В очередной раз кинув горсть крошек голубям, Аманда перелистала книгу, что лежала на коленях. И как такое можно читать? Ужасно. Даже уродливо. Правдиво, да. Этого не отнять, но послевкусие от прочитанного остается мерзкое. Хочется поставить книгу обратно на полку и больше никогда к ней не притрагиваться.

– И снова ты.

Знакомый насмешливый голос. Хрипловатый, даже немного грубый. Он приковывал к себе внимание Аманды каждый раз, когда ей доводилось его слышать.

Девушка никогда не задумывалась о том, может ли голос привлечь внимание. Намного сильнее, чем внешность. Всегда считала себя эстетом, в первую очередь оценивала внешний вид возможных кандидатов на роль своей второй половины, но сейчас её больше всего занимал голос. Внешность Дитриха ей тоже нравилась, но не так сильно.

К своему удивлению девушка поймала себя на мысли, что даже не вздрогнула от этого обращения. Скорее всего, уже просто привыкла к внезапным появлениям Ланца там, где она совсем не ожидала его встретить. Столкнувшись с ним во второй раз, девушка уже ничему не удивлялась, и сейчас тоже приняла эту встречу, как данность. Правда, в первый момент немного растерялась, не зная, что сказать в ответ. Дитрих поставил свой вопрос

утверждение так, будто она преследует его. Но ведь Аманда и мыслей таких не имела. Никого она не преследовала, спонтанно все выходило. Они случайно сталкивались там, где, в принципе, не ожидали друг друга увидеть.

Девушка оторвалась от созерцания носков своих ботильонов, подняла глаза на собеседника. За ту неделю, что они не виделись, Ланц изменился. Причем, Аманда не могла решить на пользу ему эти перемены пошли, или же раньше он выглядел более привлекательным внешне. На самом деле, в нем почти ничего не изменилось, только волосы стали короче раза в три. Теперь они едва прикрывали уши, раньше доходили до середины спины. А еще у Ланца появилась косая челка. Раньше волосы просто спадали на лицо в произвольном порядке, сейчас было понятно, что такая прическа сделана специально. Впрочем, оттенок волос не изменился. Дитрих по

прежнему, красил их в черный цвет. Блондином его Аманда слабо представляла. Ему бы не пошло.

– Все та же Грант. Аманда Грант? – спросил он насмешливым тоном.

– Все тот же доберман? – хмыкнула она, закидывая ногу на ногу и расправляя юбку так, чтобы не было неаккуратных складок. – Со слегка подкорректированной внешностью, – добавила чуть позже, дав знать, что изменения в его прическе отметила. – Почему, кстати, подстригся?

– Захотелось, – равнодушно ответил он.

Несколько секунд решал, нужен ему это разговор, или же можно обойтись без него, ограничившись обменом парой фраз. В итоге остановился на полноценном разговоре.

Присел на край лавочки, немного подвинув вещи Аманды. Она не возражала против такого поворота событий, хотя внутри все сжалось, стало немного не по себе. Казалось, что она дрожит. Правда, причина этой дрожи была непонятна. Девушка была уверена, что влюбленность ничего не меняет в человеке, все остается прежним. Просто появляется убеждение в том, что человек, на которого направлена симпатия, чем

то лучше остальных. Но ведь это не повод переживать? Не повод же? Конечно, нет.

Чем сильнее она себя пыталась убедить в этом, тем яснее осознавала свою влюбленность. Ей не безразличен человек, который сидит рядом. Ей интересно с ним разговаривать, приятно слышать его голос, осознавать, что внимание его целиком и полностью направлено сейчас в её адрес. Ей больно принять к сведению, что он разговаривает с ней не потому, что она ему нравится, и хочется привлечь её внимание. А потому, что он просто видит в толпе знакомое лицо. В городе у него не так много знакомых, она всего лишь одна из их числа, оттого ей и уделяют внимание. Девушку в ней не видят. Она – собеседник, с которым можно переброситься парой слов, обменяться впечатлениями о чем

то, но о чувствах и речи не идет.

– Твоя прежняя прическа нравилась мне сильнее.

