— Питер дома? — спрашиваю я на автопилоте.

— Он в ванной, — отвечает она, окидывая меня с головы до ног внимательным, чисто женским взглядом.

Пожалуй, больше спрашивать не о чем, но несколько мгновений я еще стою на пороге, пытаясь осознать очевидное. Потом поворачиваюсь и осторожно спускаюсь вниз на четыре ступеньки, отделяющие дорожку от крыльца.

— Ему что-нибудь передать? — вежливым голосом интересуется блондинка.

— Нет, ничего, — отвечаю я, отступая к своему форду.

Уже за поворотом я осознаю, что, кажется, забыла, как дышать, а еще через пару метров понимаю, что не в состоянии вести машину. Вместо дорожных знаков перед моими глазами мелькают лица всех тех уродов, что ломали мою жизнь, унижали меня, причиняли мне боль — Артур, Колин, Майкл, Стивен, Эдди, Дэниэл, Питер… Питер. Я с трудом припарковываюсь у тротуара, и несколько минут сижу, стиснув руль, закрыв глаза и шумно вдыхая воздух.

Мне становится чуть легче, и я откидываюсь на спинку сиденья. Я кладу руку на живот и, ласково поглаживая, говорю:

— Все хорошо, мой маленький, все хорошо. Просто твой папа — очень большая сволочь, и, похоже, он все-таки разбил маме сердце.

Итак, я — Салли Пипс, тридцати четырех лет, которой через тридцать недель предстоит стать матерью-одиночкой, и которая с радостью и нетерпением ожидает этого счастливого момента.

Что касается человека по имени Питер Бролин, то его номер я сначала внесла в черный список, а потом удалила из телефона. Жаль, что также легко я не могу удалить его из своей памяти! Ведь, что бы я ни делала, он маячит в моем мозгу как тень отца Гамлета.

Я стала лучше понимать Керолайн Бролин и ее нескрываемое удовлетворение от перспективы увидеть Питера с простреленной головой. Если у меня это желание возникло после того, как я увидела серебристую киску, то каково ей, повидавшей весь зоопарк!

Мне не было бы так больно, если бы я была к этому готова, как раньше. Но, после возвращения из Сиднея с Питером, после месяца, проведенного на ферме, я вообразила, что наши отношения — нечто большее, нежели просто секс. Я ошиблась. Меня использовали как шофера, как женщину, как жилетку, как кухарку, массажистку, психоаналитика и даже как гостиницу. И продолжали бы использовать еще какое-то время, не окажись я не в том месте и не в то время две недели назад.

Иногда я ловила себя на том, что почти сожалею о случившемся. Мелкие и бессмысленные глупости, вроде удаления его номера из телефона, ничего не изменят — мне все равно придется каждый месяц переводить деньги на его счет, оплачивая кредит, наверняка придется встречаться с ним, я по-прежнему люблю его, а он меня — по-прежнему нет, так что изменилось? Почему бы не оставить все как было, принимая его нечастые визиты как случайные подарки судьбы? Я сама виновата в том, что все усложняю.

Но, постепенно, до меня дошло, что если я это сделаю, если я так поступлю, я стану копией моей матери, без каких-либо надежд на излечение. Я не хочу прощать, как она, терпеть, как она, я не буду так зависеть от мужчины, как она. Нет, нет, и еще раз нет! Больше ни один мужик не испортит мне жизнь. Нам жизнь. Скоро, очень скоро, на свет появится человек, который будет меня любить по-настоящему, и которому я отдам всю свою любовь.

А Питер Бролин пусть остается где-то там, позади, со своими кисками. Я тоже его использовала, и, по большому счету, получила больше, чем отдала. Теперь моя задача — сохранить, сберечь, выносить.

В эти дни я много времени проводила с малышом Арджуном, и Мадхури проявляла понимание и чуткость, позволяя мне это. Вслух никто ничего не говорил, но все старались как-нибудь меня поддержать. Даже Сьюзан, обычно защищавшая Питера, в этот раз безоговорочно приняла мою сторону. Заехал Ник, привез одежду для беременных своей жены и младенческие вещи годовалого сынишки.

— Все тебе. Принимай эстафету! Завтра еще завезу коляску, — улыбнулся он, точными бросками перебрасывая пакеты в мои руки.

Я могла выйти за него, подумала я, провожая взглядом синий пикап. Но боги пожалели его и послали на мою голову Питера, чтобы я не смогла испортить жизнь Нику.

