то постыдным, – произнес, обращаясь непосредственно к Дитриху.

Тот искривил губы в усмешке и, прищурив глаза, одарил Эшли придирчивым взглядом.

– Правда не считаешь? А о последствиях не задумывался? Мало ли, какую заразу ты мог подцепить, приветствуя так каждую знакомую.

Все это произносилось на одном дыхании, как само собой разумеющееся. Дитрих даже не задумывался над своими фразами, они сами вылетали изо рта, на автомате. Как будто он – ядовитая змея, которой нужно впустить в чужую кровь больше яда. Желательно смертельную дозу. Так, чтобы враг не оправился.

– Ох, как печально, – хмыкнул Паркер, поправляя все время норовившие соскользнуть с плеча лямки рюкзака. – После твоего замечания я задумался о смысле жизни, и мое отчаяние не знает границ.

– Смотри, не наложи на себя руки после нервного потрясения.

– Только если ты сам поднесешь мне бритву к запястью. Но что

то мне подсказывает, что тебе интересен сам факт противостояния.

– Это некрасиво, – засмеялся Ланц. – Лезвие – примитивно. В самоубийствах нет никакой эстетики. И вообще меня моя жизнь устраивает, так что не дождешься. Я не сдаюсь так просто.

Паркер некоторое время слушал монолог Дитриха. В голосе явно проскальзывал акцент. Следовательно, к ним в школу пожаловал кто

то из другой страны. Произношение собеседника было немного заученным, он будто специально старался говорить правильно и чисто, а вместо этого еще ярче демонстрировал свое явно не английское происхождение. Память услужливо подсунула ему воспоминания о номере машины, на которую он смотрел сегодня утром. Точно Паркер сказать не мог, но, кажется, код был германский. Тогда по всем статьям выходило, что парень, разговаривающий с ним, немец.

Стремительно переходя на немецкий, которым обладал, если не в совершенстве, то уж точно не хуже многих переводчиков, он заявил нежно:

– О, да. Новенький, никем не признанный, а уже старается качать права. Какой же ты все

таки глупый.

От столь быстрого перехода собеседника на его родной язык, Дитрих немного завис. Честно говоря, он не ожидал встретить в Англии человека, способного говорить с ним на одном языке, не испытывая при этом трудностей, и не требуя каждые пять секунд «говорить медленнее».

– Не стоит делать поспешных выводов, – улыбнувшись, произнес он. – Никто не покушается на твое королевство, маленькая принцесса.

– Маленькая? – Развеселился Паркер, глядя на собеседника сверху вниз. – Принцесса?

– Да, придурок. Давай же, расплачься! – Ланц адресовал ответную издевательскую улыбку Паркеру.

– Ну нет, реветь я не собираюсь, – язвительно бросил он. – Если только тебя до слез доведу.

– Я прошу вас только об одном, – напомнила о себе Люси. – Не вздумайте превратить школу в площадку для боевых действий! Это не место для выяснения отношений. Все претензии друг другу высказывайте за пределами школы.

– Что ты, Люси. Даже не думали ни о чем подобном, – хмыкнул Паркер, протягивая Дитриху ладонь для рукопожатия.

Дитрих неосознанно привстал на цыпочки, и разница в росте с Паркером сейчас была не особо заметна. Они практически на одном уровне находились и могли заглянуть друг другу в глаза. В обеих парах глаз читался вызов. Дитрих протянул руку и ответил на рукопожатие.

– Эшли Паркер, – шепнули ему, наклонившись так низко, что чужие волосы едва ли в рот не лезли. Ладонь сжала еще сильнее, хотя, казалось бы, уже некуда. – Запомни это имя, ведь именно я поставлю тебя на место, зарвавшийся выскочка.

– Дитрих Ланц, – выдохнул он в ответ, убирая от лица чужие волосы. – Тебе тоже не советую забывать моё имя.

– Неприятно познакомиться, – в унисон прошипели оба.

На волосах Паркера тоже был лак, но какой

то откровенно дурацкий, дешевый. Воняющий ванилью. От этого запаха хотелось удавиться. Или же удавить того, кто им пользовался. Второй вариант в этот момент казался Дитриху предпочтительнее.

– Ты делаешь мне больно, – заметил Эшли, опуская взгляд на руки, все еще сцепленные в рукопожатии.

– Ты мне тоже, – резонно заметил Дитрих и разжал ладонь.

