Он указал на стеклянную стену.

— Подождите там.

Офицер повернулся к заключенному, которого подвели к столу. Это был подросток в джинсовом костюме, стоявший с таким видом, словно он вот-вот расплачется. Макдоналд подумал, что такого мог натворить этот паренек, если попал в тюрьму категории А.

Макдоналд зашел в комнату ожидания и сел. Часы, висевшие на стене над дверью, показывали половину четвертого. Кроме сандвича в полицейском участке, он ничего не ел, и в животе у него урчало. Макдоналд знал, что просить еду бесполезно. Ему и раньше приходилось подолгу обходиться без пищи и воды. Как-нибудь протянет.

В комнату втолкнули еще одного заключенного — верзилу с сильно избитым лицом и свежей раной на голове. Он кивнул Макдоналду.

— Как дела, приятель? — спросил он, растягивая слова на ливерпульский лад.

Он был в хорошей клубной футболке, спортивных рейтузах фирмы «Адидас» и найковских кроссовках, хотя, судя по его физической форме, ему давно не приходилось гоняться за мячом.

— Неплохо, — ответил Макдоналд.

— Что это за прикид? — поинтересовался верзила, разглядывая его бумажный костюм.

— Полицейские отобрали у меня все барахло, — пояснил Макдоналд.

— Ублюдки! — бросил мужчина, показав на свое распухшее лицо. — Это они меня отделали. Сопротивление аресту.

В комнату вошли двое чернокожих парней лет двадцати, в дорогих спортивных костюмах и модельных кроссовках. Они со скучающим видом развалились на скамьях.

— За что попал? — спросил избитый мужчина у Макдоналда.

— Вооруженное ограбление.

— Вот черт, это колония строгого режима! — воскликнул верзила.

— Да, если я отсюда не выберусь. А ты за что?

Мужчина рассмеялся.

— Перепродажа.

— Перепродажа?

— Хотел сплавить пару наручных часов. Оказалось, они краденые.

— Не повезло.

— Сам виноват. Собственно, я их и украл. — Он потер ладонью квадратный подбородок. — Так мне и надо.

Макдоналд услышал, как фургон тронулся с места и уехал.

— Мы были у одного судьи? — спросил он. — С длинными волосами?

— Да, я его узнал, а ты?

Макдоналд нахмурил брови.

— Он участвовал в той поп-группе, помнишь, в семидесятые годы, там еще парни раскрашивали себе лица. Чистые гомики. Новые хреновы романтики. Как же она называлась?

В дверях появился охранник.

— Барнс! — позвал он.

— Я, — отозвался мужчина и поднял большой палец. — Еще увидимся.

Макдоналд продолжал сидеть и ждать. Барнса оформили и увели. Вскоре прибыла группа новых заключенных — шесть человек. Вероятно, их привезли из другой тюрьмы, поскольку каждый нес свои пожитки в большой пластиковой сумке с ярлычком. Пятеро вошли в комнату ожидания. Двое из них были чернокожими, молодыми, вроде тех, что привели раньше, — опытными и самоуверенными. Они мрачно уставились на Макдоналда и не ответили, когда он поприветствовал их кивком. Ему было наплевать, как они к нему относятся, — это явные транзитники, которых переводили в другое заведение. С ним он никогда больше не встретится. Остальные трое оказались белыми, один из них — сутулый старик лет семидесяти, с редкими седыми волосами и постоянным кашлем. Он улыбнулся Макдоналду, показав рот, в котором не хватало половины зубов. Его правая рука была сжата в кулак и дрожала.

— Есть покурить? — спросил он, и Макдоналд отрицательно покачал головой.

Двое других напоминали Барнса, такие же бритоголовые и в спортивной одежде. Они кивнули Макдоналду, демонстративно не обращая внимания на чернокожих.

— Симпатичный костюмчик, — произнес один, но Макдоналд молча закрыл глаза и вытянул ноги.

Он уже понял, в какую игру играют с ним тюремщики: его вызовут последним.

Часы на стене показывали половину шестого, когда Макдоналд остался в комнате один. Потом в тюрьму доставили еще три группы, в том числе несколько подследственных. Макдоналд смотрел, как их подводили к столу, допрашивали, давали расписаться и уводили под конвоем.

Кое-кто из этих людей был знаком с системой, некоторые выглядели растерянными и озирались по сторонам, словно надеялись, что все это дурной сон и они вот-вот проснутся. Средних лет мужчина в синем костюме и начищенных ботинках даже утирал слезы, отвечая на вопросы полицейского.

