Очень трудно дать ясный отчет о том, как все это произошло. Все, что было Известно, это — стремительность, с какой взята была штурмом батарея, и последствия этого, половина французов плавала в своей собственной крови, распростертая среди развалин вперемешку с порядочным количеством англичан, купивших этой ценой победу. Борьба была ожесточенная, причем раздражению и неустрашимости англичан отвечала не меньшая энергия и благородный отпор французов; но последних погубила их сравнительная малочисленность. Сэр Фредерик Дэшвуд был в числе убитых: его нашли распростертым на скале на расстоянии сажени от его гички, с головой, пробитой пулей. Гриффин был довольно опасно ранен. Клинчу повезло больше: он уцелел, и видели, как он срывал французское знамя, водруженное около батареи, и заменял его английским. Его лодка первая захватила остров, и он был во главе экипажа, овладевшего батареей; он неустрашимо сражался ради Джейн и своей карьеры, и на этот раз судьба отнеслась к нему очень милостиво.
Что касается Рауля, то он лежал у подножия насыпи, на которой прилажена была батарея, куда он бросился, желая отстранить Клинча; их сабли скрестились, а в это время Мак-Бин выстрелил в него из ружья, и пуля прошла навылет.
Уже повергнутый на землю, он имел еще силы отчетливо крикнуть: «Ради всего святого, лейтенант, спасите мой „Блуждающий Огонь“!..
Весьма возможно, что честный Пентар в состоянии был бы исполнить приказание своего капитана, если бы не показались в эту минуту английские суда из-за мыса Кампанеллы.
В эту минуту давно готовая к отплытию фелука двинулась; на палубе никого не было видно. Сам Итуэл, пустивший ее в ход и руководивший движением, так скорчился, съежился и притаился, что его нельзя было заметить.
Пентар, в первую минуту очень удивленный, решил затем сделать то же: как ни не хотелось ему и всем остальным оставлять Рауля, но, судя по той позе, в которой он лежал, зажимая рукой полученную рану, надо было думать, что рана была смертельна.
Две или три неприятельские лодки погнались было за ними следом; но Винчестер, взявший теперь на себя командование, объявил, что дальнейшее преследование «Блуждающего Огня» надо предоставить судам, а им заняться пленными и ранеными.
Итуэл направил фелуку не туда, куда устремился люгер, рассчитывая совершенно верно, что тот будет слишком сильной приманкой, а потому на его фелуку не обратят внимания. Так оно и было, хотя хозяин фелуки находился на фрегате «Терпсихора» и умолял офицеров о спасении своего судна; но все были главным образом заинтересованы поимкой «Блуждающего Огня», о подробностях же битвы и смерти сэра Дэшвуда пока еще ничего не узнали, кроме того, что на острове развалин красовался английский флаг и оба судна спасались бегством.
Ветер благоприятствовал, и, имея три судна в своем распоряжении, капитан Куф, потирая руки, с довольным видом ходил по палубе своей «Прозерпины», уверенный на этот раз в успехе. Отдав приказ корвету и «Терпсихоре» не дать люгеру возможности повернуть куда-нибудь в сторону, он сам шел ему наперерез.
Люгер, распустив все свои паруса, мчался вперед; «Прозерпина» гналась за ним, но молча, капитан не надеялся настичь его выстрелами, и пока оба судна всю свою силу видели в скорости. Но большие суда скоро убедились, что расстояние между ними и «Блуждающим Огнем» не уменьшается; а фелука тем временем преспокойно пересекла путь фрегату «Терпсихора» на расстоянии большем пушечного выстрела и, скажем кстати, благополучно достигла в свое время Марселя, где Итуэл продал ее вместе со всем, что на ней находилось, а сам спустя некоторое время исчез. Мы еще будем иметь случай сказать о нем два слова, когда станем заканчивать наш рассказ.
Это состязание в скорости скоро убедило Пентара, что ему нечего бояться преследующих его судов; действительно, обстоятельства благоприятствовали люгеру. Если бы не явилось какого-нибудь изменения в силе или направлении ветра и относительная скорость судов осталась та же, то «Блуждающий Огонь» надеялся еще до наступления ночи скрыться из виду от своих врагов. До сих пор все четыре судна шли поразительно равномерно, «Прозерпина» несколько опережая «Терпсихору» и корвет. Пентар не сходил с палубы, поражаясь легкости люгера. Точно так же и Куф не оставлял палубы «Прозерпины» даже на ночь.
