- Я видел плакаты, - кивнул Рей.

  - Правильно, - сказал Оби. - И я подумал, что твоё волшебное представление будет очень кстати, произведёт большой эффект. Это будет кульминация вечера. Ты понимаешь: скатерти и ленты, кубки и шары… - «А теперь, Оби, осторожно», - подумал он. - И гильотина. Каждому фокуснику нужен помощник, и полагаю, я готов им быть.

  Рей стал позади гильотины, словно защищаясь.

  - Не знаю, Оби, никогда прежде я не выступал перед публикой.

  - Смотри, это лишь школа, учителя и ученики, и это лишь вечер приятного времяпрепровождения. Каждый что-нибудь приготовит. Даже если ты немного неуклюж, думаю, что это не про тебя - никому до этого не будет дела…

  Рей Банистер в искушении зашевелил пальцами. Он никому и ничего ещё не показывал, кроме как Оби, и в основном он сам отрабатывал фокус за фокусом, совершенствуя своё мастерство, тоскуя по полным внимания взглядам, шепоту страха и восхищения. И гильотина, он знал, сразит всех наповал. И у него была особая гордость за неё, потому что он создал её собственными руками, он не просто потратил деньги на покупку комплекта для фокуса. И он уже предвкушал, как приятно будет предстать перед миром «Тринити», чтобы дать ему знать, что он есть и существует, после длинных месяцев, когда его игнорировали и им пренебрегали.

  - Посмотрим, - сказал Рей, всё ещё стоя за гильотиной.

  Оби ликовал. «Посмотрим» было тем словом, которым его родители пользовались, когда они имели в виду «да», но на какое-то время откладывали своё решение.

  - Ладно, - сказал Оби. - Не спеши. Решишь позже.

  Оби уходил. Он оглянулся на Рея, всё ещё стоящего за гильотиной. Но его лицо стало мягче, на нём начала проявляться мечтательная улыбка, он смотрел куда-то вдаль, и Оби уже знал, что Рей Банистер в этот момент был уже на сцене зала собраний.

  Он, наконец, поднял трубку. Он слушал звонки, которых было не счесть. Он знал, что рано или поздно он подойдёт к телефону.

  Он ещё раз выглянул в окно. В этот момент Джанзы внизу не было, и он тихо произнёс:

  - Алло.

  Голос Губера застал его врасплох.

  - Джерри, я со вчерашнего вечера пытаюсь до тебя дозвониться. Где ты был?

  «Соврать или нет?» - спросил себя Джерри. И он знал, что нужно сказать правду.

  - Я действительно был здесь.

  - Ты что, больной? Что-то не так? Вчера вечером я тебе звонил, и сегодня - на перемене. Что-то с телефоном?

  - Отец уехал, - продолжил Джерри. - на север Новой Англии… в командировку. Но я был здесь, и слышал все телефонные звонки…

  - И тогда ты знаешь о Джанзе? - спросил Губер. А то зачем ещё ему не подходить к телефону?

  - Знаю, - устало выдохнув ответил Джерри.

  - Он расхаживал по улице вперёд-назад и наблюдал за твоими окнами. Вчера вечером я его видел. А сегодня он снова был там. После школы я делал пробежку, чтобы в этом убедиться.

  - Спасибо, Губ.

  - Я хотел предупредить тебя… Подожди… и ещё больше того, я хотел, чтобы ты знал… я хотел, чтобы ты знал… что мы вместе. Джанза, всегда ищет неприятностей, ладно, и он их получит. От нас обоих. 

  - Минуту, Губ. Ты слишком спешишь.

  - Что значит, слишком спешу?

  - Не спеши. Лишь потому, что Джанза пару раз появился внизу на улице, не значит, что это опасно.

  - И что тогда? - спросил Губер, остановившись и выжидая, словно Джерри выдаст какую-нибудь ошеломляющую, гениальную идею.

  - Не знаю, посидим, подождём…

  Губер замолчал, чего так ждал Джерри.

  - Смотри, Губер. Я рад, что ты позвонил, и я ценю то, что ты делаешь. Но я не знаю, что мне дальше делать. Именно поэтому я и не подходил к телефону. Я подумал, что это мог быть и Джанза, и я не был готов говорить с ним, и я всё ещё не готов.

  - Тебе ничего не надо делать, Джерри. Он не сможет быть здесь всё время. Ему это быстро надоест. Только затаись на какое-то время, подожди, пока не вернётся отец.

  Он слышал нервозность в голосе Губера.

  - Завтра вечером. Но это неважно, Губер. Приедет отец или нет, не имеет ни какого значения.

