— А то — что?! — заорал он в ответ. — Застрелишь меня?! Ну, давай, застрели водителя на скорости сто километров в час!

— Придурок! Я прострелю тебе ухо, и ты будешь носить вместо этой сережки серьгу вождя африканского племени! Поверь мне, это очень действенно, у меня есть уже опыт! — с этими словами я ударил его рукояткой автомата в правое ухо.

— А-а! — завопил он, едва не выпустив руль. — Ты, психопатка!

— Саша! Не надо! — завизжала женщина.

— Глуши сирену и разворачивайся! — приказал я, приставив автомат дулом к его уху.

— Ладно-ладно! — выкрикнул он, выключил сирену, притормозил и начал разворачиваться.

Едва мы тронулись в обратную сторону, как с Шереметевской улицы вылетел милицейский «уазик». Он притормозил посреди Сущевского Вала, дверца распахнулась, из машины выпрыгнул Патрончик с автоматом в руках и сразу же выпустил короткую очередь поверх нашего «рафика».

— Твою мать!!! — заорал рыжий и изо всех сил надавил на тормоз.

Меня выбросило через лобовое стекло. Кувыркаясь в воздухе, я заметил туфли Анжелы на ногах и порадовался, потому что знал, что, если жертва автокатастрофы вылетает из обуви, шансов остаться в живых у нее нет. Потом я подумал, что это правило относится к тому, кого сбила машина, а не к тому, кого вышвырнуло через лобовое стекло. Потом я заметил в воздухе вертолет и подумал: а он-то что здесь делает?! Потом я хряснулся об асфальт и потерял сознание.

Наверно, я быстро пришел в себя, поскольку за то время, что пробыл без сознания, ничего особенного не произошло. А очнулся я оттого, что кто-то плеснул мне в лицо водой. Открыв глаза, я увидел дюжего мордоворота в десантном обмундировании. Он стоял на коленях передо мной, плескал мне в лицо водой из походной фляжки и приговаривал:

— Товарищ майор, очнитесь! Товарищ майор!

— Утопить меня хочешь? — проворчал я каким-то чужим голосом.

— Все в порядке, товарищ майор! — десантник широко улыбнулся. — Давайте, я помогу вам. Нам нужно спешить!

Он помог мне встать. У меня болело все тело, во многих местах была содрана кожа, каждый вдох отзывался болью — видимо, были сломаны ребра. Однако руки и ноги остались целы, по крайней мере, я мог передвигаться самостоятельно.

Я огляделся вокруг. На капоте милицейского «уазика» лицом вниз лежал Патрончик. Двое десантников заломили ему руки за спину и удерживали в таком положении. Рядом на асфальте распластался водитель «уазика» капитан Авдеев. Еще один здоровенный десантник стоял над ним с автоматом наперевес, придавив милиционера ногой. Из оставшегося без лобового стекла «рафика» выглядывали бледная как ее халат Светлана и ее рыжий напарник.

— Твою мать! Твою мать! Во блин, Голливуд на гастролях! — беспрерывно восклицал он.

Вокруг стояло не менее дюжины милицейских машин. Сами милиционеры, как в американских боевиках, заняли боевую позицию за своими автомобилями. Стволы их автоматов и пистолетов были направлены в нашу сторону. Глаза блестели красноречиво и недружелюбно. Но их боевой порыв сдерживал десяток спецназовцев. Они окружили нас и не подпускали милиционеров, направив в их сторону стволы своих автоматов. Вдобавок ко всему над головами стрекотал вертолет. Командовал десантниками высокий и подтянутый офицер, которому явно перевалило далеко за пятьдесят.

— Не двигаться! — приказал он милиционерам. — Я офицер госбезопасности полковник Богачев. Это наша операция. Кто у вас старший?

— Я, майор Патрончук, — прохрипел распластанный на капоте «уазика» Патрончик.

— Отпустите его! — приказал полковник. — Давайте переговорим.

Я вздохнул с облегчением, потому что все встало на свои места. Меня больше не пытались трахнуть и называли не «козой», а «товарищем майором». Однако в следующее мгновение я посмотрел на свои женские прелести и понял, что расслабляться рано. Я по-прежнему пребывал в облике малолетней проститутки, и было абсолютно не понятно, почему меня называли «товарищем майором» и что это за операцию проводила госбезопасность? Проституток, что ли, у ментов отбивали для своего «субботника»? В общем, обстановка была неясной. А как говаривал прапорщик Попыхайло, обстановка как женщина, если и бывает загадочной, то лишь до тех пор, пока ты ею не овладеешь.

