– Да, я много путешествовала, – пробормотала девушка.

– А я ни разу не был за границей. – Он захлопнул паспорт и вернул хозяйке, снова приняв угрюмый, недружелюбный вид и мрачно глядя на нее из-под проколотых пирсингом бровей.

– Ну что, теперь вы дадите мне ключи? – осторожно поинтересовалась Эллен.

– Стойте здесь, – резко кивнул он и важно пошел к двери.

– Господи! – У Эллен перехватило дыхание, когда он отворил дверь и оттуда пулей вылетело лохматое существо, похожее на саблезубую овцу. Сол схватил пса за ошейник и затащил обратно в дом, захлопнув за собой дверь.

– Это ротвейлерша Алекса спуталась со старо-английской овчаркой, той, что живет при «Фазане»! – Мальчишки подбежали к воротам, им не терпелось познакомить Эллен с необычной родословной собаки. – Все щенки померли, кроме одного. Алекс хотел Флаффи утопить. Но Рег пожалел ее, взял себе. Ей было всего несколько дней. Моя мама говорит, что Рег поит ее пивом, поэтому она такая норовистая. Еще мама говорит, что Флаффи нарушает общественный порядок, уж лучше бы Алекс ее утопил.

– А кто такой Алекс? – спросила Эллен.

– Хозяин «Лоудз Инн».

Значит, ротвейлерша – плод любви собачьих Ромео и Джульетты. Ее родители представляли два конкурирующих паба Оддлоуда – «Фазан» и «Лоудз Инн».

– А вы не местная, да? – спросил мальчик.

Девушка покачала головой.

– Ничего, Сол разберется, что к чему, – глубокомысленно заметил ее собеседник. – Он крутой.

– Я надеюсь. – Эллен слабо улыбнулась и повернулась к дому, на пороге которого появился его хозяин, воспользовавшийся на этот раз традиционным выходом.

Одной рукой он держал большую связку ключей – их тут, наверное, было не меньше, чем домов в Оддлоуде, а другой снимал с кольца несколько из них.

– Вы уверены, что это те самые? – уточнила Эллен, сомневаясь в правильности его выбора – откуда парню знать.

– Еще бы, – пробормотал Сол без особой радости.

– Мама просила напомнить про ключи от гостевого дома.

– Вот как раз они.

Эллен терпеливо ждала, пока Сол отцепит ключи.

– Вы пробудете пару дней, не больше? – небрежно спросил он.

– Я пробуду здесь, пока не продам дом, так что я точно не знаю, сколько именно.

Юноша проявил неожиданный интерес:

– Думаю, его скоро купят. Хороший дом. А куда денут все имущество?

– Отправят пароходом в Испанию, наверное. Это уже не мои проблемы. Я приехала немного прибраться и подготовить дом к продаже. Хотя я уверена, что ваши дедушка с бабушкой содержат его в полном порядке, – прибавила Эллен, испугавшись, что он обидится. – Мама просто хочет, чтобы дом имел жилой вид.

Он приподнял бровь и ничего не сказал.

– А вы не знаете, когда они придут убираться? Чтобы я была дома – у них ведь теперь нет ключей.

– Не знаю. – Не глядя на нее, Сол наконец отдал ключи. – Разберемся как-нибудь.

– Хорошо. Поговорю с вашей бабушкой в другой раз. Я вам очень признательна.

– Понятно. – Сол прижал подбородок к плечу и посмотрел на нее.

Эллен невольно вздрогнула. Выражение его синих глаз поразило ее: неожиданно в них сверкнула злоба. Безумная, смертельная злоба.

Но так же неожиданно на его лице появилась улыбка:

– Желаю приятно провести время.

– Осталось совсем чуть-чуть! – успокаивала Эллен своих обезумевших питомцев, отъезжая от дома Виков.

Вот, наконец, в конце гусиной аллеи показался «самый лучший коттедж Оддлоуда». Подъезжая к нему по гравиевой дорожке, Эллен испытала то же чувство, что и всегда: все просто безупречно. Одним словом, по-маминому.

Гусиный Дом, флигель и преображенный в гостевой домик сарай напоминали ей сказочную принцессу с двумя младшими сестрами. Но сейчас вид у этих персонажей был довольно потрепанный, словно не одну ночь они предавались разгулу на балах.

