- И вам здесь не страшно и не скучно? Что здесь делать такой молодой девушке, как вы? – удивился он.

- Нет, мне не страшно. А работы всегда хватает.

- Но вы не можете не нуждаться в общении молодых людей, здесь же никого не бывает, а погребение – не повод для знакомства и общения.

- В общем, вы правы. Я жила некоторое время в городе, из которого вы сбежали вчера, работала у разных людей, но мне эта работа не по душе. И я вернулась к отцу.

- Ваш отец давно работает смотрителем? – спросил он, рассматривая ее лицо и стараясь понять, что ему кажется в нем таким странным.

- О, иногда мне кажется, что уже целую вечность, - ответила девушка и рассмеялась.

- Давайте, я вам помогу, - сказал он и забрал у девушки охапку хвороста. - Я очень благодарен вам, если бы не вы, сидел бы я сейчас на дереве, пугая ворон, - сказал он, улыбаясь.

- Не пугая, а скорее привлекая, - поправила она его.

- Что?  А,  ну,  да,  это  все  так страшно. Смерть, вообще, страшна.

- Вы думаете? – с улыбкой спросила девушка.

- Вы, конечно, уже привыкли, а я до сих пор содрогаюсь при воспоминании о том, как умирала моя мама, - с грустью сказал он.

- Ваша мама долго болела? – с участием спросила девушка.

- Нет, все случилось как-то вдруг, очень неожиданно для меня. У нее появилась слабость, она слегла и угасла, быстро, как зажженная свеча. Она понимала, что умирает и все время, пока у нее были силы говорить, давала мне советы. Словно, хотела уберечь меня от всевозможных бед на всю жизнь. Мне почему-то кажется, что ваше лицо мне знакомо. Вот только я никак не пойму, где я вас видел.

- На кладбище, - сказала девушка и улыбнулась.

- Нет, не здесь, это точно. Мне кажется, что я видел вас во сне, в очень длинном, страшном сне.

- Что  вы,  просто  вчера  вы  слишком  много пережили. Пойдемте, нужно подбросить хворост в огонь, а то очаг совсем остынет.

- Да, да, - задумчиво ответил он, и они вошли в дом.

- Что же вы намерены теперь делать? – спросил его вечером того же дня отец девушки.

- Пойду  искать себе работу и жилье.

Девушка выразительно посмотрела на отца. Тот, заметив, ее взгляд, слегка кивнул ей головой и сказал гостю:

- Если вам нужна работа, я могу вам ее предложить.

Гость удивленно спросил:

- Вы? Какую?

- Моим помощником. Лиззи уже сказала вам о том, что я - смотритель этого кладбища?

- Да,  -  растерянно  ответил  Мартин,  который никак не ожидал такого предложения.

- Моя дочь рассказала мне о вашем разговоре. Вы простите ей ее болтливость. Но я понял, что вы попали в сложное положение, а мне как раз нужен помощник. Так, почему бы вам здесь не остаться, по крайней мере, на зиму, а там видно будет. На самом деле, в этой работе нет ничего страшного и плохого, ведь кто-то должен следить за порядком на кладбище.

- Ваше предложение для меня очень неожиданно. Но я благодарен вам за желание мне помочь. Еще вчера утром я жил своей жизнью, а уже сегодня оказался здесь, - сказал с иронией Мартин.

- Я сам не скоро привык к этой работе. Но потом понял, что эта работа ничуть не хуже любой другой.

- Вы знаете, я должен подумать, извините меня, но я хотел бы немного пройтись, - сказал гость.

- Конечно, - сказал отец, - здесь не парк, но можно найти хорошие места для прогулки.

Гость вышел из дома и вздохнул с облегчением.

- Какое может быть согласие, - подумал он, - нужно проститься с мамой и уходить отсюда.

С этими мыслями он быстро шел к могиле, и, чем ближе он подходил, тем легче ему становилось. Был тихий безветренный вечер, звезды на небе спокойно мерцали, а лунный диск освещал все вокруг голубым светом.

Подойдя к могиле, он с удивлением увидел, что на ней лежат еловые и рябиновые ветки. Вместе они создавали красивое сочетание зеленого и красного цветов, хотя и теряли свою привлекательность в сумерках вечера. Он оглянулся на дом смотрителя.

