— Но все равно ты вел себя, как заправский рыцарь.

— Куда там. — Родриго опустил голову. — Как настоящий трус.

— Что-что?

— Да так. Потанцуем?

Словно по команде, оркестр заиграл веселенькую мелодию в стиле рок-н-ролл. Мэри и Родриго вошли в круг танцующих.

— Отличный вечер! — прокричал он ей, пытаясь перекрыть шум музыки.

— По крайней мере, мне скучать не пришлось. Как ты объяснишь Рикардо потерю столь перспективного клиента.

— Да никак. Если ему хочется возиться с этим надутым индюком, пусть сам приезжает в Ирландию. Проблема не в этом. А в твоем платье.

— Вижу. — Мэри проследила за его взглядом. — Ты ведешь себя совсем не по-рыцарски. Сейчас же прекрати!

— И как прикажешь оторвать взгляд от столь захватывающего зрелища? — спросил он, продолжая смотреть на вырез ее платья.

Мэри улыбнулась.

— Если прижмешь меня к себе, то тебе не будет видно.

Он так и поступил.

— Довольна.

— Уже лучше.

Заиграли блюз, отлично подходивший к той позе, в которой они танцевали. И все же, сказала себе Мэри, я должна его остановить. Как ни приятно чувствовать его тело совсем рядом, как ни хочется ей снова ощутить прикосновение его губ, она должна помнить: сегодняшний вечер, скорее всего, последний, что они проведут вместе. После этого не будет ничего.

— Сколько еще ты пробудешь в Дублине? — спросила она.

— Дня два-три. Ты останешься?

— Три дня я выкрою.

А потом они расстанутся. Расстанутся навсегда.

— Я буду приезжать, — сказал он, словно прочитав ее мысли. — А ты приедешь в Испанию.

— Вряд ли. Люди вообразят невесть что.

— Они подумают, что мы любим друг друга.

Он поцеловал ее, прежде чем она успела его остановить. А остановиться потом уже не было никакой возможности.

— На нас все смотрят, — наконец произнесла Мэри, оглядевшись.

Еще бы не смотреть: музыка давно стихла, а они все стояли посреди зала и целовались.

— По-моему, мы красиво смотримся! — заметил Родриго. — Пошли? — Он взял ее за руку, и под аплодисменты они удалились.

У двери ее номера он произнес:

— Мария…

— Не надо, — попросила она. — Отправляйся спать.

Она открыла дверь и вошла. Почти. Ибо Родриго прошептал «спокойной ночи» таким тоном, что она не смогла не остановиться. Он по-прежнему держал ее руку, и она сделала шаг назад. А затем потянула его за руку и впустила к себе.

Родриго собрался было включить свет, но Мэри остановила его. Так они и стояли в полутьме, прислушиваясь к биению сердец.

— Мария… — повторил он.

А она даже не сказала, чтобы он называл ее Мэри. В этот момент она как никогда прежде чувствовала себя испанкой — страстной, желанной, готовой на все ради любви.

Он наклонился и поцеловал ее. Этот поцелуй снял последние барьеры, которые они с таким трудом воздвигли на пути к взаимному чувству. Они принялись неистово целовать друг друга, словно намереваясь наверстать время, упущенное еще с первой встречи.

— Мы не должны этого делать, — тихо произнес он и поцеловал ее. — Ты сама сказала.

— Я ошибалась. Мы ошибались. — Она целовала его как безумная, ощущение его тела сводило ее с ума. — Я не могу иначе.

— И я… — Его губы ласкали ее шею. — Я всегда это знал.

Она едва отдавала себе отчет в том, что он делает, в том, что он стягивает с нее то самое жутко сексуальное платье. А под платьем у нее почти ничего нет.

— Видеть тебя в этом платье было просто пыткой. — Он опрокинул ее на кровать и принялся стягивать белье.

А когда он легонько провел тыльной стороной ладони по ее губам, Мэри отбросила последние сомнения. Казалось бы, простой жест, но он наполнил ее огнем. Уже в следующую минуту он нашел ее груди и стал ласкать губами и языком. Она чувствовала, как по телу разливается тепло — но не такое, от которого хочется закрыть глаза и заснуть, нет, такое, которое зовет к действию.

Ее губы, лицо, шея, грудь, все тело ожили под его поцелуями. Она не видела, но чувствовала каждую клеточку его тела — сильного, мускулистого и в то же время нежного, созданного для того, чтобы дать ей любовь. А она сама создана для того, чтобы дать любовь ему.