— Сдается мне, Иэльвертон, — говорил Куф своему третьему лейтенанту, — что люгера и на этот раз нам не поймать. Наши компаньоны нисколько не помогают, и все мы трое только следуем друг за другом, как старые девы к обедне в воскресенье. И чего зевал этот Дэшвуд, черт возьми?! Почему он не удержал его, когда взял приступом скалы? Будет же ему от меня, только он мне попадись!
Куф не говорил бы так, если бы знал, что как раз в эту минуту переносили тело сэра Фредерика на большое судно, капитаном которого был один из его родственников и которое стояло в Неаполитанском заливе. Но он этого не знал и о смерти услышал только через несколько дней, когда тот был уже похоронен.
— Возьмите подзорную трубу, Иэльвертон, — продолжал капитан, — и посмотрите, может быть, вы яснее различите люгер, я его вижу точно сквозь туман. По-видимому, он страшно быстро от нас удаляется.
— Но я его совершено не вижу, капитан. А, вот! Нет, я его опять потерял. Я не нахожу его; попробуйте вы, капитан.
Куф снова вооружился подзорной трубой, но без успеха. То ему казалось, что он видит люгер, то он убеждался, что это было его воображение. Он так долго и так напряженно смотрел на него, что теперь мог каждую минуту представить его себе совершенно отчетливо; даже уснув, он видел его перед собой во сне так же ясно, как наяву, и был один момент, когда он приснился ему уже взятым в плен англичанами и с английскими матросами на палубе.
Между тем за час до рассвета ветер вдруг переменился и страшно усилился; приближался сирокко, которого ожидали, и уже час спустя разыгрался настоящий шквал. Не только люгер окончательно исчез из виду, но и три английских судна потеряли друг друга. Было туманно, дождь сопровождал шквал, моря не было видно в ста саженях от корабля. Но фрегат все шел вперед. Куф не мог решиться окончательно отказаться от поимки люгера, хотя она теперь являлась более чем сомнительной. Часовые наверху мачты больше для соблюдения формы находились на своих местах, потому что и они ничего не могли разглядеть сквозь туман.
Офицеры и матросы завтракали. Общее настроение было мрачное и недовольное, и для всех Рауль Ивар совершенно утратил тот интерес, какой представлял еще так недавно. Иные разбирали, насколько вероятно, что другие суда встретят люгер; иные клялись, что мало его увидеть, так как никому его не, взять, если только он заключил договор с нечистой силой — недаром же называется он «Блуждающим Огнем»: его по морю ловить, все равно, что блуждающий огонь на болоте; счастливы еще будут отправленные на лодках офицеры и матросы, если они когда-нибудь возвратятся на свое судно.
В эту минуту часовые дали знать, что вдали показалось какое-то судно. Офицеры заинтересовались и направили на него подзорные трубы.
— С нами силы небесные! — воскликнул Куф. — То «Блуждающий Огонь»! Я не могу ошибиться, я его слишком хорошо знаю!
Все согласились с ним и были страшно удивлены.
— Надо думать, что ему нас не видно, и он предполагает, что мы идем у него под ветром. Надо повернуть, момент самый подходящий, — говорил Куф с сосредоточенным видом.
Попытка обещала успех: «Прозерпина» послушно двинулась по данному ей направлению, и следующие пять минут весь экипаж напряженно следил за результатом. Туман спустился еще сильнее, «Блуждающий Огонь» опять потерялся; но по расчету капитана оба судна должны были почти столкнуться через четверть часа. Приготовили пушки для момента встречи.
— Вот он, капитан! — крикнул один из мичманов.
Это действительно опять был люгер. Необъяснимо было, как ни один из часовых «Блуждающего Огня» не видел раньше «Прозерпины». На основании тех данных, какие узнали позднее, следовало предположить, что, утомленные суточной непосильной работой все двадцать пять человек, находившиеся на люгере, уснули и проснулись только уже в полумиле от «Прозерпины». Но было уже поздно, и хотя все на люгере пришло в движение и он стремительно бросился прочь, но уже не успел уйти из-под выстрелов, сигнал к которым подал Куф в эту минуту. Три залпа последовали один за другим, но затем налетел шквал и положил конец преследованию и стрельбе. Этот кратковременный порыв африканского ветра был так ужасен, что кое-какие из снастей «Прозерпины» не устояли и поломались. Но вот шквал прекратился, показалось солнце — а люгер исчез бесследно.
