Паркер пустил в ход кулаки.

Если этому задиристому индивиду так хочется получить свою порцию затрещин, пусть он их получит, тем более, что у Паркера скопилось немало таких «сюрпризов» для Ланца. Каждый день, наблюдая за своим соседом, Эшли понимал все яснее и яснее, что ненависть его принимает крайние формы. Она необоснованна и не подкреплена ничем, он даже не может пояснить, откуда она взялась, но, тем не менее, она существует, и никуда уходить не желает. Надо было дать ей выход, что Паркер с удовольствием и сделал.

Они дрались так, как будто в последний раз. Это было ни с чем несравнимое чувство наслаждения. Один за другим следовали удары, а иногда цепкая ладонь все же возвращалась на место и впивалась в его горло. Паркер думал о том, что у него, в отличие от Дитриха, есть слабое место, некая Ахиллесова пята. И, если Ланц все же додумается и воспользуется…

Дитрих сразу додумался, но даже и не собирался действовать столь радикальными методами. Конечно, хотелось в драке одержать победу, но, отнюдь, не такими способами. Всего один рывок. Всего один. Ухватиться за ободок серьги и резко потянуть. Он мог бы разорвать Паркеру губу, но почему

то этого не делал, не используя преимущество, открывшееся перед ним. Они катались по полу, перемазанные пылью, которая лежала на полу, и чаем, пролившимся из стакана Паркера. А еще какой

то умелец под общий шумок не придумал ничего лучше, как вылить на дерущихся бутылку минералки. Впрочем, в пылу драки никто этого не заметил, и должного эффекта это действо не произвело. Парни, как дрались, так и продолжили драться, наплевав на все и на всех.

Паркер оказался более ловким. Прижав Ланца к полу, он сомкнул ладонь на его горле и, сузив глаза, посмотрел на своего врага. У того и в мыслях не было извиняться, а уж тем более – просить пощады. Он считал, что все сделал правильно. Так и должно было быть. Так и случилось. От судьбы не уйдешь. Не убежишь и не скроешься.

– А ведь у меня было некое преимущество, – произнес он тихо, ловя ртом спасительный кислород, которого сейчас, казалось, совсем

совсем не осталось. – Ты же понимаешь, что всего один рывок, как в прямом, так и в переносном смысле, и победа у меня в кармане. Она и сейчас может остаться за мной. Твои побрякушки – твое слабое место. Никогда не забывай об этом.

Он лежал на полу, прикрыв глаза, чувствовал себя отвратительно, но и мысли, извиняться за свою выходку, не было…

Их отвели к директору, отчитывали сначала обоих сразу, потом поодиночке. Старательно выспрашивали о причинах конфликта, а потом, так и не добившись правды, отправили восвояси. Первым делом Паркер, конечно, отправился в туалет. Нужно было умыться и привести себя в порядок, попытаться придать прическе нормальный вид, а то сейчас его волосы напоминали собой не самый лучший образец птичьего гнезда.

У рубашки был практически полностью оторван рукав, но, к счастью, Паркер до драки додумался снять с себя пиджак, и теперь это все маскировалось в считанные секунды.

В ситуации с Ланцем все выглядело ещё плачевнее. У того на голове был феерический бардак. Волосы спутались, превратившись в воронье гнездо, а на лице появилась царапина. Паркер, украдкой наблюдал за тем, что делает его неприятель. Тот старательно расчесывал колтуны в волосах, время от времени матеря всех и вся. Расческа его не слушалась, все время путалась в волосах. Возможно, это получалось потому, что он все еще бесился, никак не мог обуздать свой гнев и то, что в итоге поддался своей слабости, не стал наносить увечья другому человеку и проиграл ему.

Эшли, оторвав кусок бумажного полотенца, тщательно вытер руки, подошел и вырвал из рук соседа несчастный брашинг.

– Какого хрена?! – не удержался тот от очередного гневного выкрика.

– Будешь так рвать на себе волосы, облысеешь.

– Пошел на хер, – мрачно ответил Дитрих, стараясь отобрать расческу.

– Не самая привлекательная перспектива, – сострил Эшли и показал соседу язык. – Я отдам тебе твою вещь, но что надо сначала сказать?