Примерно в полседьмого дверь открыла женщина-охранник и сообщила Макдоналду, что его вызывает регистратор. Он подошел к столу и встал, расставив ноги на ширину плеч и выпрямив спину. Офицер бросил на него холодный взгляд.

— Плохие новости, — сказал он. — Когда мы тебя оформим, столовая уже закроется.

Макдоналд пожал плечами.

— Талоны на завтрак тоже кончились, так что утром останешься без еды. — Он указал на костюм Макдоналда. — Мы могли бы поискать тебе какую-нибудь одежду, но сейчас уже поздно. Думаю, завтра повезет больше. Но обещать не стану.

Он потрогал свои бакенбарды.

— Я все понял, — буркнул Макдоналд.

— Отлично. Может, попробуем ответить на вопросы? Как твоя фамилия?

Макдоналд ничего не ответил.

— Заключенный отказался назвать свою фамилию, — отметил офицер, медленно записывая что-то в бланк. — Год рождения?

Макдоналд промолчал.

— Заключенный отказался назвать год рождения, — констатировал офицер. — Адрес?

Макдоналд хмыкнул.

Офицер улыбнулся.

— Королевская тюрьма Шелтон, — промолвил он. — Секция предварительного заключения.

Он взглянул на Макдоналда.

— Родственники?

Макдоналд молча смотрел на него.

— Заключенный отказался назвать фамилии своих родственников.

В приемном формуляре оставалось более двадцати вопросов, и офицер методично задавал их, каждый раз фиксируя, что заключенный отказывается отвечать.

Наконец он перевернул бумаги и подтолкнул их Макдоналду.

— Распишись внизу, — велел он, протянув ему дешевую авторучку.

Макдоналд нагнулся над документом.

— Можно поставить крестик?

— Ставь что хочешь.

Макдоналд сделал отметку на последней странице формуляра.

Офицер указал на нишу, задернутую занавеской.

— Иди туда и раздевайся, — приказал он.

— Мы еще мало знакомы, — сухо заметил Макдоналд.

Офицер продолжат смотреть на него, и Макдоналд направился к нише, отдернув занавеску. За ней стояло два железных стула. Он снял кроссовки, расстегнул бумажный комбинезон и кинул его на спинку стула.

— Задерни занавеску. Мы не собираемся глядеть на твою грязную задницу! — крикнул офицер.

Макдоналд сделал, как ему сказали, снял нижнее белье и сел. На стене висели часы. Было уже около семи. Менее тридцати часов назад он вбежал в помещение склада с обрезом в руках. Всего тридцать часов — и его жизнь пошла наперекосяк. Макдоналд подпер голову ладонью и протер глаза. Он устал как собака. И умирал с голоду.

Занавеска отдернулась, и в нишу шагнул тощий как жердь мужчина в белом халате с блокнотом под мышкой. Он смахивал на нервного учителя, которому поручили вести уроки в какой-нибудь плохой школе. Его каштановая шевелюра стояла копной, на носу блестели квадратные очки в черной оправе. Он сел на стул напротив Макдоналда, положил блокнот на колени и похлопал по карманам в поисках авторучки.

— Есть проблемы со здоровьем? — осведомился тюремный врач.

Макдоналд пожал плечами.

— Принимаете лекарства?

Прежде чем он успел ответить, врач наклонился вперед.

— Что это такое? — спросил он.

— Так, пустяки.

Доктор встал и нагнулся над ним, рассматривая старую пулевую рану ниже правого плеча.

— Встаньте, пожалуйста.

— Так, пустяки, — повторил Макдоналд.

Он поднялся со стула и разглядывал настенные часы, пока врач ощупывал шрам.

— Чем это вас?

— Пулей.

Макдоналд пытался съязвить, но доктор так увлекся осмотром раны, что не обратил внимания.

— Какого калибра?

— Не знаю.

Макдоналд соврал, отлично зная, какой это калибр. Он даже сохранил пулю в качестве сувенира, на память о той ночи, когда едва не погиб. Свинцовый кругляш диаметром 5,45 миллиметра, выпущенный из «АК-74». Макдоналд не любил вдаваться в детали, потому что когда он говорил «АК-74», все думали, что речь идет об автомате Калашникова, русском оружии, которым любят пользоваться партизаны и террористы во всем мире. Он устал объяснять, что «АК-74» — малокалиберный вариант «АК-47», первоначально разработанный для десантных войск, но со временем ставший стандартным оружием советской пехоты. Правда, стреляли в Макдоналда вовсе не русские солдаты.