Керри внимательно слушала, не перебивала. Дитриху нужно было выговориться. Ему не хватало именно такого собеседника, как она, умеющего выслушать всю исповедь от начала и до конца. Не добивающего состраданием, не перебивающего, а вдумчивого, внимательного. Не просто слушающего, а слышащего.

Аманде в разговоре отвелась не ключевая роль. О ней родственники практически не говорили. Керри интересовалась личностью новой девушки Дитриха, но он отмахнулся, сказав, что её своей девушкой пока не считает. Понимает, осознает, что она ему нравится, но до сих пор не может перешагнуть психологический барьер. Не станет для него открытием и тот факт, что своим поведением он Аманду мучает, но пока он не способен дать зеленый свет новым отношениям. Все слишком сложно и запутанно. Керри послушно закивала головой, соглашаясь. Хотя, особых проблем не видела, но с Дитрихом спорить бесполезно. Он не прислушивается к чужому мнению. Если что

то вбил себе в голову, никто не в силах открыть ему глаза. Сам прозреет, когда захочет, а пока все бессмысленно.

Однако Керри не удержалась от вопроса об интимной стороне отношений брата с Амандой. Он не ответил, только посмотрел на сестру тяжелым взглядом. Вопросы отпали сами собой. Ничего у них не было. А, если и было, то нечего совать свой нос в чужие дела. Именно так трактовала взгляд родственника Дарк, и не ошибалась.

В этом плане у Дитриха тоже был психологический барьер. Даже не барьер, а целая крепость, которую можно месяцами осаждать, а результат останется нулевым.

С Гретхен спать было просто и легко. Она сама того хотела, о чем говорила открытым текстом. Может, врала. Но факт остается фактом, никогда не протестовала. Обезличенный секс. С Люси это было, что называется, по любви. Любой, кто попытается оспорить это заявлением, мигом оказался бы занесенным в личный черный список Дитриха.

Керри не спорила, только внимала его словам.

Но что же Аманда? Ответа на этот вопрос Дитрих не знал, хотя задавался им постоянно. Последний их поцелуй состоялся после концерта, и с тех пор никаких проявлений нежности со стороны обоих не наблюдалось. У них было нечто диковинное. Больше, чем дружба, но меньше, чем любовь. Дитрих не позволял себе заходить дальше положенного. Когда понимал, что его тянет к Аманде, усилием воли подавлял в себе эти порывы и снова делал вид, что все прекрасно, все отлично. Они друзья на тысячу лет, и никому из них ничего больше не нужно. Грант на ура справлялась со своей ролью. Не пыталась его целовать, не говорила вновь о своей любви. Могло даже показаться, будто то признание Дитриху привиделось, а на деле, ничего не было. Просто показалось.

Их обоих не устраивало подобное положение вещей, но они старательно убеждали себя, что все идет так, как должно идти. Любая попытка сдвинуть ситуацию с мертвой точки окажется провальной, и они потеряют ту дружбу, что есть у них в данный момент.

Быть может, потеря дружбы – их оптимальный вариант? Они оба временами приходили к такому выводу, но боялись заговорить о расставании. Аманде невыносимо было думать, что однажды она не сможет набрать номер телефона, знакомые цифры, что она могла по памяти назвать даже глубокой ночью, не услышит голос Дитриха, не сможет прикоснуться к нему. Пусть прикосновение – это банальное рукопожатие.

Человек – сам кузнец своего счастья. Любой может не только построить, но и разрушить свою судьбу, или, что не так глобально, привычные отношения, за считанные минуты. Раз они так ничего и не разрушили, значит, им нравится находиться в подвешенном состоянии. Именно так думала Керри, глядя на ситуацию со стороны.

И снова оказывалась права.

Еще она думала, что Дитрих и Аманда нуждаются друг в друге. Но боятся это признать. Дитрих, упрекавший её в трусости, сам недалеко ушел. Сам он тоже решительностью не отличался, когда речь заходила о его личной жизни, а не о ком

то постороннем…

– Не желаете освежиться, леди? – поинтересовался Ланц, направив струю воды в сторону Керри.

Холодные капли попали на кожу, и девушка взвизгнула, выронив попутно журнал.

– Сумасшедший! – выдала первым делом. – Предупреждать надо!

