Сколько она не спрашивала, Кагетора не подавал и знака, что к нему вернулись силы, и Аяко изводила себя, борясь с духами в одиночку. Не в силах больше такое терпеть, Кокуре воскликнул:

- Если вы устали, я с завтрашнего дня буду вам помогать.

- А…да нет. Все нормально.

- Если будете напрягаться слишком сильно - заболеете, - Кокуре сидел на татами и разливал ячменный чай. - Может, вам попросить о помощи у оставшегося коллеги?

- Нет! Никогда! Я не могу!

Заслышав такой категорический отказ, Кокуре искоса взглянул на Аяко.

Та объяснила раздраженно:

- Я не могу справиться с таким самолюбивым капризным парнем, как Нагахидэ. Так что и не просите меня искать его помощи!

- У вас нет никаких оснований. Вы можете разыгрывать тщеславие сколько угодно, но при этом прекрасно осознаете, как и я, что ничего другого не остается.

Аяко, выданная с головой, смолчала. Потом надулась.

- …Попробую разок.

- Кстати, с тех пор, когда вы рассеяли духов, сила, собранная в точке барьера, ослабла, и проклятию это помешало. Кажется, при раздробленности источника силы, само проклятие не действует.

- Вроде, проклятие берет энергию из призраков. То есть, его нужно разбить?

Дзикэ-кеккай над Сэндаем был видом барьера-проклятия (используется для какого-то определенного эффекта), или гипнотическим барьером. Он мог повлиять на людей, оказавшихся в нем, посредством манипуляции дзикэ, однако ментальная разведка подсказывала, что истинный масштаб его действия был в четыре-пять раз больше; с помощью платформ в центре Сэндая этот барьер сам служил платформой для управления дзикэ.

Аяко мрачно пробормотала:

- Если Кагеторе действительно повстречался Датэ, то, думаю, хозяин барьера Могами. Датэ полностью на обороне, и есть сведения, что они действуют против призывов мертвых. Но потом, они ведь знают, что мы принимаем свои меры, так я не знаю, просто ли они пока держатся в тени или что еще.

- Неужели Датэ отпустили молодого монаха, не разузнав его истинную личность?

- На…наверное, да. Что меня тревожит, так это то, что, по словам Кагеторы, он и Косаку повстречал.

Кокуре свел брови:

- Косака Дандзе из Такеда? Генерал, который был хозяином замка Кайду при Каванакадзиме? Действительно, странно. Хотя, признавать, что мы живем в то же время с лордом Масамунэ - тоже очень необычно. Если б я ничего об этом не знал, мне бы очень хотелось поболтать с ним.

- Должно быть, Косака давно распознал дзикэ-кеккай, но я не знаю, что он планирует насчет этого предпринять… - Аяко заговорила решительнее. - В любом случае, нужно найти способ разрушить барьер. Но моей силы недостаточно, чтобы нейтрализовать проклятие. Если бы только Кагетора мог использовать силу, как тогда в Мацумото…

Она затихла и бросила взгляд на внутренние помещения, где, очевидно, был Такая. Кокуре задумчиво скрестил руки.

- Так значит, мать молодого монаха живет в Сэндае… Неудивительно, что ему не по себе, - размышлял Кокуре. - Что ж, посмотрим, смогу ли я замолвить словечко.

Такая был в главном здании храма.

Погрузившись в размышления, рассеянно смотрел на сидящую на алтаре статуэтку Дайничи Нераи.

Мама… Вырвавшееся из тишины мыслей слово не достигнет Савако. Той, что при виде сына, которому положено было быть в Мацумото, кинулась к нему, удивленная и растерянная.

- Ты давно приехал? Я б тебя встретила, если бы ты предупредил.

- …

Такая не ответил. Круглое лицо Савако осветила легкая улыбка облегчения. Ее сын… совсем взрослый.

- Прекрасно выглядишь.

У нее был задумчивый вид. А Такая только теперь, глядя сверху вниз на ее собранные в пучок волосы, понял, какой стал высокий. И удивился.

Он никогда раньше не замечал, что его мать такая миниатюрная…

Однако улыбка без всякого сомнения принадлежала Савако. Что-что, а улыбка не изменилась ни капельки. Та же самая улыбка, какую он маленьким мальчиком видел в саду, полном моховых роз.

- Как Мия поживает? Она же сейчас на втором году средней школы? Интересно, что бы она сказала, если бы узнала, что теперь старшая сестра?

Такая молча смотрел на Савако.

- Ну же, Такая, скажи что-нибудь.