Мэри знала: это начнется в любую секунду, она ждет это, и он тоже в нетерпении, просто нарочно хочет помучить ее, и вот…

На постельной тумбочке зазвонил телефон.

Телефон все звонил и звонил.

— Нет! Нет! — простонала Мэри. — Пусть звонит, пока не перестанет.

— Радость моя, я же не железный. Ответь.

— Кому я могла понадобиться в такой час? — воскликнула Мэри.

— Сними трубку и узнаешь. Только побыстрее.

Мэри наклонилась к телефону.

— Алло.

— Мне срочно нужно поговорить с Родриго Алькасаром, — услышала она женский голос. — В его номере никто не отвечает. Вы не знаете, где он.

— Здесь, — ответила Мэри, едва сдерживаясь, чтобы не положить трубку, — минуту.

Родриго взял трубку из ее рук. Она встала, накинула халат и прошла в ванную.

— Прелесть моя! — услышала она голос Родриго и чертыхнулась.

Она проклинала телефонистку. Портье, должно быть, видел, что они ушли из ресторана вместе, и сказал ей, что Родриго, возможно, в ее номере. Обслуживание на высшем уровне!

Умывшись холодной водой, Мэри вспомнила, с какой радостью Родриго закричал «прелесть моя»! А ведь еще секунду назад взбесился из-за того, что его прервали на самом интересном месте.

Брось, приказала она себе. Что за глупости, что за беспочвенная ревность? Ну и что, что «прелесть»? Подумаешь, это только такое выражение. Но эта женщина встала перед ними как раз в ту минуту, когда она, устав сопротивляться вожделению, поддалась страстям и готова была к тому, что казалось самым прекрасным на свете…

Она услышала, как он положил трубку, и вышла из ванной. По выражению его лица она поняла, что случилось что-то плохое.

— Родриго, что случилось? Отчего у тебя такой вид?

Никогда прежде она не видела, чтобы он был так потрясен.

— Звонила Мартина, жена Рикардо. У мамы инфаркт.

— Нет, не может быть! Как это случилось?

— У нее больное сердце, время от времени случались приступы, но она не обращала на них внимания. Говорила, все пройдет. Но на этот раз… не прошло. Мне нужно лететь домой. — Он тряхнул головой, пытаясь отогнать от себя мысли о самом худшем.

Мэри поняла, как нужна ему. Она подошла и обняла его, говоря без слов: я с тобой, я поддержу тебя, что бы ни случилось.

— Я надеюсь, что и на этот раз все обойдется, — проговорил он, поглаживая Мэри по спине, — но Мартина волнуется. Мама уже немолода…

— Тогда вылетай сейчас же! Собирайся, а я пока позвоню в аэропорт.

— Мэри, — произнес он. — Мэри, летим вместе.

Она удивленно взглянула на него. В его глазах была мольба.

— Летим в Испанию. Я не смогу без тебя, если мама…

— Не думай об этом, ничего не случится. — Она поцеловала его. — Разумеется, я полечу.

Родриго одевался, а Мэри связалась с портье. Тут он вдруг подошел к ней и заявил:

— Нет, не нужно. Останься. Забудь о том, что я сказал.

Мэри, уже в который раз за день, испытала потрясение.

— Ты не хочешь, чтобы я…

— Ты мне нужна, но у тебя же работа. Зачем лететь на другой конец света только ради моей прихоти. Извини, я не должен был тебе это предлагать.

— Ты в своем уме? — воскликнула она. — Я нужна тебе, неужели же я не поеду с тобой?

— Но твоя работа… Тебе столько пришлось вынести, чтобы сдать эти чертовы экзамены. Нельзя же бросать все из-за того…

— Из-за тебя? Для тебя я готова на все. Помни об этом. Я закажу билеты, а потом позвоню Максу Райту. Ты же знаешь, он отличный парень и все устроит.

— Ты чудо!

От этих слов, сказанных с подкупающей искренностью, ее глаза наполнились слезами. Но сейчас не время плакать. Мэри позвонила в аэропорт и выяснила, что прямых рейсов до Мадрида в ближайшие двенадцать часов не будет. Придется лететь сначала в Лондон, а уже там делать пересадку. Впрочем, это и к лучшему: Мэри совсем забыла, что у нее нет паспорта, хорошо Макс напомнил. К счастью, он, как всегда, был образцом рационального мышления.