А единственный путь к жизни для меня… это твоя СМЕРТЬ! Я не мог допустить, чтобы ты сделал хоть какие-то добрые дела. Я должен был помешать тебе!

— Но ты не можешь… — начал было Слэппи.

Закончить фразу он так и не успел.

С яростным криком Уолли налетел на него, сбил с ног и начал колотить головой о плитку пола:

— УМИРАЙ ЖЕ! УМРИ СЕЙЧАС ЖЕ! УМРИ НАВСЕГДА, СЛЭППИ!

Голову Слэппи пронзила боль. И снова. И снова.

Перед его глазами плясали и вспыхивали белые плафоны светильников на потолке кухни.

Уолли все молотил его головой об пол, и свет начал постепенно меркнуть.

Испуганные крики и визг, наполнившие кухню, привели Слэппи в сознание. Он открыл глаза и увидел поварих и посудомоек, испуганно жмущихся к холодильнику в глубине помещения. В дверях столпились дети. Их разбирало любопытство.

— УМРИ, СЛЭППИ, — выкрикнул Уолли и с силой опустил его голову на пол.

Но Слэппи, собрав все оставшиеся силы, вскинул свои деревянные руки и ткнул ими в туловище противника. Ему удалось выкатиться из-под Уолли. Покачиваясь, он вскочил на ноги, обежал кухню взглядом. Перед глазами все плыло. Испуганные поварихи в фартуках. Галдящие, удивленные дети. Кухонные плиты из темного металла с большими дымящимися на них кастрюлями с едой.

С рычанием Уолли кинулся на Слэппи и снова схватил его за голову. Слэппи увернулся, налетел на дверцу духовки и отскочил от нее. Уолли крутанулся и изготовился снова напасть на него. Надсадно вскрикнув, Слэппи подхватил с плиты огромный котел с каким-то побулькивающим варевом и обрушил его на голову своего двойника.