— Человек предполагает... — пробормотал Шеферд и поднял бокал.

Если он все сделает правильно, планы Карпентера превратятся в дым и остаток своей жизни он проведет в тюрьме, даже не зная, кому этим обязан.

* * *

Джейсон Ли сидел за столом, когда дверь в его камеру открылась. Он нахмурил брови. До ужина оставалось еще полчаса. Потом Ли вспомнил, что сегодня может вернуться сосед, и обернулся, ожидая Макдоналда. К его удивлению, на пороге стоял Эрик Магоуэн, один из раздатчиков на кухне. Он держал в руках целлофановый пакет с провизией. За его спиной возвышался кто-то из надзирателей, но Л и не рассмотрел его лица.

— Это не мне, приятель, я сегодня без гроша, — сказал Ли.

Он откинулся на стуле, пытаясь разглядеть лицо охранника, но по-прежнему видел лишь его черные брюки и белое пятно рубашки. Трудно было определить, мужчина это или женщина.

— Бери, — буркнул Магоуэн и швырнул ему пакет.

Ли поймал его на лету. Три пачки лапши. Две плитки шоколада. Банка кофе. Ли не мог заказать такое пиршество. Это плата от Карпентера.

Магоуэн ушел, и надзиратель запер дверь на ключ. Ли посмотрел на пакет. Он знал, что Карпентер ничего не дает просто так. Теперь ему придется присматривать за соседом. Если на Макдоналда будет какой-то компромат, а Л и его прозевает, — да поможет ему Господь.

* * *

Шеферд проснулся и перевернулся на другой бок. Он почувствовал запах духов Сью и, бормоча ее имя, потянулся к противоположной стороне кровати, но рука наткнулась на пустую подушку. Реальность окатила его холодной волной, и Шеферд сжался в комок, вспомнив обо всем, что произошло. Ему приходилось видеть смерть многих людей, на его глазах погибали друзья, но ничто не могло сравниться с потерей любимой женщины.

Однажды Шеферда с ног до головы залило кровью капитана, которому и афганской пустыне оторвало голову, и он тащил тело, пока снайперская пуля не ранила его самого в плечо. Он видел, как во время учений на Борнео молодой десантник умер от укуса змеи из-за глупой ошибки медиков, положивших ему в рюкзак не то противоядие. Десантник скончался в вертолете всего в десяти минутах от госпиталя, его спина выгнулась, как колесо, и на губах выступила кровавая пена, но Шеферд до последнего мгновения держал его за руку и уверял, что все будет хорошо. Когда они лазали по скалам на берегу Уэльса, один из курсантов взял на себя слишком много груза, сорвался вниз и разбился насмерть — еще одна нелепая ошибка, стоившая человеческой жизни. Но в смерти товарищей и сослуживцев был хоть какой-то смысл: они защищали свою страну, а за это иногда приходится дорого платить. Как и любой солдат, Шеферд знал, что смертельный риск является частью его профессии. Позже, оказавшись в рядах полиции, он тоже понимал, что столкнется с насилием и смертью. Но гибель Сью была совершенно нелепой. Обычный дорожный инцидент, две столкнувшихся машины — и вот Лайам лишился матери, Том и Мойра потеряли дочь, а Шеферд остался без жены.

Он повернулся на живот, зарылся лицом в подушку и вспомнил, как в последний раз встречался с Сью. Комната для посещений, он со своим дурацким жетоном на груди, ее старый шерстяной жакет и голубые джинсы, маленький золотой крестик на шее, неприятный разговор о том, когда он выйдет из тюрьмы. Шеферд помнил каждое сказанное ею слово, все ее жесты, выражение глаз, то, как она постукивала ногтем по столу и бросала раздраженные взгляды на охранников, словно они были виноваты во всех ее проблемах. Это было тяжелое воспоминание, наполнявшее его горечью и стыдом. Будь он тогда дома, вместе с Сью и сыном, ему пришлось бы вести Лайама в школу и, вероятно, он успел бы раньше нажать на тормоза, но даже если бы не успел, если бы врезался в тот грузовик, пусть лучше погиб бы он, а не Сью. Мойра права. В мире хватает полицейских и без Шеферда, множество людей в любой момент могли бы занять его место, но у Лайама была только одна мать, и ее уже никем не заменить.

Шеферд начал ругаться в подушку, он ругался самыми грязными словами, какие знал, однако сознавал, что его гнев бесполезен. Ему некого винить, и мстить тоже некому. Он повернулся на спину и уставился в потолок. Сделанного не воротишь. Надо играть с той картой, которая тебе досталась, даже если на руках одни шестерки.

Шеферд принял душ и спустился в кухню. Мойра в белом халате Сью готовила кофе.

— Ты не возражаешь? — спросила она, кивнув на свой наряд. — Просто я...

