— Какого рода поступления?

— С травмами, характерными для пострадавших в драках. Особенно меня интересуют вывихи — запястий, локтевых и плечевых суставов, а также сломанные челюсти. И даже повреждения лодыжек и коленных чашечек. — Бэр сознавал, что столь обширный список звучит несколько дилетантски.

— И все? — с наигранным разочарованием спросил дородный санитар, а его коллега, медсестра, к этому времени кончившая заполнять какой-то формуляр, скептически изогнула брови.

— Хит, пойду прогуляюсь за кофе. Тебе принести? — спросила она.

— Будь добра, Кэрри, возьми мне яванский мокко.

— Со льдом?

— Да.

— Без меня тут справишься? — Она смерила Бэра оценивающим взглядом.

— Легко, — ответил Хит.

Девушка ушла, а он, опершись локтями о стол, устало взглянул на Бэра:

— Я не имею права предоставлять подобную информацию никому, кроме представителей полиции.

Бэр достал портмоне и продемонстрировал санитару копию своего старого жетона.

— Туфта эта ваша бляха, — заметил санитар. — Наверное, дед подарил, чтобы не платить штрафы за превышение скорости?

Бэр невольно улыбнулся:

— Да нет, мой. Я когда-то служил в полиции, а теперь — частный детектив. — Он приоткрыл хранящееся вместе с жетоном, за достоверность которого действительно мало кто мог бы поручиться, свое водительское удостоверение. И одновременно просунул через конторку сложенную купюру в двадцать долларов. Хит тут же смел ее со стола, пососал леденец и принялся стучать по клавиатуре компьютера. Спустя мгновение он поднял глаза.

— Ну вот: вчера вечером мы приняли человека с вывихнутым коленным суставом. Он заявил, что попал в дорожное происшествие.

— В дорожное происшествие? — переспросил Бэр. Он заранее предвидел, что аварию скорее всего и приведут в качестве причины травмы. — Полицейский протокол имеется?

Хит снова постучал по клавишам.

— Да. Второй водитель тоже к нам попал — ушиб грудины о рулевое колесо. Так, посмотрим, что есть еще. Простите, приятель, ничего подходящего. Ребенок с высокой температурой, сердечный приступ и так далее.

— Пока, еще увидимся, — кивнул Бэр.

— Не против, — буркнул ему в спину Хит.

Бэр вел примерно такие же разговоры в десятках отделений «скорой помощи» округа — от Андерсоновской общинной клиники до госпиталя методистов и больницы Сент-Винсент. Его бумажник благодаря тому, что один не в меру принципиальный плут уперся и ему пришлось выложить сороковник, стал легче на 160 долларов.

Фрэнк сидел в «Стик энд шейк» на Арлингтон-авеню и жевал мясной бургер. Те, кто напал на Аурелио, либо не пострадал и, либо оказались достаточно сообразительными, чтобы не обращаться в местные медицинские учреждения, либо откуда-то приехали и тут же вернулись обратно. Как бы то ни было, Бэр понимал, что он не в таком положении, чтобы позволить себе долго носиться, добывая информацию, следовало учитывать, что в списке его клиентов больше не значилось тех, кто был бы готов сорить деньгами. Он хотел, чтобы его мозг был чист и свободен, но возвращение аванса Шипману, возможно, являлось поступком благородным, но не очень просчитанным. Бэр отставил поднос, недоев бургер, — вовремя расследований он всегда предпочитал оставаться немного голодным, и в это время подал сигнал телефон. Судя по номеру, звонила Сьюзен из дома. Видимо, вернулась сразу после работы. Бэр сделал глоток содовой и ответил:

— Да?

— Здравствуй, Фрэнк, — раздался в трубке ее голос.

— Привет.

— Ты как?

— Нормально. А ты?

— Странно, по твоему голосу чувствуется, что ты в полном хламе.

— Разве? Видимо, что-то со связью. Извини меня за то, что произошло, — наконец выдавил из себя Бэр.

— И ты меня тоже.

Сказать-то было легко, но слова ровным счетом ничего не изменили.

— Мы говорили как-то о том, чтобы поужинать у меня, — неуверенно продолжила она. — А с утра пораньше отправиться на озеро Монро. Помнишь?

— Да… то есть нет… пожалуй, не получится.

— Ничего из того, о чем я сказала?