– Я уже сказал один раз. Повторить? – выдал Ланц запальчиво.

– Не надо, – хмыкнул Паркер, продолжая от души веселиться. – Мне просто хотелось немного пошутить. Ты с шутками, видимо, не знаком.

На данное заявление Дитрих отреагировал вполне закономерно, просто показал Паркеру средний палец и, воспользовавшись заминкой, все

таки вырвал расческу из его рук. Однако некий тайм

аут сделал свое дело, руки больше не тряслись, желание грохнуть зеркало испарилось, и волосы, что странно, расчесывались легче, чем прежде.

– И всё

таки, ты редкостное хамло, – заявил скучающим тоном Эшли, опираясь ладонями на раковину. – Я хотел поговорить цивилизованно…

– Иди уже, а?

– Нет, ну а чего ты хотел…

– Свали.

– Чувствуешь свою вину, поэтому пытаешься от меня избавиться?

– С чего бы?

– Ну, ведь это ты подослал ко мне свою сестру, да?

– Разумеется, – фыркнул Дитрих. – Мне больше делать нечего, только девушек к тебе подсылать. Я ведь в свободное время сутенером подрабатываю. Ты не знал?

– Занятная работа. Может, и мне место найдется? По знакомству.

– Нет уж, своими силами.

– Боишься, что и там я тебя обойду.

Дитрих прекратил изощряться со своей расческой, повернулся лицом к Паркеру и прошипел недовольно:

– Когда и в чем ты меня обошел?

Паркер пожал плечами, но ничего конкретного говорить не стал. Вопрос так и остался без ответа. Последний раз проведя рукой по волосам, поправляя прическу, Эшли подхватил с пола рюкзак и направился к выходу.

– Стой! – приказным тоном выдал Дитрих.

– Зачем?

– Когда, и в чем ты меня обошел? – повторил свой вопрос Ланц.

– Никогда и ни в чем. Потому и беситься так не стоит, – хмыкнул Паркер, все же выходя за дверь.

Дитрих остался в одиночестве, не удержался и стукнул носком ботинка по стене. Тут же взвыл от боли и решил, что повторять этот опыт не стоит.

Глава 5. Девочка влюбилась.

С детства Люси Лайтвуд в голову вбивали мысли о том, что мужчины – это зло, и все беды в жизни женщин неизменно случаются по вине этих существ, успешно избежавших этап цивилизованного развития, да так и оставшихся деградантами. На самом деле, для озлобления у матери Люси были свои особые причины. Когда

то она тоже любила, влюблялась неистово и хотела, чтобы её любовь была взаимной. Она вздыхала, бросала томные взгляды в сторону объекта своего обожания, готова была ради него в огонь и в воду прыгнуть, только бы он заметил и оценил. Но он так и не заметил, отдав предпочтение другой девушке.

Время шло, на невзрачную мышку так никто внимания не обратил. Она, как была, так и осталась в одиночестве. Никому не нужна была красота душевная, все оказались падки на красоту физическую. Девушка находилась на грани отчаяния. К тридцати годам Кристина Вильямс начала подумывать о ребенке, но рядом не было ни одного кандидата на роль отца. Тогда

то и случилось то, чего она ожидать не могла. Особо ни на что не надеясь, она отправилась на вечер встречи выпускников и там встретила свою бывшую школьную любовь. Все оказалось проще простого, намного легче, чем казалось раньше. Парень мечты, однажды связав себя узами брака, успел развестись и теперь находился в свободном плаванье, он сам подошел к Кристине, сам первый с ней заговорил. Роман развивался по всем канонам. Цветы, конфеты, походы по кафе и ресторанам. Не знавшая романтики в школьные годы, да и в годы студенчества тоже, Кристина была на седьмом небе от счастья, ей казалось, что нет человека, счастливее её.

Она начала, наконец, следить за собой, как то и подобает женщинам. Прогулки по магазинам одежды и парфюмерным магазинчикам стали для нее обычным досугом. Окружающие не могли не заметить этих перемен, произошедших в жизни девушки. Вильямс старалась соответствовать своему избраннику, и это у нее прекрасно получалось. Она расцветала на глазах, любовь творила с ней чудеса.