Как мама произносит его имя… Лишь она может так говорить, никто больше так не скажет: более нежно, более мягко и…

- Такая?

Он сжал кулаки. Мальчик рядом с Савако дернул ее за рукав.

- Мам, кто это?

Савако наклонилась к сыну.

-Сюнскэ, этот молодой человек…

- Ты меня не знаешь.

Савако посмотрела на него застывшими глазами. Аяко и Кокуре не смогли сдержать удивления.

- Я просто прохожий. Мы не знакомы. Мы совсем не знаем друг друга.

- Такая…

- Ты порвала с нами все связи. Ты сама бросила нас.

- !

Слова сына больно отдались в груди.

Такая не верил идиотским фразам, которые выпаливал, но слова выскакивали сами собой.

- К чему ты весь этот шум подняла? Я сюда приехал не для того, чтобы с тобой повидаться. Ты ведь на самом деле злишься, а? Улыбаешься, а сама думаешь, какого черта я здесь делаю? Не хочешь смотреть на брошенного ребенка?

Аяко предостерегающе потянула его за руку, но…

- А все потому, что я - сын бездельника, который делал тебя такой несчастной! - выплюнул Такая и развернулся - скрыться, не оглядываясь, в потоке прохожих. Аяко пошла за ним.

Вклиниваясь в толпу, спешащую в противоположном направлении, Такая спиной чувствовал полный боли взгляд Савако.

Это он поднял шум.

Зачем он наговорил глупостей? Он ведь не винил ее…

Он не считал себя брошенным ею. Она достаточно натерпелась. Достаточно вынесла, поэтому он не обвинял ее в бегстве. Не ему ее судить.

Никто не может лишить ее права на счастье. Даже сын - плоть от плоти, кровь от крови.

“Я понимаю…”

Он понимал, так почему его прорвало?

” Какое я имел право обвинять ее?”

Скрестив ноги, Такая сидел на татами в главном здании храма и смотрел в потолок.

Он должен был обрадоваться, видя лицо матери счастливым. Чего еще может желать дитя, как не счастья своей маме?

“Я тупица.”

Самый что ни на есть настоящий тупица, подумал Такая и глубоко вздохнул.

“А если бы я был Кагеторой?”

- Какая чудесная лунная ночь.

Удивленный, Такая обернулся на голос. Дверь скользнула в сторону, и на пороге появился Кокуре.

- Глянь, луна висит прямо над деревьями хурмы; приближается Сэндайский Фестиваль Ткачихи.(5)

Такая полоснул Кокуре яростным взглядом:

- Пришли мне проповеди читать?

- Кажется, ты занялся сюсокукан. Молодчина, молодчина. Смог немного пообщаться со своим внутренним миром?

- Можно подумать, я что-то такое могу проделать. Я вам не даоистский горный мудрец.

- Вот тут у тебя недостаточно веры в себя. Кажется, ты не осознаешь собственных сил, так?

- ?

Кокуре, тяжело ступая, подошел и сомкнул ладони перед Даиничи Нераи:

- Видишь ли, Сила Добродетели - это то, как мы зовем силу, которой пользуются пилигримы, чтобы совершить паломничество. Это дополнение к Силе Молитвы, божественная защита Будд. И сила Будд, и твоя сила, и сила всех измерений, сосредоточенных внутри, неразрывно связаны между собой; сила эта - сила Вселенной - действуя в равновесии, пробуждает великую Силу Божественного. Вот так, хоть ты не совершил ни единого паломничества, похоже, ты уже приобрел Силу Добродетели.

Такая сосредоточенно нахмурился.

- Может, поговорим о другом тебе? То существо несет великую Силу Добродетели и спит, скрытое глубоко в твоей душе. Если сможешь освободить силу, сможешь управлять ею, однако ты не выпускаешь ее.

- Я ее не держу! - зло возразил Такая. - Я пытаюсь освободить ее, но даже в критический момент ничего не выходит. Я не виноват! Это Кагетора не дает высвободить ее!

- Нет, это ты, Оги Такая!

Эти слова сильно ударили по Такае, заставив его осечься.

- Я делаю скидку на твою неопытность, но ты сам блокируешь собственные силы - потому что притворяешься чувствующим, отворачиваясь от своей души; потому что притворяешься понимающим, не понимая в действительности ничего! Потому-то ты и ранишь тех, кого не следует. Тот, кто в самом деле понимает, не станет так неосторожно причинять боль другим. Ты только притворяешься, что знаешь себя. На самом деле ты не знаешь ничего, вообще ничего!