— Щипчики возьми! — посоветовал Иггельд.

Княжич оглянулся. Ага, вернулся, не стерпел! Видать, не очень-то больные ждали… И — вот чудеса, стоит старик спиной — а все видит, понимает, и знает, что Младу делать! Ну — ведун истинный… Или просто зеркал вокруг многовато?

Вооружившись малыми щипчиками из лекарского набора наставника, юноша осторожно приподнял анк. Тяжел! Свинец? Нет, по цвету не похож. Но не серебро — точно. Опять металл, людям не ведомый, вроде того, из которого та кольчужку сплетена, только тот — легчайший, а этот — тяжелейший. Все у этого древнего удивительное — и одежда, и металлы… Младояр осторожно приподнял тускло поблескивающий сосудик. Тоже — тяжел. Легкое движение рукой туда-сюда — нет, жидкости внутри нет, флакончик не выделывает кренделей, подобно ведру с водой. Что-то странное… Княжич поднес руку поближе, лишь самая малость осталась до того, чтобы коснуться тяжелого металла. Так и есть — он еще и теплый какой-то! Младояр слышал о предметах, теплых самих собою — нет ничего опаснее. Кто-то живой внутри…

Княжич почувствовал на себе взгляд, приподнял голову. Это Свагешт уставился на него. Мгновение — и колючий, подобный вражескому — на поле брани — взгляд, сменился эдаким благожелательным, ну — прямо как у доброй кормилицы. «Вот это да!» — подумал Младояр, — «Теперь — верю, такой мог князьям мозги выковыривать! А тому, что он наговорит — не поверю!».

— Свагешт сказал, что нельзя трогать этот маленький кувшинчик, — предупредил Веяма княжича. Старики уже начинали понимать то, что просвистывал древний, пытаясь говорить на языке сварожичей.

— Само собой, — откликнулся юноша, — сосудик теплый, внутри что-то живое, потрешь — выскочит!

— Что внутри, Свагешт? — спросил Иггельд озабоченно.

Пришелец из прошлого что-то засвистал, быстро и непонятно. Младояр взглянул на ведунов — те тоже, казалось, ничего не поняли. «Голову морочит!» — решил княжич.

— Завтра, пожалуй, попросим Свагешта рассказать о себе, да о других, — сказал Иггельд Младояру.

— Обучился нашему говору?

— Да, и так быстро — на удивление, — восхитился Иггельд, — говорят, малых детей легко обучить чужому языку! А ты как думаешь?

— Читал я другое, — княжич поразился собственной учености, — те толмачи, которые много языков выучили — бывает, и дюжину, и две…

— Беседовал я с одним — люди говорили, полста превзошел, — кивнул лекарь, — проезжал Крутен, дальше на север направлялся, все ему мало! Как иной мореплаватель стремится весь свет на кораблике обойти, как завоеватель — весь мир под свою руку взять, так и тот мудрец — все языки познать стремился. Так что ты сказать хотел?

— Только то, что… Рассказывают те знатоки, что каждый следующий язык дается им легче. Труднее всего — второй выучить, третий, а уж десятый — запросто!

— Вот оно в чем дело! — восхитился догадкой княжича Иггельд, — Наш-то Свагешт тоже не одну дюжину языков превзошел, то-то же он иные слова отгадывал!

— Может, и ваш он — но не мой!

— Чего это ты так на него взъярился? — подивился ведун, Третьего дня — так защищал.

— Взгляд поймал змеиный… — ответил Младояр.

И наставник — понял!

Свагешта все-таки развязали. Уж как он убедил ведунов в том, что безопасен — княжич не знал, может голову заморочил Иггельду да Веяма? Но и Асилуш не против! Младояр спросил отца — тот заходил посмотреть, как идут дела, ежедневно. Дидомысл только пожал плечами — мол, я опасности не вижу, старики — тоже, вот только эта тряпица, она — мешает! Иггельд заставлял дышать в пещере через полотно, не смотря на то, что прошла уже неделя, и никто не занемог. «Есть болезни, что только через три недели проявляются», — объяснил он воспитаннику. Младояру не верилось, что в этой пещере, пересыпанной солью и обильно, много раз, политой уксусом, могла остаться какая-нибудь зараза. Да и Свагешт, наверняка, здоров — уж за тысячи лет скрытая зараза точно бы его уела, а он — здоровехенек!

