Высокий деревянный забор и раскидистые кроны деревьев задерживали свет уличных фонарей, погружая двор в тень. Теплая куртка надежно защищала Брэда Лоуэлла от ночной прохлады, пока он терпеливо ждал у крыльца. Наконец, тихо щелкнув, открылась дверь, и запах жилья смешался с ароматом влажной травы.

Лоуэлл еще раз огляделся, пока его люди осторожно проникали в здание и рассредоточивались веером по отработанной схеме. Во дворике позади дома царила полная тишина. Было около четырех утра, и, до того момента, как проснутся соседи и пригород наполнится обычной суетой, оставалось добрых два часа. Лоуэлл предпочел бы иметь в запасе больше времени, но приходилось довольствоваться этим.

Он шагнул в прихожую и закрыл за собой дверь. Свет горел только в гостиной. Порывшись в кармане, Брэд достал фонарик и включил его, на мгновение осветив человека в кроссовках, бесшумно взбегавшего по лестнице.

— Все в порядке. Шторы опущены, — послышался голос из миниатюрного наушника. Неожиданно яркий свет, включенный по всему дому, ослепил Лоуэлла, и он щурился, поднимаясь на второй этаж.

Один из его людей, натянув перчатки, уже работал в спальне, деловито перебирая содержимое ящиков и полок. Как Лоуэлл и предполагал, в комнате не оказалось ничего подозрительного. Стоявшая посередине кровать была застелена цветастым одеялом с пыльными оборками. Плюшевые зверюшки покинули кровать, когда ее хозяин вырос, и устроились поблизости на встроенной в стену полке.

Мужчина, обыскивавший комнату, принялся за платяной шкаф, осторожно вытаскивая обувные коробки и поочередно сдвигая с них крышки. Прервавшись на секунду, он бросил короткий взгляд через плечо. Заметив это, Лоуэлл постарался не выдать себя, тщательно скрывая нарастающие злость, страх и отчаяние. Командир должен в любой ситуации сохранять хотя бы видимость самообладания.

— Не думаю, что найдем здесь что-нибудь, сэр.

— Но искать все-таки придется, — отозвался Лоуэлл.

— Постараемся.

Лоуэлл сошел по лестнице на первый этаж и прислушался к тихим шорохам его группы, слаженно работавшей в гостиной. На секунду шорох смолк — это означало, что начальника заметили. Однако к тому времени, когда Лоуэлл занял наблюдательный пост у стены, о нем, казалось, уже забыли.

На большом куске полиэтилена, какими обычно прикрывают пол во время ремонта, распласталось тело девушки; рядом валялись окровавленная рабочая одежда и два использованных презерватива. Запястья жертвы были прикручены к дивану проволочной вешалкой для одежды, а ноги таким же образом закреплены у ножек массивного книжного шкафа. «Симпатичная», — подумал Лоуэлл, взглянув на ее застывшее лицо. Полные губы приоткрылись, обнажая белые зубы, длинные золотисто-каштановые волосы разметались вокруг головы, голубые глаза смотрели в потолок.

Лоуэлл подошел ближе и склонился над телом. Если бы он не знал заранее возраст девушки — чуть больше двадцати пяти, — ему вряд ли удалось бы точно определить его сейчас. Изящное тело было обезображено многочисленными бритвенными порезами. Некоторые из них еще кровоточили — жуткие красные ручейки чередовались с подсохшими и побуревшими полосами на теле и повсюду на полиэтилене. Мышцы лица казались слишком расслабленными, вероятно, предсмертная агония длилась не один час, прежде чем жизнь оставила тело и девушка погрузилась в вечный сон.

Лоуэлл выпрямился. Перед ним застыл один из его помощников с пылесосом в руках. Парень явно собирался уничтожить следы пребывания в доме посторонних. Взгляд молодого человека был прикован к телу, а костяшки пальцев, вцепившихся в ручку пылесоса, побелели от напряжения.

— Что-то не так, мистер Геллер? — произнес Лоуэлл сухим спокойным голосом. Сотрудник — новичок и, ясное дело, никогда подобного не видел. Впрочем, пусть учится владеть собой.

— Нет, сэр, — ответил Геллер, продолжая таращиться на то, что осталось от девушки.

— Тогда приступай к работе, сынок.