- Спасибо тебе, - прошептал он, обращаясь к девушке, потому что кроме нее больше некому было это сделать. – Только, откуда ты узнала, где ее могила?

Подойдя ближе, он прошептал:

- Добрый вечер, мама. Я остался жив. Чудо спасло меня.

- Как я рада этому, сын. Теперь ты проживешь долгую и хорошую жизнь.

- Может быть… Кто это может знать?

- Я знаю. Здесь лучше начинаешь понимать жизнь.

- Я  пришел  проститься  с  тобой, мама. Не знаю, когда я приду к тебе снова. Может быть, никогда.

- Ты уходишь? Ты не хочешь принять помощь спасших тебя людей?

-  Да,    я    знаю,    что    поступаю неразумно. Но я не могу оставаться на кладбище. Здесь всюду смерть.

- Думаешь, среди людей – жизнь?

- А, что же еще?

- Жизнь    и    смерть   –   две    величайшие  иллюзии человечества. Не торопись с отказом. Я чувствую, что, если ты уйдешь, твоя жизнь снова может оказаться в опасности.

Он задумался, и его сердце наполнилось ощущением чего-то важного и хорошего. Он поднял голову и посмотрел на луну. Ему, вдруг, показалось, что луна придвинулась к нему ближе. Мечтательность овладела им. Непонятно отчего, к нему пришла уверенность в том, что он нашел то, что искал всю свою сознательную жизнь.

Мартин не спеша шел  к дому смотрителя, но, то и дело, останавливался. Остановившись в очередной раз, он задумался над сказанными матерью словами.

- Вы, я вижу, не боитесь ходить здесь ночью? – услышал он и оглянулся.

За его спиной стоял Смотритель.

Немного помолчав, он ответил:

- Нет. Здесь похоронена моя мать.

- Ваша мама? – удивленно спросил Смотритель.

- Да. Я хотел проститься и сказать ей… впрочем, это не важно.

- Позвольте мне дать вам совет. Если вы хотите о чем-либо поговорить с умершим человеком, для этого вовсе не обязательно идти к его могиле.

- Да?

- Да.  Попробуйте,  и  вы  в  этом убедитесь. Кстати, как собственно вы говорите с вашей мамой?

- Странный вопрос. Мысленно или вслух.

- И она слышит вас?

- Конечно, слышит, она отвечает мне.

- Отвечает? – спросил Смотритель, и голос его стал, вдруг, строгим. – И, как вы слышите ее ответ?

- Мысленно. Я не слышу ее голос, но ее ответ возникает в моей голове.

- А вы уверены в том, что вам отвечает именно ваша мама?

- Я не понимаю вас. Конечно же, это она. Кто же еще может мне ответить? Ведь, я обращаюсь к ней, а не к кому-то еще.

- Вам, должно быть, кажутся странными мои вопросы. Но, поверьте, они важны, и их смысл вы поймете несколько позже. Вы рассказывали кому-либо о том, что слышите ответы вашей мамы?

- Н-нет, - запнувшись, ответил Мартин.

- Вы   рассказали   об   этом   человеку,   которому  очень доверяли. Но отношение этого человека к вашей откровенности было таким, что теперь, отвечая на мой вопрос, вы солгали. Вы не привыкли лгать.

- Откуда вы знаете о том, что я не привык лгать? – настороженно спросил Мартин.

-  Вы запнулись, когда ответили.

- Да, я не привык лгать. И я говорил об этом с девушкой, которую любил, - тихо произнес он.

-  Вам  прежде  трудно  жилось,  и вам  непросто будет жить дальше.

- Почему?

- Потому, что прежде люди сторонились вас, теперь вы будете сторониться людей.

- Вы говорите со мной так, словно знаете, что со мной было, и что со мной будет.

- Вы любили свою маму?

- Очень любил. Я не могу спокойно думать о том, что она лежит здесь, в могиле, в холодной земле и… эта земля просачивается сквозь доски ее гроба, падает ей на лицо, на руки. Она была такой доброй, красивой, очень любила чистоту, у нее были такие горячие руки…

- Довольно, - строго сказал Смотритель. – Такими мыслями и подробностями вы доведете себя до нервного срыва.

- Нервного срыва? Что означают эти слова?