— Если только поужинать и переночевать. Вечером у меня дела, и с утра надо вставать и бежать.

— Хорошо, — голос Сьюзен звучал напряженно.

— Я мог бы подойти попозже, если…

— Нет, спасибо. То есть я хочу сказать, поступай как угодно. Я собираюсь лечь рано, — в ее голосе прорывались то жесткие, то добрые нотки.

— А завтра поедем. Раз уж ты обещала своим в конторе.

— Уверен?

— Да.

— Я за тебя беспокоюсь.

— Не надо. Подожди, мне кто-то звонит.

— Тогда позвони мне утром, когда…

— Непременно, — ответил он и разъединился. Положил телефон и остался сидеть в тишине. Больше в этот день ему никто не звонил.

Бэр бесцельно ездил и размышлял. Ему совершенно не хотелось отправляться завтра на пикник с коллегами Сьюзен, но он пообещал и теперь ему не отвертеться. Он набрал номер, значившийся в телефонной книжке Аурелио под буквой «Д». Механический голос ответил, что этот номер не функционирует. По второму тоже ничего не значилось и, поскольку он не имел кода населенного пункта, Бэр решил, что номер не местный. Он попробовал коды Иллинойса и Мичигана, но из этого тоже ничего не получилось. Он набрал номер под буквой «Ф». После четырех звонков включился автоответчик, несколько секунд играла музыка, затем в трубке пикнуло.

— Меня зовут Фрэнк Бэр, — привычно начал он, — я звоню по поводу Аурелио Сантоса. Пожалуйста, перезвоните мне. — Он оставил свой номер и разъединился. Сокращение «КК» оказалось коммерческим кредитным банком. Два других номера принадлежали спортсменам из академии, с которыми он не был знаком. Один из них сообщил, что поминальная служба состоится в воскресенье в полдень в помещении академии.

— Я приду, — пообещал Бэр и продолжил свое кружение по улицам, пока мостовая в сгущающихся сумерках не заблестела от отсветов фонарей.

Примерно около восьми он позвонил своей приятельнице Джин Гэннон из следственного комитета прокуратуры.

— Джин? Это Фрэнк Бэр.

— Час от часу не легче, — выдохнула она.

— Послушай…

— Ну что тебе еще надо? Навязался на мою голову.

— Сантос, Аурелио, бразилец, под сорок. Огнестрельное ранение в…

— То, что раньше было лицом, — перебила его Джин. — Слышала, но не видела.

— Черт! Ну тогда, может, хоть я брошу на беднягу взгляд?

На другом конце провода слышалось только дыхание.

— Помоги, и я стану твоим самым верным другом.

— Эта вакансия уже закрыта.

— Подарю тебе годовую подписку на «Кэт фэнси». [4]

— Пошел бы ты подальше, Бэр. Я разведена, но не лесбиянка.

— А в чем, собственно, разница?

— Можешь не сомневаться, объясню тебе, когда ею стану. — Последовала короткая пауза. — Приходи около девяти, ночная смена пойдет на ужин.

— Принесу все как обычно, — начал Бэр, но Джин уже повесила трубку.

Терри Шлегель разогревался на скамье со штангой весом 185 фунтов, а из глубины дома доносились аккорды группы «Ти рэкс». Время от времени из мастерской шиномонтажа и кузовного цеха слышалось, как звякал гаечный ключ о цементный пол. Сделав десяток жимов, Терри опустил штангу на подставку и, выпив глоток воды, бросил в рот креатиновую таблетку. Мерзость редкостная — напоминала синтетический апельсин, но ничего другого у него не было, ароматизированные порошки кончились. Он годами пил протеиновые коктейли, чтобы держать мускулатуру в рамках полутяжелого веса, но когда ему перевалило за сорок пять, Терри почувствовал, что для поддержания тонуса необходимо принимать что-то еще. Ему не приходило в голову взбадривать себя выпивкой — он не признавал вещей, от которых могла скукожиться его печень или яйца. Нет уж, увольте. Терри сторонился всего, что грозило его мужскому достоинству. Это стало его непререкаемым правилом. Никакой виагры, никакого циалиса или максидерма. Подальше от этого барахла. До сих пор удавалось обходиться без него, и он и дальше планировал продолжать в том же духе. Возможно, он просто был суеверным.