Обычная чрезмерная материнская опека раздражала Джеми, но сейчас она была так рада, что добралась до дома, поэтому улыбнулась.
— Мне уже лучше, мама, — сказала Джеми неуверенно. — Танцы мне не понравились. Да и Том устал после тренировки. Мы решили потом созвониться.
Мать поглядела на нее подозрительно:
— Ты мне сегодня не нравишься. Я вижу, когда у тебя| что-то не так. Может, выпьешь чаю? Он помогает от тошноты.
— Меня не тошнит, мама. Правда. Но чаю, так и быть, выпью.
— Тебя, наверное, все-таки тошнит. Зачем бы тебе пить чай, если тебя не тошнит?
Джеми засмеялась. Шагнула вперед и обняла мать, для чего пришлось наклониться.
— Теперь я точно знаю, что ты нездорова, — сказала та, улыбаясь. Проявления нежности всегда смущали ее. — Отпусти меня. Я приготовлю чай. Иди к себе, я принесу его в комнату.
— Мама, в этом нет нужды.
— Ты позеленела. Совсем позеленела.
— Ладно, ладно, иду.
Джеми поднялась к себе, радуясь тому, что Кейси ушел к другу Максу. А то опять приставал бы со своими бегемотами или еще с чем-то. Ей сейчас было не до этого.
Она переоделась в ночную рубашку и выпила несенный матерью чай. Он был теплым и душистым. Джеми поняла, что даже чашка чая может заставить ее почувствовать себя лучше.
Мать все кружилась рядом, расспрашивая о танцах, подозрительно поглядывая и твердя о позеленении до тех пор, пока не исчезла последняя капля чая.
А внутренний голос все повторял: «Скажим ей. Скажи ей про Тома, про ограбление, про убийство».
Как было бы просто в этот самый трудный день в ее жизни стать маленькой девочкой и рассказать маме обо всем, поделиться с ней ужасом, тоской и отчаянием. Но каждый раз, собираясь открыть рот, она говорила себе: «Это нечестно».
Будет нечестно вывалить на маму весь этот ужас, словно гору мусора. Да и что она сделает? Лишь сильнее разволнуется и распаникуется.
Да, это будет нечестно. И все.
И по отношению к Тому тоже.
По отношению к Тому? Но разве можно быть честной по отношению к нему? Разве он не угрожал ей копьем? И не преследовал до дома? И не напугал до смерти?
Разве он не убил человека? Не убил человека? Не убил человека?
— Джеми, что с тобой?
— Ничего, мама. Извини. Я просто кое о чем задумалась.
— Ты смотрела на меня слишком долго. Кажется, тебе еще хуже, чем я думала. Давай-ка ложись в постель. Я тебя укутаю.
— Что?
— Я тебя укутаю. Что с тобой, Джеми? Что тебя мучает?
— Ничего, мама. Правда. Кажется, мне действительно нездоровится. Спокойной ночи. К утру я оклемаюсь.
Мама сделала несколько кругов по комнате, разобрала постель, бросила грязную одежду в корзину и прикрыла лампу на столе рукой. Потом снова озабоченно взглянула на Джеми, послала ей воздушный поцелуй пухлой ручкой и вышла за дверь.
Как только мама скрылась, Джеми нырнула в постель. Закрыла глаза, надеясь заснуть. Этот долгий и ужасный день совсем вымотал ее, но сон почему-то не приходил.
Она открыла глаза и уставилась в потолок. Кажется поняла, что надо делать. Но сможет ли?
Сможет.
Джеми вскочила, подошла к телефону и набрала номер Тома.
После шестого гудка повесила трубку. Должно быть, Том еще не вернулся. Но где же его мать? Отец уехал по делам, и вряд ли мать пошла бы куда-то без него.
Странно…
Джеми решила, что ошиблась номером. Снова набрала знакомые цифры, внимательно следя за своим пальцем.
Снова гудки и гудки. Никого нет дома.
Она медленно положила трубку и вернулась в постель. Зевнула, почувствовав, что сон наконец-то одолеваетT ее.
И тут зазвонил телефон.
Джеми схватила трубку прежде, чем кончился телефонный звонок.
— Это ты, Том?
— Мне очень жаль, — раздался на другом конце приглушенный голос. — Жаль, что ты видела меня в магазине.
Глава 6
— Том, это ты?
На том конце была тишина.
— Почему ты говоришь так странно?