  - Ты не должен быть один, Джерри. Джанза - такое животное, никогда не можешь знать, что ещё он может сотворить. Он - один из шестёрок Арчи Костелло, и это могло бы быть одним из заданий «Виджилса».

  - Опять спешишь, Губ. Не так быстро. Всё, что мы знаем - лишь то, что Джанза прогуливался туда-сюда. Сейчас он где-нибудь не здесь. Так что лучшее, что можно сделать - ждать и наблюдать.

  - Хочешь, чтобы я пришёл, хоть на всю ночь?

  - Эй, Губ, мне не нужен телохранитель. Джанза не станет вторгаться в квартиру.

  Снова пауза, и в трубке стало ещё тише.

  - Так почему ты не подходил к телефону, Джерри? Вчера вечером я, должно быть, звонил раза три или четыре. И сегодня. Почему ты не отвечал?

  - Я уже тебе сказал, Губ. Потому что я не был уверен в том, что мне нужно это делать. Я ещё не знаю.

  - Ладно, не сделай чего-нибудь непоправимого. Не надо с ним драться. Вероятно это то, что ему нужно.

  - Я и не собираюсь с ним драться, - сказал Джерри. - Но что-то нужно сделать. Не могу же я вечно сидеть в этой квартире.

  - Жди его снаружи. Только сначала я подойду.

  - Конечно, нет, Губер. Я здесь в безопасности. Джанза, не станет меня убивать. Смотри, уже поздно, и его не было уже больше часа. Подожди минуту. Дай мне посмотреть…

  Он выглянул из окна и увидел пустую улицу, всё было серым  и затемнённым, как в сцене из черно-белого кинофильма. Мимо проехала машина, высвечивая фарами рельеф тёмной улицы. Никого. Никакого Джанзы.

  - Его здесь нет. Вряд ли он ещё тут появится. Поспи немного, Губ. Со мной всё будет в порядке. Подождём и посмотрим, что будет завтра, - и нужно было сказать что-то ещё. – Спасибо за звонок. Ты - настоящий друг, Губ…

  - А для чего есть друзья, Джерри?

  - Правильно…

  Уже повесив трубку, Джерри снова посмотрел в окно.

  И на этот раз он снова увидел Джанзу. Начал капать дождь, тротуары заблестели от влаги, но Джанза продолжал стоять. Его руки покоились на бёдрах. Он смотрел вверх. Его чёрные волосы прилипли ко лбу. Похоже, что до дождя ему не было никакого дела.

  Джерри подумал о том, как прошлой осенью они с ним дрались, и ещё он подумал о «Тринити», о шоколаде, об отце, и все его мысли были словно утомлённый караван образов.

  Но больше всего, он думал о Канаде: о падающем снеге, о замечательных фрагментах замороженного пейзажа, о шёпоте ветра в «Болтливой» Церкви. И внезапно он затосковал по дому, который там, который на самом деле и не был домом, а, может, и был, или просто мог бы им быть.

  «Я вернусь в Канаду», - сказал он вслух, словно предавая словам жизнь и принося их в залог, словно их нужно было проговаривать вслух, чтобы они воплотились и стали правдой.

  Назад в Канаду.

  Но сначала - Джанза.

  В то время как Джанза продолжал стоять и смотреть на окна. Его короткая тупая фигура обливалась дождем. Она была холодной, тёмной и непримиримой, словно вырубленной изо льда.

  Картер отказывал в помощи.

Но в эти дни Картер отказывал во всём. Он бродил вокруг школы словно зомби.

  Однако он был нужен Оби.

  - Не знаю, - сказал Картер, вытирая подбородок, истыканный тёмной, острой щетиной - такой же, как и на его щеках. В этот день уж точно Картер не побрился. И вероятно уже два дня или три. Они сидели в машине у Оби около дома Картера. Сумерки приглушали вечерние звуки соседних домов.

  - Я подумал, что ты по первому зову поднимешься на мятеж против Арчи, - сказал Оби. - Помнишь, как ты звонил мне о визите епископа?

  - А что бы было, если бы визит епископа состоялся, и как тогда себя вести? - спросил подозрительно Картер.

  - Никак, - ответил Оби, разглядывая мышцы атлета, его налитые кровью глаза, влажное и бледное его лицо. Словно тот был под дозой наркотиков или в состоянии последующей ломки. Но Оби знал, что Картер не был наркоманом, ему не хотелось бы разрушить то драгоценное, данное богом телосложение. Было очевидно, что Картер был в замешательстве. Оби видел это, словно в зеркале. Он не знал, какие демоны вторглись в жизнь Картера, но он распознавал страдание и нашёл в нём родственную душу. - Ничего бы не случилось, и ничего не произошло бы в случае визита епископа. Всё, что случится, произойдёт в День Ярмарки и на Вечер Пародии…