Чтобы обрести душевное равновесие, Элис принялась читать материалы, которые надеялась превратить в убедительный рассказ. Легенды о Граале давно и прочно укоренились в этих местах. Некоторые ученые считали, что он спрятан где-то неподалеку, возможно, в глубинах церковной крипты или за фальшивой стеной руин замка. Элис считала, что лирическая поэма «Roman de la Rose»[1] содержит указания на его местоположение, и написала об этом научную работу. Занимаясь поисками, она наткнулась на малоизвестную балладу рыцарских времен, которая, казалось, связывала факты в единое целое. Баллада была написана здесь, в Хартфорде.

Убаюканная тишиной и сумеречным светом, Элис задремала над книгами. Во сне она по-прежнему находилась в своей спальне, но все было другим. Вместо цветастого пухового одеяла большая кровать была покрыта бархатом и занавешена тяжелым пологом. В камине ярко горел огонь. Рядом стояли два кресла и небольшой диван, покрытые зеленой тканью с вышитыми охотничьими сценами и оленями.

Окно отворилось, и вошел мужчина. Поднимавшаяся за его спиной луна высветила длинные светлые волосы. Он улыбнулся, опустился перед Элис на колени и провел по ее щеке кончиками изящных пальцев.

– Просыпайся, моя прекрасная Элис, – сказал он глубоким мелодичным голосом. – Я принес медовое вино, хлеб и немного сыра.

Убаюканная волшебным сном, Элис совсем не испугалась. У нее дух захватило, когда она взглянула в лицо молодого мужчины. Он был красив, как принц, с аристократическими чертами лица и яркими губами. Его глаза глубокого бархатисто-синего цвета. Фигура у него тоже великолепная: он стройный, изящный, широкоплечий, распахнутая у ворота романтическая рубашка с пышными рукавами и манжетами открывала шею и легкую поросль волос на груди. Кровь в жилах Элис побежала быстрее.

– Иди, – сказал он. – Давай поужинаем у огня.

– Кто вы? – спросила она, взяв предложенную руку, и пошла с ним к камину. Она заметила, что ее одежда не изменилась, на ней по-прежнему была простая клетчатая юбка и блузка, на плечи накинут вязаный платок.

– Я Уильям из Нотфилда, – сказал он. – Мы встречались в саду.

– Так это были вы?

Он великодушно кивнул:

– Да, миледи.

– Спасибо. Я не знаю, что произошло. Я была совершенно сбита с толку. – Элис нахмурилась и поведала всю правду: – Голову от страха потеряла.

– Тут… непросто ориентироваться. – Расставив еду на низком столе, он сказал: – Я здесь, чтобы помочь вам узнать здешние правила.

Они уселись на толстый меховой ковер у камина, было достаточно тепло, Элис сняла с плеч платок и положила за спину. Гость поставил глиняный кувшин рядом с лежавшим на деревянной доске хлебом и белым сыром. Вытащив из-за пояса кинжал, он нарезал сыр и подал ей.

– И каковы правила?

– Их мало. Не бродите по саду на рассвете и на закате, а направляясь в деревню, держитесь подальше от дерева в центре поля.

Рыжеватый свет огня высвечивал его прямой нос, ласково скользил по скулам. Золотистая тень на подбородке и над верхней губой свидетельствовала, что день был долгий, с тех пор как он брился. Ей хотелось провести рукой, пощупать, колючие волоски или мягкие. Вдруг осознав свои мысли, Элис переключила внимание на хлеб и сыр, такое восприятие странной ситуации было совершенно ей не свойственно.

И еще…

– Можно спросить почему? – поинтересовалась она и откусила кусок.

– Я не имею права сообщать эту информацию.

Элис улыбнулась, подумав, как ловко ее сон оснащен деталями. Речь мужчины была такой учтивой, жесты изысканны, как в какой-нибудь шекспировской пьесе.

– Хорошо.

Заметив ее улыбку, он наклонил голову:

– Вы находите меня смешным?

– Вовсе нет.

– Я рад. – Она даже не поняла, откуда он извлек кубок. – Придется нам обойтись одним. Второго тут нет.

– Я не возражаю.