– Ну и ну, – пробормотала Эллен, припарковавшись между сараем и домом. Она выпустила Сноркел из машины, и колли сразу исчезла из виду, утонув в зелени, как путешественник в бразильских джунглях. Трава на парадном газоне перед домом выросла по колено.

Опасаясь, как бы собака не выскочила на дорогу, Эллен пошла закрыть ворота. Кстати, они были открыты, когда она подъехала – еще одна странность. Дженнифер никогда не разрешала оставлять их открытыми. Каждый день Тео начинался и заканчивался возней с железными монстрами – коваными замками.

Окна были покрыты таким слоем пыли с подтеками дождя, что вряд ли пропускали свет. Кругом валялся мусор – пакеты от чипсов, пустые бутылки, упаковки от сигарет. Лавровые деревца в горшках, которые раньше несли караульную службу у главного крыльца, лежали на боку, засохшие, с потемневшими листьями.

На входной двери темнел грязный след от ботинка. Эллен вошла в дом, поставила корзину с Финсом и хотела отключить сигнализацию, но оказалось, что та уже отключена. Эллен стояла неподвижно и осматривалась.

Выложенный плиткой пол столовой затоптан и покрыт засохшей грязью. На столе – груда нераспечатанной корреспонденции. В нос бил запах необитаемого и нелюбимого жилья – пахло пылью и конюшней, к этому примешивался неожиданный здесь запах пива, сигаретного дыма и жирной еды, характерный для пабов.

Скоро Эллен обнаружила причину этого запаха. В огромной кухне, гордости и отраде ее матери, она увидела горы сигаретных окурков, пустых бутылок и объедков – над ними роились полчища мух. – О боже мой!

Эллен решила убедиться, что в доме никого нет. В нем действительно никого не было, если иметь в виду людей. Но необитаемым его тоже нельзя было назвать: во всех комнатах имелись явные следы пребывания мышей в виде их какашек. В кабинете валялся мертвый голубь. Ничего не украдено – но все изгажено и осквернено. В гостиной рядом с гигантским телевизором обнаружилась игровая приставка, которая совершенно точно не принадлежала родителям. Обивка кремовых диванов Дженнифер покрыта пятнами, большими и маленькими. Наверху, в хозяйской спальне, полный хаос. Кровать, судя по всему, служила ареной больших маневров. Хулиганов не смущали несвежие простыни и раскиданные везде использованные прокладки и презервативы. Для создания романтического настроения они зажигали десяток толстых церковных свечей. Повсюду на мебели остались жирные потеки воска, на светлых стенах – пятна копоти. Край занавески был подпален, а одна подушка обгорела полностью.

– Черт подери! – Эллен прижала руки к лицу. Если мать узнает, она лишится рассудка.

Вряд ли можно заподозрить чету престарелых ворчливых Виков в том, что они использовали Гусиный Дом для придания остроты ощущений своему многолетнему супружеству. Но то, что Дот не убиралась здесь несколько месяцев, а рука Рега даже не касалась заросшего сада, сомнений не вызывало.

В заднем кармане шортов зазвонил мобильный телефон.

– Да?

– Ты, конечно, уже прибыла на место, – заявила Дженнифер.

– Только что. – Эллен прикусила губу, не зная, что еще сказать.

– Там все в порядке?

Девушка оглядела кровать. С того места, где она стояла, виднелись один… два… три использованных презерватива.

– Все отлично. Просто отлично.

– Надеюсь, ты не впустила собаку в дом?

– Нет, она в саду.

– Ради бога, не оставляй ее там без присмотра. Она потопчет клумбы. Рег содержит их в идеальном порядке.

– Вот как? – На одной из колонн, поддерживавших балдахин над кроватью, Эллен заметила связанные узлом шелковые черные шарфы. Видимо, здесь увлекались садомазохизмом.

– И не разрешай ей гадить на газонах. Нет ничего более отвратительного, чем собачьи лепешки на бархатном ковре травы.

– Хорошо. – Эллен выглянула в сад, где буйствовала трава, радуя глаз своими высокими зарослями, как на выгуле за забором Гусиного Дома. Этот превратившийся в луг газон мог спокойно служить уборной всему собачьему населению Оддлоуда. – Я буду выгуливать Сноркел в другом месте.

– Не забывай брать совок! Мы с мистером Гарднером потратили столько сил на борьбу за чистоту города!