Возможно, далеко не все мужики — уроды, возможно, это со мной что-то не так, это я патологически притягиваю отбросы противоположного пола.

Если у меня будет сын, я, пожалуй, назову его Ником, в честь самого порядочного парня из всех, что я встречала.

Никому не дано избегать действительности так долго, как хотелось бы. Уже на следующее утро на плантации меня догоняет запыхавшаяся Мадхури.

— Френни послала предупредить. Приехал этот… твой.

Черт! Несколько дней назад я перевела ему очередной платеж по кредиту, так что с Френ ему долго болтать не о чем. Значит, отправится общаться со мной. Я окидываю себя взглядом: грязные резиновые сапоги, джинсы, майка и бесформенная рубашка унисекс. Срок еще небольшой, и живот под этой рубашкой выделяется не больше обычного. Волосы заколоты наспех сломанной апельсиновой веткой. То, что нужно, большего он и не заслуживает.

Я еле успеваю принять занятый и невозмутимый вид, как Питер появляется из-за деревьев.

— Привет.

— Привет.

Он молчит, явно ожидая более эмоционального продолжения.

Все мое внимание поглощено мини-опрыскивателем, который я держу в руках. Питер, конечно, не похож на жука, но, может, стоит попробовать?

— А поцеловать?

— Мы, кажется, договорились, что проценты по кредиту ты получаешь деньгами, — я уворачиваюсь от его губ и набираю в опрыскиватель раствор для полива.

— У тебя что-то с телефоном? Я больше недели не могу дозвониться.

— Да, — опрыскиватель с шумом выбрасывает струю на апельсиновые ветки.

— Что «да»?

— Да, у меня что-то с телефоном, — говорю я, не отрываясь от работы.

— Пипс, в чем дело? Какая муха тебя укусила?

— Не знаю, она не представилась, а я не спросила, — я пожимаю плечами. — На вид лет двадцать пять, рост метр восемьдесят или около того, блондинка, ноги от ушей, третий размер бюста.

— Откуда такие сведения?

— С очень близкого расстояния. Видела твою муху своими глазами. Правда, подумала, что она — киска, — я мило улыбаюсь и снова принимаюсь за опрыскивание.

— Ты видела ее со мной?

— Нет.

— Тогда в чем дело? — в его голосе слышится облегчение. Это было бы смешно, не будь так больно.

— Я видела ее в твоем доме. Ты принимал ванну, так что я не стала тебя беспокоить — вдруг там с тобой был морской котик.

— И вместо того, чтобы удовлетворить свое любопытство, ты сбегаешь и неделями не отвечаешь на звонки, — насмешливо произносит он тоном оскорбленной невинности.

— Хорошо, можно я сейчас удовлетворю свое любопытство, раз уж ты здесь?

— Пожалуйста.

— Ты с ней спал?

— Да.

Вот так. Интересно, а какой ответ я надеялась услышать?

— Уходи.

— Я мог бы соврать, но сказал тебе правду.

— Ты молодец. Спасибо. А теперь уходи.

— Пипс, выслушай до конца…

— Я не хочу ничего слушать. Избавь меня от продолжения, Питер. Я тебе ни жена и ни любовница, так что мне не обязательно знать всю правду.

— Черт возьми, у тебя тоже был этот Дэниэл или Нил, как его там, но я же не делаю из этого трагедии.

— У меня с ним были отношения, когда мы расстались!

— А когда я, по-твоему, с ней спал?!

— Две недели назад!!! Вчера! Когда угодно!

Мне стоит большого труда взять себя в руки.

— Извини, Питер, тебе не нужно оправдываться. Ты не виноват в том, что я отношусь к тебе намного серьезнее, чем ты ко мне. Дело во мне. Просто я больше так не могу.

— Не можешь как? — в его голосе слышится шипение парового котла, готового к взрыву.

Но мне уже все равно. Мою крышу сносит.

— Так. Как сейчас. Как было всегда. Так, что я люблю тебя, а ты мной пользуешься, когда захочется!

— Я тобой пользуюсь?! Кто ты такая, чтобы я тобой пользовался? Чего ради я должен тратить пять часов на дорогу сюда и пять часов на дорогу обратно? Чтобы тобой попользоваться? Да если уж на то пошло, я могу найти, кем попользоваться и в Сиднее, и уверяю тебя, это будут девушки покруче, помоложе и покрасивее.