Золотая чаша была украшена резными розами, которые, казалось, почти шевелились, когда он держал ее длинными пальцами. Он налил из глиняного кувшина густой янтарный напиток и подал кубок Элис.

Его глаза блеснули, и на миг Элис испугалась. Это какое-то испытание? Если она выпьет первой, то будет околдована? Мужчина достаточно красив, чтобы быть волшебником. Возможно, она уже попала под его чары.

Заметив ее колебания, Уильям посерьезнел:

– Даю слово, что не причиню вам вреда, миледи.

– Пейте первым.

– Хорошо. – Он улыбнулся краешком рта, это придало ему озорной вид. Отпив большой глоток, он передал кубок ей. – Это мед от пчел моего отца.

Отблески огня играли на кубке, казалось, живые стебли оплетают чашу и розы обретают цвет. Заинтригованная, Элис сомкнула ладони вокруг чаши и с внезапным волнением подумала, не Грааль ли это. Чаша была теплой, живой.

«Не глупи», – сказала себе Элис. Просто металл нагревается от рук, и не более того, под пальцами никаких стеблей. Она улыбнулась своей причудливой фантазии и выпила.

Мед согрел ее язык и горло, скользнул в желудок.

– Восхитительно.

– Да, – сказал Уильям. – И еще два момента…

Резкий крик разрезал воздух. Это был ужасный звук – полукрик-полурычание, смесь боли и ярости.

Элис очнулась от грез. Оказывается, она свернулась у окна и дрожала от холода. За окнами была темнота, Элис выпрямилась так резко, что книга упала на пол. Сердце у нее колотилось. Думая об ужасном крике, она прислушивалась, но было тихо, как в могиле.

Вскоре она расслабилась, настроение из ее сна вернулось к ней. Красивый молодой мужчина, мед, потрескивающий огонь, кубок, из которого они вместе пили!

– Увлекательно, – сказала она, сообразив, как сплелись вместе элементы истории и легенды. Какая чудесная греза, если не считать финала.

Но теперь она готова перекусить. Хлеб и сыр из ее сна заставили желать реальной пищи.

Рассвет был нежно-золотистый, туман лежал только в низинах. Элис надела удобные ботинки, накинула легкое пальто и отправилась к старому замку на холме, в котором располагалось учебное заведение. На локте у нее был небольшой синяк от падения в саду, но все остальное было замечательно. Закрыв за собой дверь, она заметила желтую розу. Решив воткнуть ее в волосы, Элис встала на камень и попыталась схватить цветок. Словно защищая розу, один шип поцарапал ее запястье, другой уколол указательный палец.

– Ой! – сказала она, ни к кому не обращаясь, и слизнула выступившую на пальце капельку крови. – Хорошо, хорошо, – сказала она розе, – я поняла. Ты не хочешь, чтобы тебя срывали.

Улыбнувшись собственной глупости, Элис по маленькому каменному мосту перешла ров и вышла к задним воротам. Одно из преимуществ особняка заключалось в том, что он стоял немного в стороне от деревни и от обнесенного стеной студенческого кампуса. Элис могла или ехать три минуты по узкой дороге, обсаженной деревьями и изобилующей тупиками, или идти по тропинке, бегущей через луг, под кронами рододендронов и ореховых деревьев, по краю обширного зеленого пастбища. Сквозь живую изгородь можно было разглядеть современные дома из кирпича с пристроенными сзади застекленными террасами, но если посмотреть в другую сторону, на пастбище с одиноким деревом в центре, то за ним виднелись только старинные крыши и шпиль церкви. У Элис возникало чувство, будто она перенеслась в другое время. Пока она шла, ноги у нее промокли от росы. Она воображала, как до нее люди веками ходили по этой тропинке – поэты в париках и с пышными рукавами, крестьяне, несущие провизию в деревню, возможно, даже римляне! Это щекотало ей нервы и вызывало трепет.

Только дерево немного беспокоило. Оно стояло в центре, ветки изящно и симметрично тянулись во все стороны. Вероятно, под ним можно укрыться. Но ведь вокруг него трудно пахать.

Вдруг Элис вспомнила, что во сне ее предупреждали держаться подальше от дерева. Очевидно, оно тревожило ее больше, чем она сознавала. Нужно поискать упоминания о таких деревьях.