– Мне тоже. Но надо что

то менять.

– Почему?

– Люси тоже нравилась моя прежняя прическа.

– Поэтому и подстригся?

– Да.

– Пытаешься вытравить из памяти воспоминания о ней?

– Нет, совсем нет. А у тебя сложилось такое впечатление?

– Есть немного.

– Почему?

– Твои слова натолкнули на такие размышления. Ты же говоришь, что ей нравилось, когда у тебя были длинные волосы, а сейчас ты их намеренно укоротил. Словно хочешь избавиться от воспоминаний о периоде жизни, связанном с Лайтвуд.

– Глупость.

– Правда?

– Да.

– А что тогда не глупость?

– Я сказал, что мне просто захотелось избавиться от длинных волос, что я и сделал. О том, что они нравились Люси, было сказано между делом.

– Не злись. Я не хотела тебя задеть.

– Ты и не задела. Просто сказала глупость.

– Теперь буду знать, и впредь придержу язык за зубами.

Дитрих удивленно посмотрел на свою собеседницу. Это заявление ему совсем не понравилось. Возможно, даже в чем

то разочаровало. Раньше ему казалось, что девушка умеет отстаивать свою точку зрения, сейчас она опровергала это заявление.

– Зачем?

– Чтобы не бесить тебя.

– Думаешь, мы еще встретимся?

– В последнее время мы слишком часто пересекаемся. Все может быть.

– Не стоит ломать себя в угоду другим.

– Это совет?

– Это напутствие.

– То есть, я могу говорить все, что хочу?

– Естественно. Кто тебе запретит?

– Никто, – отозвалась Аманда, поняв, что разговор идет совсем не так, как ей того хотелось.

Грант искренне надеялась на дружескую беседу, выходила перепалка.

Ланца тоже этот разговор не радовал. Никакого трепета от общения с девушкой в душе не зарождалось. Впрочем, трепета и не должно было быть. В общении с ней Дитрих пытался просто отдохнуть душой, понять, что он в этом мире не одинок, есть и другие люди, что успешно (ну, более

менее успешно) справляются со своей потерей. Они оказались в сходной ситуации, и разговоры с Амандой были для парня чем

то вроде службы психологической поддержки, некий клуб помощи. Существует такая практика, когда несколько человек собирается вместе, и потом каждый из них высказывается о своей проблеме, при этом – не обязательно дожидаться реакции на свои слова, достаточно просто осознания того, что кто

то выслушал, разделил страдания.

В какой

то момент он понял, что их взаимопонимание исчезло. Испарилось. И его больше нет. В прошлый раз они практически почувствовали состояние друг друга, а сейчас этого не было. Совсем. Только пустота и чувство легкого разочарования.

Аманда Грант оказалась совсем не той, за кого себя выдавала. А, может, как раз сейчас она и явила миру свое истинное лицо, тогда скрывалась за чужой личиной.

Его не разочаровало это новое лицо, ведь ничего особенного он от девушки и не ждал. Просто не понравилось её желание угодить ему, как только он немного повысил голос и заявил о том, что ему неприятно. Странная логика была у Дитриха. В ней как раз и не было ничего логичного. Дитрих руководствовался в своих рассуждениях чем

то иным, но только не логическим мышлением. Ланц ориентировался, прежде всего, на свои ощущения. Пытался понять: комфортно ему рядом с человеком или лучше держать дистанцию. Как поступить с Амандой, он пока не определился. Близкую дружбу сводить не торопился, опрометчивые решения не были его коньком. Разве что с Люси…

С ней вообще все было иначе. Даже роман вышел странным. Одним словом не определить. Дитрих и не пытался.

Все равно этот эпизод его жизни невозможно было охарактеризовать однозначно. Лайтвуд была слишком хороша. Пожалуй, он её просто не заслужил, потому так просто и распалось их счастье. Всего одна ошибка, всего одна минута, и мир встал с ног на голову. Только казалось, что птица счастья сидит на ладони, как звонкий смех сменился потоком горячих слез, стекающих по щекам.

Почему он подстригся? Этот вопрос пока тоже оставался без ответа. Когда