Мойра не закончила фразу, но Шеферд понял, что она хотела сказать. От халата пахло Сью, ее духами, ее потом, ее жизнью — надев его, Мойра словно немного продляла существование дочери.

— Я знаю, — промолвил Шеферд. — Это как будто она ненадолго вышла и вот-вот вернется.

— Она мне снилась сегодня ночью. Я почти не спала, но потом заснула и увидела во сне, как она вернулась, потому что произошла ужасная ошибка и в машине погиб другой. — Она грустно усмехнулась. — Глупо, правда?

Шеферд так не считал. Ему тоже приснилась Сью: она объясняла ему, что выполняла для Сэма Харгроува какое-то особое задание, настолько секретное, что не может о нем рассказывать, но теперь все кончено и больше она у него не работает. Даже во сне Шеферд понял, что это звучит неправдоподобно, и начал просыпаться. Он хотел удержать сон, но Сью все равно ускользнула от него, и он проснулся окончательно, продолжая ее звать и стараясь вернуть обратно.

— Я схожу в магазин, куплю продукты для обеда, — сказала Мойра.

— А я свожу Лайама в парк.

— Ты не станешь бриться?

— Не могу. Это часть моей роли.

Шеферд поднялся на второй этаж и сел на кровати рядом с сыном. Лайам спал, обняв подушку, на щеках у него засохли слезы. Шеферд погладил его лоб.

— Пора вставать, малыш.

Лайам сонно повернулся на бок.

— Ты дома? — спросил он.

— Конечно, дома, — ответил Шеферд.

Лайам широко раскрыл глаза, и Шеферд понял, что в первый момент он забыл о произошедшем, но теперь все вновь нахлынуло. Шеферд лег на кровать и обнял сына.

— Все в порядке, — прошептал он ему в ухо. — Все будет хорошо.

— Мама умерла.

— Да. Но она смотрит на тебя.

— В раю?

— Да, в раю.

— Я тоже хочу быть вместе с ней.

— Пока тебе рано отправляться в рай. Ты должен остаться со мной и бабушкой.

— Это нечестно.

— Знаю, что нечестно.

— Она правда в раю, папа?

Шеферд крепче сжал сына.

— Конечно, — ответил он. — Она теперь с Иисусом, и Иисус заботится о ней.

Шеферд в это не верил. Сью была мертва. Ее тело лежало где-то в морге, и его готовили к похоронам или кремации. Она не сидела на облаке с арфой и не смотрела на Лайама с небес. Сью умерла, и Шеферд тоже когда-нибудь умрет. Но его вера — это одно, а то, что Шеферд хотел внушить Лайаму, — совсем другое. Когда сыну было три года, он поспорил с женой, решив просветить ребенка, что никакого Санта-Клауса не существует. Он говорил, что Санта-Клаус просто рекламная выдумка и если не скажут об этом мальчику, то будут обманывать его вместе с остальными. Сью не соглашалась и настаивала, что дети имеют право на фантазии. Шеферд уточнил, нужно ли включать сюда и Бога, и она ответила ему ледяным взглядом. Жена выиграла спор, и лишь в школе, когда приятели прочистили ему мозги, Лайам перестал верить в румяного старичка в красном балахоне. Шеферд ставил Бога на одну доску с Санта-Клаусом, но не хотел доводить ребенка до отчаяния, объяснив ему, что на самом деле никакого рая нет и он больше никогда не увидит свою мать.

— Я люблю тебя, мамочка! — воскликнул Лайам. — Не забывай меня! — Потом он спросил: — Она меня слышит, папа?

— Конечно, слышит. Слышит и любит.

Лайам прижался к нему.

— Тебя я тоже люблю, папа.

* * *

Джералд Карпентер прибавил звук на стереосистеме. Он слушал новости по четвертому каналу, но даже в наушниках до него доносился громкий рэп, громыхавший в нижней камере, а также хлопанье дверей, стук бильярдных шаров, возбужденные голоса и взрывы смеха — звуки, наполнявшие тюрьму в свободные часы, когда заключенным полагалось общаться друг с другом. Впрочем, и когда заключенных разводили по камерам, в блоке не наступало полной тишины. Даже посреди ночи где-то играло радио, слышались приглушенные разговоры, храп, скрип ботинок проходившего по площадке надзирателя, звяканье ключей. Лежа с закрытыми глазами, Карпентер продолжал чувствовать и понимать, где находится. Невозможность контролировать обстановку — одна из самых серьезных проблем в тюрьме. Он надеялся, что деньги и связи сделают его пребывание здесь недолгим. Трудно представить что-либо хуже, чем длительное заключение за решеткой, где все действия контролируются людьми, считающими тебя чем-то вроде запертого в клетку зверька, которого надо периодически выгуливать и кормить.