– Тогда весь интерес пропадает, – засмеялся парень. – Да и не говори, что это было отвратительно. В жару приятно освежиться.

Бросив шланг под ближайший куст роз, он решил все же уйти с солнцепека и постоять в тени. Подняв журнал, Дитрих невнимательно его просмотрел и принялся обмахиваться печатным изданием, как веером.

– Я вообще

то читала, – обратилась Керри к брату.

– Вообще

то фотографии рассматривала, – поддел Ланц.

– В любом случае, журнал мне нужен.

– Мне тоже.

– Дитрих, – повысила она голос.

– Все никак на красоту свою не налюбуешься? – усмехнулся он.

– Он хорошо получается на фотографиях.

– Да уж. Не то, что мы.

– Я тоже первым делом об этом подумала.

– А что тут думать? Паркер фотогеничен. Мы – не очень. В этом вся наша проблема. Но, если мне не о чем беспокоиться, то у тебя теперь появился повод для размышлений.

– К чему ты клонишь? – нахмурилась Керри, приспуская очки на кончик носа и глядя на Дитриха удивленно.

Он многозначительно хмыкнул.

– Всё просто. Ты поедешь вместе с ним в турне. Рано или поздно все узнают о том, что ты – его девушка, начнут фотографировать вас вместе. Одна часть поклонников будет говорить, что вы – красивая пара, другая – выискивать все мелочи, к которым можно прицепиться. Девушка звезды – тоже своего рода профессия, так что готовься к испытанию славой. Только не говори мне сейчас, что ни о чем подобном не задумывалась, и я буквально открыл тебе глаза.

– Задумывалась, конечно, – призналась Керри. – Не могла не думать. Один прецедент уже имел место быть.

– Школа?

– Да.

Ответив на этот вопрос, Керри не удержалась и тяжело вздохнула.

– Не любишь вспоминать о школе?

– А кто любит?

– Я, – засмеялся Дитрих.

– С каких пор? – недоверчиво поинтересовалась Дарк.

Сколько она помнила, Дитрих всегда ненавидел это учебное заведение. Оно не казалось ему таким уж необходимым, хотя, насколько Керри знала, к концу года он окончательно погрузился в процесс постижения наук и сумел окончить школу с отличными отметками. Просто золото, а не парень. Такому прилежному ученику в любом высшем учебном заведении будут рады, если он сохранит рвение к учебе и в дальнейшем.

– Просто я тут подумал на досуге, – задумчиво произнес Ланц.

– И о чем же?

– Знаешь, о том, что происходит в жизни. И о школе, в том числе. Я понял, что мы вольны любить или не любить то, что происходит в нашей жизни, но есть одно «но». Мы не может отменить того, что с нами уже произошло. Школа тоже есть в жизни каждого из нас. Она может нам нравиться. Мы можем её ненавидеть, но, тем не менее, вычеркнуть её из своей жизни не можем.

– Вычеркнуть из памяти можно все.

– Заставить себя вычеркнуть – сколько угодно, но однажды мы все вспомним. Неприятные воспоминания имеют обыкновение всплывать в памяти в самый неподходящий момент.

– У тебя снова упаднические настроения?

– Нет, все нормально, – последовал незамедлительный ответ.

И в этот момент Дитрих не кривил душой. На самом деле, все было нормально. Он старался не ворошить прошлое, но и в будущее скачок не приближал. С недавних пор он решил жить настоящим. Однажды он уже начал строить планы, результат, увы, ожиданий не оправдал. Дитриху тогда наглядно продемонстрировали, что мечтать он может о чем угодно, но мечты не всегда становятся явью. Желания одного человека явно не достаточно для того, чтобы изменить мир. Или он не тот человек, что заставит Вселенную вращаться вокруг него.

– И все

таки школа – это не самый приятный период в моей жизни.

– В моей тоже.

Керри посмотрела на Дитриха внимательно. Он ответил ей таким же изучающим взглядом. Девушка успела отметить, что в его глазах снова промелькнуло то самое отчуждение, что временами пугало. Не удивительно, если учесть, какие воспоминания были у Дитриха о школе. Здесь и скандалы с директрисой, и постоянные склоки с одноклассниками, как своими, так и Лайтвуд. Правда, мало приятного.