– Она – дочь директрисы. Знаком с первого дня в школе, но до того, как она тут появилась, мы почти не общались. Учится в параллельном классе. Раньше была влюблена в Паркера, – добавил с желчью в голосе.

Сколько бы он не пытался отрицать, что его этот факт задевает, все открывалось человеку проницательному, как на ладони. Дитрих не мог спокойно думать о прошлом обоих. Ему казалось, что у Люси всё же было очень серьезное чувство к Эшли, а не мимолетная влюбленность. Подобная расстановка сил угнетала.

Керри к последнему заявлению отнеслась на удивление спокойно, просто развела руками и спросила:

– И что в этом такого?

– Моя Люси была влюблена в твоего Паркера. Тебя не задевает тот факт, что Эшли вполне может попытаться наладить с ней отношения, чтобы досадить мне? Или ты даже не рассматриваешь подобный вариант развития событий?

– Нет, – честно ответила Дарк.

Дитрих шумно выдохнул, сдувая с лица прядь, выбившуюся из прически.

Иногда Керри казалась ему излишне беспечной и доверчивой. Керри наоборот считала, что Дитрих слишком придирчив к людям и видит то, чего нет. В этом случае, однозначно.

Дарк видела, как смотрела на её родственника та девушка. Это было похоже на её собственный взгляд в сторону Паркера. Такая же нежность и откровенная симпатия.

– Ты – крайне наивна.

– А ты – излишне подозрителен.

– Скажешь, это плохо?

– В умеренных количествах – неплохо, а у тебя почти паранойя.

– Просто я уверен: большинство людей – лицемерные твари. Ты с этим не согласна?

– Мне хочется видеть в людях хорошее.

– Мне тоже. Но чаще я не вижу.

– Просто не те люди попадаются.

– А где искать тех?

– Не знаю, – честно призналась девушка. – У нас с тобой разные понятия о хороших качествах, так что советовать ничего не стану, а то в итоге мне же и достанется.

– Это точно, – согласился Ланц.

Разговор о Люси снова вогнал его в уныние. Только

только все вроде бы пришло в норму, но в глубине души все ещё жило то самое, саднящее чувство, именуемое беспокойством. Ланц и хотел бы поговорить с девушкой, спросить, как у нее дела, но её молчание даже не намекало, а открытым текстом говорило, что свидание на катке ничем хорошим не закончилось. Скорее всего, Кристина запретила дочери общаться с ним, и Люси послушалась. Она вообще всегда к мнению матери прислушивалась. И, в данной ситуации, это было справедливым решением. Дитрих все прекрасно понимал.

Люси правильно говорила. Один против толпы – это просто красивые слова. Не все смогут выдержать такой психологический гнет, в процессе борьбы обязательно сломаются. Те, кто хитрее и изворотливее будут пытаться приспосабливаться к окружающей среде, а потом действовать по обстоятельствам, ведя подрывную деятельность изнутри.

Ей было невыгодно прямо сейчас рвать отношения с матерью. Нужно было подождать хотя бы до окончания школы. И только потом проявлять характер, показывая, на что способна.

Вопреки заявлениям Паркера, предрекавшего Ланцу противостояние с директрисой, Дитрих слабо представлял, во что может вылиться эта ситуация. Явно ничего хорошего в перспективе не рисовалось.

От грустных размышлений Ланца отвлек телефонный звонок. Керри собиралась ответить, но Дитрих опередил её. Спрыгнул с дивана и резво подскочил к телефону, как будто ждал чьего

то звонка. Видимо, личность звонившего его разочаровала, потому что уже через секунду после того, как ответил на звонок, Дитрих скис. На лице отразилось ничем не скрытое разочарование.

– Это тебя, – бросил небрежно, обращаясь к Керри.

– Кто?

– Твоя прелесть, – иронично пропел Ланц.

– Курт? – недоверчиво переспросила девушка.

– О, нет. Бери выше. Гораздо выше, – хмыкнул Дитрих, вскидывая руку вверх.

Тем самым показывая рост своего невидимого собеседника. Тут не надо было обладать навыками провидца, чтобы понять: Дитрих говорит о Паркере.