Паркер последовал его примеру и принялся растирать руку, как будто это не он недавно сдавливал ладонь Ланца, стараясь причинить боль.

– Забавно, – протянул Паркер. – Ладно, увидимся вечером.

– Вечером?

– Ну да, – пожав плечами, отозвался Эшли. – Ты не знал? Вообще

то мы соседи. И вчера днем ты смотрел в мое окно.

Вновь расхохотавшись, все же свернул за угол. Было слышно, как он сбегает вниз по лестнице.

– Он просто не любит новичков, – вздохнула Люси.

Таким нехитрым способом она попыталась разрядить обстановку. О том, что Ланцу предстоит учиться в одном классе с Паркером, она умолчала, решив сделать сюрприз. Во время переклички Ланц, разумеется, узнает, какое счастье ему привалило.

Люси искренне радовалась, что учится в параллельном классе и с Паркером практически не пересекается, потому как выдержать его соседство не удавалось никому. Он умудрялся выводить из себя любого, даже самого спокойного человека.

Глава 3. Соседи? За что?!

Ладони скользили по плечам, время от времени впиваясь в кожу, а с губ срывалось хриплое дыхание вперемешку со страстными стонами. Ногти процарапали по коже красные полосы, Паркер зашипел и пустил в ход зубы, укусив девушку за плечо. Она выгнулась и ещё громче застонала, обхватила его ногами за талию и подалась вперед. Хоть она в этом и не признавалась, но ей был по душе яростный, быстрый секс, а от некоторая доля боли приносила ей ни с чем не сравнимое наслаждение. Видимо, считала, что не только у нее такая любовь к болевым ощущениям, оттого и полосовала спину Эшли от души, не сдерживая себя.

Весь день Паркер бродил по городу. Занятия он проигнорировал. Они, на самом деле, казались ему скучными. Вообще

то ему все казалось скучным, не только занятия, потому он так пренебрежительно ко всему и относился.

Во второй половине дня Эшли занесло в центральный парк.

Там же, когда он сидел на лавочке и цедил через трубочку кока

колу, к нему и подошла его бывшая. Они познакомились около полутора лет назад, на концерте рок

группы, не особо популярной, надо сказать. Паркер уже не помнил её названия, да и песни вспоминались слабо.

Эмили сама подошла к нему, первая протянула руку и предложила познакомиться. После концерта они переспали. Эшли не мог сказать, почему именно на эту девушку пал его выбор. Она ничем не выделялась из толпы, была одета так же, как и большинство зрителей на том концерте. Высокие сетчатые перчатки до локтя, кожаные штаны, шипастый ошейник и майка в облипку. Крашеные черные волосы были забраны в высокий хвост, глаза обведены черными тенями. Концерт они дослушали, стоя рядом, потом, выйдя из клуба, так же и отправились бродить по улицам, разговаривая обо всякой ерунде. Девушка активно жестикулировала, едва ли не попадая Паркеру по лицу каждый раз, когда разводила руками, говорила и смеялась довольно громко, не так, как все знакомые Эшли. Не кокетливо и жеманно, а заразительно, от души. Странно, но его это не отталкивало. Ему наоборот нравилось. Вместе же они убегали от полиции, и, стоя в подворотне, поцеловались. Вслед за этим поцелуем и последовала постель. Они ввалились в дом Паркера, на ходу срывая друг с друга одежду, а в перерывах между этим важным занятием, целуясь.

Эмили была достаточно высокого роста, а на каблуках вообще оказалась едва ли не на одном уровне с Паркером. До спальни они не добрались, занялись сексом там же, в гостиной на ковре. Эшли отчего

то из всего процесса запомнилось только то, что Эмили так и не сняла туфли, они все время были у нее на ногах, а на руках перчатки. Само действо тоже оказалось довольно забавным, во всяком случае, Паркеру оно показалось именно забавным, а не нереально прекрасным и запоминающимся. Где

то он слышал, что девушки навсегда запоминают своих первых парней, а в памяти парней навсегда откладывается информация об их первых девушках, и даже в старости будут вспоминать ту, с кем потеряли невинность. Он запомнил не столько Эмили, сколько её туфли и перчатки. Некоторое время они встречались исключительно ради такого совместного времяпрепровождения, потом Эми перебралась в Шотландию вместе с семьей, связь потерялась. И сегодняшняя встреча стала для обоих неожиданностью.