Циммер покраснел и закашлялся. Техник подождал, пока он успокоится, затем продолжил:

– Та же ситуация и с Всемирной академией высшего сознания в Бангкоке. Почетный академик, обладатель титула «Познавший третью ступень бытия». Кстати, по случаю присвоения этого звания дал обед для академиков в ресторане отеля «Ройял Орхид Шератон», где произнес прочувствованную речь… Здесь все есть! – Техник подвинул к ним стопку бумаг на столе. – Можете ознакомиться на досуге.

Браун уставился в бумаги. Циммер набрал в грудь воздуха и медленно выдохнул.

– Вот задница! – сказал он. – И все это время мы, как идиоты…

Он махнул рукой.

Техник посмотрел на часы.

– Думаю, выяснить, кто есть кто, вы сможете и позже, – сказал он. – А сейчас в наших общих интересах избавиться от этого типа как можно скорее. Чем быстрее он покинет США, тем целей будут ваши задницы.

Агент Циммер задумался, потом кивнул.

– Пожалуй. Вот скотина! Как он нас подставил! А мы каждый день возили ему жратву…

– Действительно, неблагодарный тип, – сочувственно согласился Алекс. – Я собираюсь прямо сейчас отвезти его в аэропорт.

– Будем обязаны, – мрачно произнес Браун. – Я уже поработал официантом и таксистом быть не хочу.

– У вас есть ровно пять минут, чтобы проститься с мистером Майером и озвучить какие-то положенные в таких случаях протоколом фразы, – сказал Техник.

– Извиняться, что ли? – сказал Браун. – Перед этим, черт его дери…

– Это вам решать. И желательно побыстрее.

Машина мчалась на северо-запад, в сторону аэропорта Даллеса. Стрелка спидометра застыла в районе восемьдесят миль. Мы молчали. Алекс смотрел на дорогу, лишь изредка отрывая взгляд от лобового стекла, чтобы переключить радиостанцию или поправить громкость приемника. Почти на всех станциях передавали франкоязычную музыку – рок, хип-хоп, шансон…

– Такое впечатление, будто вас сегодня завоевали французы, – сказал я.

– И сегодня, и вчера, – сказал Алекс. – И всю неделю. Дни культуры Франции в США. Большая французская вечеринка. К счастью, она уже заканчивается.

– Что ж, вино у них неплохое, не спорю, – сказал я. – И кухня. А с культурой… – Я покачал головой. – Кроме Глюка и Дебюсси – ни одного приличного композитора.

– То ли дело вы, немцы! – усмехнулся Алекс.

– А что? Немцы – великая нация! – сказал я. – Брамс, Бетховен, Вагнер…

– Шнитке, – сказал Алекс.

Я посмотрел на него. Шнитке – потомок поволжских немцев, но в общем-то российский композитор. Русский. И это общеизвестно. Я понял намек и промолчал. Алекс тоже не стал продолжать тему. Через какое-то время он выключил радио и прибавил скорость.

На Массачусетс-авеню выстроилась пробка. Пропускали длинную процессию, состоящую из девушек, одетых в короткие сине-красно-белые юбки. Они размахивали французскими флагами, играли на саксофонах, махали блестящими жезлами и распевали «Марсельезу».

– Да, кроме вина и кухни еще есть французские женщины! – вспомнил я. – Посмотри, у них даже трусики в сине-красно-белую полоску!

– Они тут всю неделю ходят, – сказал Алекс, поглядывая на часы. – В трусиках и без трусиков. Вчера на Шестой улице был Большой карнавал бикини. Позавчера – «Мулен Руж» в парке «Гарфилд»…

– А я все это время просидел у вас под замком!

– Да, это возмутительно, – согласился Алекс. – В качестве компенсации я отправлю тебя парижским рейсом – это ближайший. И им летит часть французской делегации – библиотекари и музейщики.

Минут через десять процессия прошла. Алекс полез в бардачок, достал оттуда «мигалку», поставил на крышу. Включил сирену. Пофафакал сигналом для самых непонятливых. Машины впереди стали послушно сползать на правую полосу, и вскоре перед нами образовался свободный ряд.

Алекс утопил педаль газа и, подмигнув, сказал мне:

– Ну что, Зигги, какой немец не любит быстрой езды?