Настала пора вопросов и ответов. Одним из первых прозвучал волновавший и стариков, и Младояра вопрос — чьи это черепа с дырками? Ответ оказался более чем неожиданным:

— Это мои черепа! — заявил Свагешт, не скрывая гордости.

— Объясни! — потребовал Веяма.

— Я жил в них всех до пятнадцатилетнего возраста, — рассказал древний, — после чего дух мой выпускали на волю через особое отверстие, но так, чтобы тело оставалось жить. За телом ухаживали, а я летал свободно по всем пространствам, где хотел…

— Что, если дух выпустить, а тело не умертвить — душа не уходит жить ни в зверя, ни в птицу, не улетает в вирий? Не отправляется в Навь? — попытался расспросить Свагешта Веяма.

— Вы — дикари, верящие, что станете после смерти зверями да птицами?

— Бывало такое, — парировал Веяма, — много раз случалось, что умершая мать птахой к детям возвращалась, заботилась, беду предотвращала… И отец волком приходил, в голодную зиму мяса приносил!

— Сказки все это! — оборвал мудреца Свагешт.

— И то, что после смерти дух в младенца переселяется — тоже сказки? — Иггельд прищурился.

— Откуда ж тебе знать, какой дух переселился и куда?

— Случается, что память у птахи духовной в нави не отшибает, вдруг расскажет девочка или мальчик, где жили раньше, как звали… — Веяма начал спокойно рассказывать то, что знал даже Младояр.

— И что, верили тем рассказам?

— Так проверяли, и не раз, — продолжил мудрец, — года два тому назад привезли лопари девочку пяти лет к нам в Крутен, та малышка говорил, что она — дружинник у нашего князя. Привели девочку в дружину, она всех по именам назвала, да такое о себе рассказала, что никто знать и не мог. Проверяли и так, и эдак — ни разу не соврала малышка. Весь город только о том и говорил две недели!

— А ты ту девочку видал? — спросил древний.

— И видал, и расспрашивал, — кивнул Веяма.

— И я с ней беседовал, — вклинился Иггельд, — она мне рассказала, куда ей, когда она отроком была, стрела попала, как я обломок извлекал, даже о чем говорили, пока ее, вернее — его… — лекарь чуть запутался, — Когда пользовал — припомнила…

— Сие — колдовство, да и только, — упорствовал Свагешт, — после смерти поедается дух человеческий чудищами, что повсюду рыщут, только глазу они не видимы. У кого третий глаз открыт — подтвердят! Дух все возле тела обитает, захоронишь мертвеца под землю — рядышком на камешке сидит. Пока не сожрут! А мой дух съесть не могли, потому как тело живо оставалось.

— То не душу поедают, а отсвет тела, — не согласился с пришельцем из прошлого Веяма, — душа бессмертна!

— Нет, только я обманул законы смерти, мой дух получал свободу, а когда тело умирало от старости — я вселялся в младенца, заранее избранного. И так — триста тридцать три раза! Я был царем своего народа, пока я правил, люди жили счастливо да богато…

— Как же ты правил, ежели летал где-то в пространствах? — усомнился Иггельд.

— В том и секрет идеального царя — не мешать людям богатеть! Лучший правитель тот, чья душа далеко…

— Да? — подивился Веяма, — А как враги придут?

— Для врагов — змеи огневые на заставах, свое дело знают! А я дал счастливую жизнь народу на тысячи лет. Пока злые люди не заточили меня здесь…

Увы, следующее утро Иггельд и Младояр занимались совсем другим делом. Большой семье — десяти горожанам — не повезло. Или повезло? Тут трудно сказать. Не повезло в том, что вся семья отравилась грибами. И сколько уму-разуму учить! Глупые бабы — собрали молоденьких белых грибов, едва показавшихся из-под земли. Целая поляна маленьких боровичков! Вот и позавтракали, обжарив грибки в конопляном масле. Еще о полудня всех разом затошнило, у отравленных потемнело в глазах, начались корчи. Хорошо — соседи зашли по какому-то делу, все понявши — позвали лекаря. Благо — Старые Палаты совсем недалеко, сразу — к лучшему врачевателю.