Пылесос глухо загудел, и Геллер начал осторожно чистить ковер вокруг тела. Лоуэлл отвернулся и в сопровождении одного из своих людей вышел из комнаты.

— Кто она, Джон? — спросил он, входя на кухню.

— Мэри Даннигэн, сэр. — На обеденный стол легли дамская сумочка и записная книжка. — Двадцать шесть лет, работала экономистом-аналитиком в частной компании, федеральный округ Колумбия. В ежедневнике нет записей ни на завтра, ни на выходные. В сумочке несколько фотографий, на всех она с одним и тем же парнем. Снимки сделаны много лет назад, думаю, парень — ее родственник, возможно, брат. В компьютере никаких писем… — Он замолчал.

— Это все?

— На данный момент все, сэр. Мы…

Лоуэлл раздраженно махнул рукой, не дав ему договорить.

— Короче, дело дрянь?

— Да, сэр.

Новый взмах рукой — и мужчина, облегченно вздохнув, ринулся в гостиную помогать остальным.

Дотронувшись до лба, Лоуэлл обнаружил, что вспотел. Дерьмовая ситуация. Через два часа рассветет, а он стоит в милом, опрятном домике, с такими же милыми, опрятными домиками по соседству, перед искромсанным телом красивой образованной девушки, имевшей приличную работу. И с каждой минутой все яснее понимает, что ситуация — хуже некуда.

Лоуэлл вытер рукавом выступившую на лбу испарину и вернулся в гостиную, где двое его людей щипцами пытались разогнуть проволоку, которой труп был прикручен к мебели.

— Все готово? — прозвучал женский голос.

Обернувшись, Лоуэлл оказался лицом к лицу с входящей в комнату Сьюзан Прескотт. Она надела длинный темный парик, широкие брюки и первую попавшуюся блузку из гардероба жертвы. Одежда сидела не слишком хорошо, но и не сказать, чтобы совсем плохо. Лоуэлл выбрал Прескотт для этой роли не только из-за подходящего веса и телосложения. Она славилась оперативностью в работе и отсутствием излишней эмоциональности.

— Я забрала все необходимое из ванной, а также достаточно одежды и обуви, чтобы все выглядело правдоподобно, — продолжала она, поудобнее перехватывая ручку чемодана. — В аптечке был трехмесячный запас противозачаточных таблеток. Я взяла его весь.

Лоуэлл посмотрел на двух мужчин, стоявших на коленях возле тела. Они пытались справиться с начинающимся трупным окоченением и соединить ноги девушки вместе.

— Нашли еще какие-нибудь лекарства, Джон?

Один из мужчин, закрепив лодыжки ремешком и поддернув его покрепче, покачал головой.

— Я прошелся по двум другим ванным комнатам, спальне и кухне. Никаких упаковок и рецептов. Думаю, все нормально.

Лоуэлл пристально наблюдал, как Геллер помогает завернуть девушку в полиэтилен, стараясь не запачкать ковер кровью, — лицо у парня побледнело, губы подозрительно тряслись…

— Геллер, — позвал Лоуэлл. Казалось, тот не слышит. — Геллер! — Лоуэлл не мог повысить голос, но командирские нотки вывели молодого человека из задумчивости. — Вам плохо?

— Нет, сэр! — напряженно ответил тот, явно пытаясь побороть приступ тошноты.

— У нас хватает проблем, мистер Геллер. Если нужно выйти из комнаты — идите. Никто ничего не скажет. Понятно?

— Все нормально, сэр.

Лоуэлл снова повернулся к женщине, стоящей рядом, и какое-то время внимательно ее изучал.

— Ладно, Сьюзан, иди.

Она коротко кивнула и направилась в гараж.

Лоуэлл застыл в центре гостиной, пытаясь собраться с мыслями. Ничего не упущено? Он тщательно осмотрел ковер, пока его люди с помощью скотча закрепляли полиэтилен вокруг тела. Вроде чисто. Можно быть уверенным, что после уборки никаких следов нельзя будет обнаружить, по крайней мере на первый взгляд. Возможны ли свидетели? Этого он предугадать не в силах. А вот непредвиденные проблемы будут обязательно. Их придется улаживать по мере возникновения.

— Полегче, — предостерег Лоуэлл, когда двое подняли тело, и опустился на колени, чтобы осмотреть нижнюю поверхность полиэтилена. — Ладно, идите.