Сначала Керри не поверила. Посмотрела с подозрением на кузена, но тот и не думал шутить. По всему выходило, что он, действительно, только что разговаривал с Эшли, и теперь… Теперь разговаривать будет она. Как только переборет свою скованность, возьмет трубку из рук Ланца и скажет банальное «алло» или не менее банальное, но зато не настолько отрешенное «привет».

*

Он пригласил её на прогулку. Просто так, без всякой на то причины. Погулять по городу и поговорить. О чем? Не важно. На любые темы. Керри согласилась. Даже мысли не возникло отказаться.

Дитрих посмотрел на нее своим фирменным, хмурым взглядом, выдал многозначительно: «хоть кому

то в нашей семье должно везти с личной жизнью» и снова перестал обращать внимание на сестру. Отгородившись от внешнего мира наушниками и первой попавшейся книгой, взятой с полки. Разговорить его при всем желании не получилось бы. Если Дитрих не желал обсуждать какие

то темы, никто не смог бы переубедить его, заставить поведать о своих переживаниях. Он был скрытной личностью, о себе говорил мало, а, если вдруг проявлялся дар красноречия, то много, но не по делу. Больше лил воды, чем подробностей выбалтывал, и это было, на его взгляд, самым рациональным поступком. Пока собеседник знает о тебе мало, он тебе друг, когда много – у него в руках оказывается козырь, оружие массового поражения, и тогда дружба, несомненно, ставится под сомнение. Хочется проверить её на прочность. Самое мерзкое человеческое качество – стремление к власти, пусть даже эта власть над парой человек.

Керри заметила, что у Дитриха в последнее время откровенно мерзкое настроение. Что стало причиной – неведомо. Дитрих никому ничего не говорил, а вчера вечером еще и умудрился с отцом поскандалить, заявив, что его унылое лицо – это его личное дело. И, если кому

то не нравится, то смотреть совсем не обязательно. Можно уткнуться в свою тарелку и не лезть со своей поддельной заботой.

Его выгнали из

за стола и отправили в комнату. Дитрих лишь хмыкнул, но ничего не стал говорить в свое оправдание. Поскандалили и ладно, с кем не бывает?

Керри чувствовала: брата что

то угнетает. Вот только что?

Она хотела бы помочь, но понимала, что её стремлений Дитрих не оценит. Как всегда скажет, что его достали своей излишней опекой, действуют на нервы и носятся с ним, как с пупсом, только что с ложечки не кормят, да губы салфеткой после каждой ложки не промакивают. С ним невозможно было наладить контакт, не убив добрую половину своих нервных клеток. Возможно, стремление не обременять окружающих своими проблемами было одним из плюсов Ланца. А, может, и нет. Если бы он говорил обо всем спокойно, а не на повышенных тонах, цены бы ему не было; а так хотелось только лицом в тарелку обмакнуть, чтобы не портил настроение окружающим.

Девушка не умела жить беззаботно. Ей постоянно нужно было о ком

то думать. Иначе жизнь жизнью не казалась. А каким

то безликим существованием. Потому на свидание Керри шла, загрузив себя мыслями о проблемах в жизни брата.

При этом ей хотелось верить, что настроение Эшли она не испортит.

Паркер стоял напротив дома Ланцев, ждал её появления. Керри притормозила на пороге, одернула куртку, выдохнула и решилась идти.

Как назло её снова сковывала неловкость. Было страшно сказать в очередной раз глупость или рассмешить Эшли своими действиями, как случилось в прошлый их совместный выезд. О том, что подобное может повториться и сегодня, Керри даже думать не хотела. У нее душа до сих пор в пятки уходила, стоило только подумать о «машине смерти», на которой с таким удовольствием гонял Паркер.

Эшли все понимал, потому решил обойтись в этот раз без экстрима.

В планах у него была только прогулка по городу.

Почему

то снова вспомнилась Эмили, с которой он тоже гулял по городу. Вспомнилось, чем закончилась та прогулка. Стало немного не по себе. Паркер совсем не стеснялся подобного варианта развития событий сегодняшнего вечера, и, что еще более естественно, его не пугался. В этом возрасте подобные перспективы наоборот должны были радовать. Ему просто было неловко думать о том, что это может быть именно Керри, а не кто