Я опять понял намек и опять промолчал. Не время и не место сейчас состязаться в остроумии: в машине тоже могут быть «жучки».

Мы неслись со скоростью сто двадцать миль в час и успели вовремя. Алекс заехал прямо на летное поле и остановился в ста метрах от огромного горбатого «Боинга-747» на который уже шла посадка. Мы вышли из машины.

– В Ницце мы хорошо провели время, – сказал Алекс.

Невидимая стена отчуждения между нами исчезла. Он вновь превратился в замечательного простецкого парня, моего курортного приятеля.

– Очень хорошо, – уточнил я.

– Там не было забот.

– И вранья.

– Нет, вранье было, но в малых дозах.

– Можно сказать, в микроскопических.

– Зато там была дружба.

– И любовь.

– Может быть, видимость любви?

– Пожалуй, так будет точнее. Но не хотелось бы подвергать уточнениям и дружбу.

– Согласен. Это совершенно излишне.

– Там была безмятежная жизнь.

– Это мы видели ее такой. Там были разные жизни. И смерти.

– Ты имеешь в виду ту драку?

– Нет, там убили нашего ученого. Невосполнимая потеря. Я как раз занимаюсь этим убийством.

– «Не сумел уберечь – сумей отомстить», – говорят арабы.

– У арабов много мудрых мыслей. Но, к сожалению, они сами все чаще дают повод ими пользоваться. И в этой истории они замешаны. Хотя мы так и не смогли выйти на конкретных людей…

– «Долг платежом красен» – говорят русские, – я посмотрел прямо в спокойные серо-голубые глаза. – Ты ведь считаешься специалистом по русским?

– Считаюсь, – кивнул Алекс. – Во всяком случае, я знаю, что Айседора Дункан не певица, а танцовщица. Но, признаюсь по секрету, до конца русских так и не понял.

– От тебя это и не требуется. Тебе ведь надо найти убийц?

– Конечно.

– Галина Золотарева, русская, из Зеленограда, улица Свободы, 42, квартира 11. Выдает себя за немку, представляется Хельгой…

В глазах Алекса появился напряженный интерес. Но он молча слушал.

– Шенгенская виза открыта 23 июля, прилетела в Ниццу 6 августа рейсом из Берлина, здесь ее встречали люди, похожие на арабов. Таксист Шарль на красной «Альфа-ромео» знает многих из них. А 8 августа я видел ее в казино в Монако с вашим парнем. За час до того, как его убили.

Алекс молчал. Но по глазам было видно, что в его голове уже вовсю работает компьютер, составляя план розыска.

«…В консульстве ФРГ в Москве запросить копии документов гражданки Золотаревой. Там есть и фотография, и цель визита, и приглашающее лицо, и предполагаемое место проживания, и номер телефона. Возможно, что-то она наврала, но зерна правды всегда можно выковырять из плевел лжи. Проверить документы авиакомпании: когда взяты билеты, по какому документу (тут может всплыть второй паспорт), как оплачивались, какой телефон оставлен для связи (так можно узнать запасной номер). Возможно, выплывет номер кредитной карты, позволяющий отследить платежи в Ницце. Далее – аэропорт прибытия: записи видеокамер, опросы таксистов, персональный – Шарля. Скорей всего, удастся получить портреты ее смуглых «русских» друзей и информацию о них. А дальше – обычная отработка полученных данных, которая, скорей всего, закончится арестами преступников. Увы, и Хельги-Галины, которая будет именоваться соучастницей и если не даст чистосердечных показаний, то получит лет десять – пятнадцать, не меньше…»

Компьютер закончил работу. Алекс улыбнулся своей замечательной улыбкой и подал мне руку.

– Счастливого полета!

– Спасибо.

– Хорошо бы еще провести совместный отдых в Ницце.

– Или в каком-либо другом хорошем месте.

– В мире много хороших мест.

– Очень много. Но вряд ли это получится. Трудно представить, как мы будем созваниваться и строить отпускные планы.

– Очень трудно.

– Практически невозможно.

– По крайней мере, пока мы не оставим службу и не выйдем на пенсию.

– Ну какая у писателя служба? И какая пенсия?

– Да, смех один.

Мы все еще держались за руки. У Алекса была крепкая ладонь и теплая сухая кожа. Как у меня.