— Чем вас не устроили первые два?

— Они сами отказались.

— Мало предложили? — спросил Бен, зная по опыту' обще­ния с «коллегами по цеху», что это самая вероятная причина.

— Около года назад мы надеялись получить грант и расширить ту часть нашей работы, которая ориентирована на расследования и исполнение законов. Поэтому я и дала объявление, чтобы подыскать подходящих людей. Но по­том спонсор решил найти своим деньгам другое примене­ние. Сейчас мы получили средства от другой организации. Их не слишком много, но все же...

— Поздравляю...

— Не хотите ли узнать, о чем идет речь?

«Ладно. Что бы там ни было, я еще ни на что не согла­сился», — подумал Бен.

— Слушаю вас, — сказал он.

Густафсон взяла из ящика небольшую стопку сложен­ных вдвое листков и передала один Бену. Заголовок гла­сил: «Незаконная торговля органами». Ниже, более мел­ким шрифтом: «Всемирная проблема».

— Торговля человеческими органами в большинстве стран считается незаконной, — заговорила профессор, пока Бен просматривал листок, — но она продолжается и растет в геометрической прогрессии. Доноры, у которых незаконно берут органы, могут быть живы, могут быть мертвы, а могут пребывать и в промежуточном состоянии — «мертв, но не совсем». Большинство из них объединяет одно — нищен­ское существование. В систему вовлечены продавцы, поку­патели, посредники, больницы, клиники и врачи-хирурги. Поверьте мне, мистер Каллахэн, что деньги в этом тайном и нелегальном бизнесе крутятся очень большие — миллионы, даже миллиарды долларов.

Бен отложил листок в сторону.

—Скажите, доктор Густафсон, — сказал он, — если я правильно понял, то бедняку позарез нужны деньги, а че­ловеку со средствами — почка, печень или что там еще, гак?

-Да.

—Если посредничество в обмене органа на наличные считается преступлением, то кто его жертва? И что не ме­нее важно, кому какое до этого дело?

—Сначала я отвечу на ваш второй вопрос, мистер Кал­лахэн. Доноры очень редко получают то, на что рассчи­тывали. Обычно это бедняки, которых используют в сво­их целях богатые. Если вам нужна аналогия, представьте себе бедную молодую женщину, которую подонок с день­гами принуждает заниматься проституцией. «Охрана органов» — всего одно из двух агентств такого типа, но число наших клиентов постоянно растет. Во всех странах начинают понимать необходимость выделять средства на решение этой проблемы. Даже здесь, в Штатах, ситуация, как вы увидите, начинает меняться.

—Вы говорите, что правительства выделяют средст­ва, — сказал Бен, — но мне кажется, что они могут требо­вать слишком многого.

Снова Густафсон внимательно посмотрела на него.

—Прогресс в этой сфере не слишком быстр, — нехотя призналась она, — вы правы. Но он есть. Когда мы пред­ставляем властям любой страны твердые доказательства нелегальной торговли органами, виновных арестовывают.

— Поздравляю, — снова произнес Бен, не зная, что еще можно сказать, и надеясь, что не был циничен или неис­кренен.

В мире, где обычным делом являются болезни, терро­ризм, диктатура, наркотики, проституция, продажность политиков и корпоративные сговоры, то, чем занималась Элис Густафсон, не имело первостепенной важности. Она была доньей Кихот — идеалисткой, сражавшейся с преступ­ностью, в которой не имелось жертв и к которой, кроме ред­ких статей в «Таймс», не проявлялось большого интереса.

— Позвольте спросить вас, мистер Каллахэн, почему вы стали частным детективом?

— Сейчас, пожалуй, не могу сказать с уверенностью. Я преподавал в школе, но директор считал, что мои уроки слишком неопределенны и что я не поддерживаю долж­ной дисциплины. Дети меня любили, и я их любил, но... но директор считал, что это ничего не значит.

— Мило!

— Я не читал его рекомендательного письма, но резуль­тат моих поисков другой преподавательской работы дает основания полагать, что отзывы были не блестящими. Мне всегда нравились детективные романы, вот я и решил, что стоит попробовать. Я представлял, что нахожусь на месте этих парней, их героев.