Я застонал и медленно осел на асфальт.

— Что с вами? — сопровождавший меня десантник наклонился надо мной.

В ответ я подхватил оброненный мною автомат и ударил его рукояткой в горло. Парень захрипел и свалился ничком. Остальные, несмотря на боевую выучку, успели лишь рты разинуть. Я подскочил к стоявшим в стороне Патрончику с полковником госбезопасности и приставил ствол автомата к голове милиционера.

— Всем оставаться на местах! — приказал я. — А ты, зелень пузатая, пойдешь со мной!

— Ну почему опять я?! — взвыл Патрончик. — Возьми еще кого-нибудь! Сколько ж можно?!

— Кого ж мне еще брать?! — крикнул я в ответ. — Это ж десантники! На хрена мне такие заложники, которые умирают, но не сдаются?!

Теперь все стволы — и ментов, и спецназовцев — были направлены на меня.

— Майор Камицкий! — громко окликнул меня полковник госбезопасности.

— Молчать! — выкрикнул я и дал короткую очередь поверх его головы.

Один из десантников, воспользовавшись заминкой, бросился на меня, но я успел развернуться и встретил его ударом рукоятки в горло. Он захрипел и осел на асфальт.

— Олух! Зачем ты пошел в спецназ? Тебя, что, в детском саду не учили, что нужно быть космонавтом?! — проворчал я и крикнул: — Хватит испытывать мое терпение! Всем молчать и никому не двигаться!

Я подтолкнул Патрончика дулом в спину.

— Вперед!

Мы подошли к лежавшему на асфальте и умиротворенно глядевшему на нас капитану Авдееву.

— Медленно опускайся на землю! — приказал я Патрончику. — На корточки!

Он присел, а я, прикрываясь его телом, нагнулся и отцепил с ремня капитана наручники.

— А теперь — в машину! В «скорую помощь», живо! — я пихнул Патрончика.

Мы влезли в «рафик». Светлана и ее помощник таращились на нас.

— Кто тебя просил здесь останавливаться?! — крикнул я рыжему. — Вперед! На улицу Милашенкова!

— Твою мать! — громче обычного высказался он, завел машину, и мы тронулись с места.

— Никому не двигаться! — выкрикнул я в окно.

Однако милиционеры и десантники кинулись в автомобили. Я понял, что они последуют за нами.

— Притормози! — приказал я рыжему. — Открывайте заднюю дверь! Светлана, быстро! Патрончик, помоги ей!

Они выполнили мои приказы. На глазах у всех я приставил ствол к голове усопшего.

— Эй вы! — крикнул я нашим преследователям. — Я пристрелю этого несчастного! Следующей будет женщина! А потом — Патрончик! Если вы поедете за нами!

— Майор… — хотел вновь окликнуть меня Богачев, но его перебили.

— Товарищ полковник! — один из спецназовцев подбежал к нему с переносным телефоном в руках и протянул трубку.

— Слушаю, — произнес в нее полковник. — Да, товарищ генерал.

Его лицо мгновенно преобразилось. Из хладнокровного офицера госбезопасности он превратился в такого обескураженного человека, как будто ему приказали расстрелять диссидента, дали пистолет, но после того, как он нажал на курок, из дула вместо пули вылетел белый флажок.

— Кузьмич, ты, что, спятил?! Как это — пустить на самотек! — выпалил он в трубку.

Ему ответили что-то такое, от чего брови полковника поползли еще выше.

— Ну, хорошо! — полковник всплеснул руками, бросил трубку и командным голосом выкрикнул: — Демьяненко, ко мне!

Внимания на меня он больше не обращал. Я закрыл заднюю дверцу и приказал рыжему:

— А теперь гони что есть мочи! Адрес ты знаешь.

— Что там случилось? — спросил встревоженный Патрончик.

— Революция в Америке, — успокоил я его.

Минут через семь мы были на улице Милашенкова. Пока мы ехали, я как мог успокаивал Светлану.

— А дальше что? — спросил рыжий.

— Видишь, впереди административное здание, это бывший исполком. Перед ним повернешь направо, доедем до железнодорожной насыпи, а там — через тоннель, — ответил я.