— Мне очень жаль, — повторил приглушенный голос.
— Том, где ты? Я звонила тебе домой, но никто не отвечал.
— Теперь у меня нет выбора. — Голос был тихим и угрожающим, а слова произносил очень медленно.
Может быть, это сон?
Нет.
Она окинула взглядом комнату. Все было на своих местах. И она чувствовала, как трубка прижимается к уху. Это был не сон.
Ужас сковал все ее тело. Дрожащую руку пронзила пульсирующая боль. Она поняла, что сжимает трубку слишком сильно.
— Том, что ты сказал? Ты хочешь поговорить мной?
Тишина.
— Почему ты говоришь так странно? Что значит — у меня нет выбора?
Тишина.
— Это я, Джеми, понимаешь? — произнесла она. — Ты всегда можешь поговорить со мной о чем хочешь. Ты всегда говорил, что я слушаю лучше всех на свете. Дай мне шанс, Том. Дай мне выслушать тебя. Скажи мне, почему ты говоришь так странно, почему пытаешься напугать меня.
Джеми бормотала что-то нелепое. Ужас переполнял все ее сознание. Она произносила слова сдавленным шепотом и даже не осознавала, что говорит.
Ей хотелось услышать от него хоть слово. Мягкое, знакомое слово, которое даст ей понять, что это прежний Том, гот самый, которого она хорошо знала и любила.
Но на другом конце провода стояла тишина.
Потом приглушенный голос повторил:
— У меня нет выбора.
Джеми хотела умолять его, но горло перехватило, и она не издала ни звука.
Раздался негромкий щелчок.
— Том, нет! Не вешай трубку! — воскликнула Джеми.
Но было уже поздно.
Она сидела, слушая короткие гудки. Его последние слова повторялись в ее сознании как припев:
«У меня нет выбора. У меня нет выбора. У меня нет выбора».
Он собирается убить меня, — сказала себе Джеми. — Том собирается убить меня потому, что я видела его в магазине.
Но это же бессмысленно.
Совершенно бессмысленно.
Том любил ее. И она его любила.
«Это не Том, — подумала она. — Это кто-то еще. Это незнакомец, который хочет убить меня»
Эта пугающая мысль взбодрила ее.
Все же лучше, если тебе угрожает незнакомец, чем твой любимый.
Она уронила телефон на пол, неожиданно поняв всю абсурдность этой мысли.
«Я схожу с ума, — подумала Джеми. — Я совсем не отдаю себе отчета. Я должна быть здравомыслящей. Все говорили мне, что я такая. И теперь я получила доказательство их правоты. Я должна успокоиться. Оставаться здравомыслящей. Должна подумать»
Телефон валялся у ног. Она подняла его и повесила на крючок.
У нее появилась идея.
Нужно провести небольшое расследование. Кое-что проверить, используя свое здравомыслие.
Она обогнула стол, достала записную книжку и стала искать номер Энди Фридса, лучшего друга Тома и помощника капитана команды пловцов.
Нашла и стала набирать.
А если сейчас уже слишком поздно для звенков?
Какая разница! Когда жизни что-то угрожает, не до церемоний.
«Пожалуй, я даже слишком здравомыслящая», — сказала себе Джеми.
После двух гудков в трубке раздалось:
— Алло?
— Энди?
— Да.
— Привет, это Джеми. Как дела?
— Джеми? Разве ты не с Томом?
— Нет. То есть была. Потом мне стало плохо, и я ушла домой пораньше. Послушай, Энди, я…
— Мне пришлось сидеть дома и присматривать за сестренкой, — ответил он. — По телику ничего нет, и приходится играть с ней весь вечер в «Конфетную страну». Представляешь, она все еще не спит.
— Бедняга, — сказала Джеми насмешливо. — Я звоню потому, что… ну… хочу кое о чем спросить.
— Да?
— Том сегодня был на тренировке?
— Ага, был, — ответил Энди. — Но, по-моему, ушел пораньше.
«О нет, — подумала Джеми. — Нет, нет, нет».
— Что значит — по-твоему? — спросил она, цепляясь за соломинку.
— Кимберли, заткнись! — прикрикнул Энди на сестренку. — Извини. Не знаю, откуда у нее берется энергия. Может быть, она какая-нибудь гиперактивная? Вот повезло-то, а?
— Так Том ушел раньше или нет? — переспросила Джеми, не в силах скрыть раздражения.