— Да, это были парни, что надо, а мой любимый автор — Джон Макдональд. Я прочитала почти все, что он напи­сал.

— Его Трэвис Макджи — вот кто являлся настоящим парнем, я считаю.

Смех профессора был очень естественным и зарази­тельным.

— Действительно, кто бы не захотел жить во Флориде в плавучем доме и спасать красоток-в-отчаянном-положении!

В сознании Бена снова всплыл образ Катрин де Суси.

— Проблема заключалась в том, что я забыл, что все об­разцы для подражания и все красотки — плод фантазии автора.

—Жить в реальном мире — для многих из нас зада­ча сложная, — профессор откинулась на спинку кресла, постукивая по столу кончиками пальцев. Было очевид­но, что она решает, стоит ли продолжать разговор или лучше переключиться на детектива номер четыре. — Так вот, — сказала она, видимо, приняв решение, — кстати о Флориде. Вы еще хотите подробнее узнать о предстоя­щей работе? Потому что именно во Флориду мы вас бы и отправили.

—Профессор Густафсон, я солгал бы, если бы сказал, что сильно заинтересован в этой работе.

—Ценю вашу прямоту, мистер Каллахэн. Мы всегда это приветствуем.

—Есть небольшая разница между откровенностью и безразличием, профессор.

—Понимаю... Что ж, взгляните на эти фотографии. Мне прислал их патологоанатом из Форт-Пирса, штат Флори­да. Его зовут Стэнли Войцек, он изучал у меня медицин­скую антропологию. Он хорошо знаком с нашей организа­цией. Вы, вероятно, правы, говоря о том, что нелегальная торговля органами — это преступление без жертвы, но вот...

За годы работы Бен видел много фотографий, сделан­ных патологоанатомами: и черно-белых, и цветных, как эти. Тем не менее снимки заставили его глубоко вздох­нуть: тело жертвы, юноши лет двадцати, напоминало от­бивную.

—Он переходил автостраду в три часа утра и был сбит грузовиком, — объяснила Густафсон. — По мнению Стэн­ли, смерть оказалась мгновенной.

—Могу себе представить.

—А теперь взгляните на три нижних фото.

—Вы имеете в виду ягодицы этого парня?

—Точнее, область непосредственно над ними. Стэн­ли пишет, что он абсолютно уверен в том, что за сутки до смерти этот человек стал донором костного мозга.

—И что?

— Он обзвонил все больницы, клиники и всех гемато­логов в округе, но этот парень нигде не зарегистрирован в качестве пациента.

— Личность установили?

— Нет.

— Отпечатки пальцев?

— В картотеке отсутствуют.

— Господи! И, по мнению патологоанатома, нет ника­ких сомнений, что он являлся донором костного мозга?

— Сейчас мы может говорить о недобровольном донорстве.

— Уверен, что должно найтись какое-то простое, логи­ческое объяснение.

— Возможно. Теперь взгляните на это.

Густафсон передала Бену папку, на ярлыке которой было от руки написано единственное слово: РАМИРЕС. В папке лежали кассета с пленкой, несколько листков с отпечатанным на машинке текстом, фотографии и две вырезки, одна из газеты «Хэллоуэл-репортер», город Хэллоуэл, штат Мэн, другая из журнала «Нэйшнл Инкуайрер». Обе газеты вышли приблизительно четырна­дцать месяцев назад. Бен начал с той, что имела более крупный заголовок:

ВАМПИРЫ ВЫСОСАЛИ МОЮ КРОВЬ

Современные вампиры пользуются фургонами и пьют кровь через иголки.

В короткой заметке, сопровождавшейся фотография­ми, подробно изучалось происшествие с Хуанитой Рами­рес, пятидесятилетней хозяйкой мотеля. Она утверждала, что ее чем-то одурманили, завязали глаза, похитили, дер­жали взаперти в доме на колесах, и над ней проводили экс­перименты вампиры, представлявшиеся врачами. Доктор, осматривавший ее после предполагаемого похищения, нашел свидетельства того, что у женщины через толстые иглы, введенные в бедренную кость, брали костный мозг. Один из газетных снимков, на котором предположительно был запечатлен участок кожи над ягодичными мышцами, поразительно походил на тот, что прислал бывший студент профессора Густафсон.