Ради всего святого, куда смотрит этот водитель?

Эта мысль мелькнула в сознании Алисии, когда стало очевидным, что грузовик потерял управление и мечется, беспорядочно перестраиваясь из ряда в ряд. Страх подступил к ее горлу, заставляя сердце биться в бешеном ритме. Карла была права, когда говорила, что она не слишком хорошо водит машину.

Стиснув зубы, Алисия снова сбросила скорость и переставила ногу на педаль тормоза.

Вздох облегчения вырвался из ее груди, когда грузовик пристроился к крайнему ряду, прекратив на время странные маневры.

Но передышка была недолгой. Спустя мгновение он метнулся влево, выбросив из-под колес фонтан брызг, смешанных с грязным тающим снегом. Медный привкус ужаса появился во рту Алисии, когда грузовик резко вывернул и, выскользнув юзом на встречную полосу, внезапно развернулся и помчался на нее.

Что делать? Эта мысль вспыхнула в сознании Алисии, когда та поняла, мгновенно облившись холодным потом, что разминуться не удастся. Судорожно вцепившись в руль, она ударила по тормозам, с ужасом наблюдая за тем, как невероятно быстро сокращается дистанция между ее машиной и грузовиком.

В следующее мгновение все смешалось.

Вой сирен. Визг тормозов. Скрежет рвущегося металла. Чувство неописуемой боли. Дикий, нечеловеческий крик. И наконец — черный провал пустоты и благословенная, спасительная тишина.

Первые секунды были особенно тяжелы. Алисии никак не удавалось собраться с мыслями. Она чувствовала лишь бесконечную боль, стиснувшую тело. Сознание было затемнено и разорвано.

Алисия попробовала сосредоточиться, но ей никак не удавалось это сделать. Ее швыряло из стороны в сторону. Странные, периодические повторяющиеся толчки. А голова лежит на чем-то твердом.

Попытайся собраться с мыслями, уговаривала себя Алисия. Но сознанию было мучительно трудно прорваться сквозь пелену боли. Что случилось? Она вспомнит, непременно вспомнит, как только прекратятся эти ужасные толчки.

Невозможно было открыть глаза. Казалось, веки налились свинцом. О боже! Эта ужасная тряска. Еще одно, особенно болезненное сотрясение. Алисия ударилась головой обо что-то твердое.

Она застонала. Боже мой, какая боль! Ей почудилось будто кто-то прошептал в ответ на ее сдавленный крик. Чей это голос? Алисия не могла сосредоточиться. Слишком больно. Мучительно больно. Мысли путались, рвались и вновь пульсировали, пытаясь нащупать выход. Выход из чего?

Внезапно нечто шевельнулось в ее памяти. Буря. Ливень. Шоссе. Грузовик. Столкновение. О боже, вспомнила! Где она оказалась?

Еще один толчок. Боже милостивый! Ужас сжал сердце. Ради всего святого, где она?

Алисия должна была вспомнить, должна была понять. Стиснув зубы, она попыталась медленно, мучительно медленно открыть глаза.

О боже! Свет! Такой яркий, такой ослепительный, опаляющий сознание. Шон!..

Перед тем как вновь провалиться в темноту, Алисия вспомнила его имя.

Когда прекратится эта ужасная тряска?

Сознание вновь вернулось, а вместе с ним возвратилась и боль.

Весь мир сомкнулся для нее на этой боли, на сотрясениях, толчках, от которых она раз за разом ударялась затылком о твердую поверхность, на которой лежала.

В каком пылающем аду она оказалась?

Этот вопрос пульсировал в мозгу Алисии, наполняя сознание тревогой. В какой-то момент боль в голове немного ослабла, и, хотя тело по-прежнему было сведено невыносимой судорогой, Алисия вновь попыталась приподнять веки.

Где же она? Прорываясь сквозь пелену бесчувствия, в которое ее постоянно утягивало, Алисия старалась представить возможные варианты.

Может быть, ее везут на каталке по длинному больничному коридору? Но как тогда объяснить этот ужасный, нестерпимо яркий свет, который она увидела, когда открыла глаза в первый раз? И какой длины должен быть коридор, чтобы путешествовать по нему столько времени?

Или она лежит в машине скорой помощи, мчащей ее в какой-нибудь госпиталь? Алисия внутренне нахмурилась. Она не слышала даже намека на обычную сирену, которой распугивают в таких случаях участников дорожного движения.

А что, если ее несут в гробу? В открытом гробу ярким солнечным днем, где-нибудь в Калифорнии? Или во Флориде, а за гробом идут плачущие родители?

Нет, она должна сделать это. Должна открыть глаза, как бы это ни было тяжело и больно, для того, чтобы убедиться в том, что жива.

После долгих, мучительный усилий ей удалось чуть приподнять веки. Тот же свет, яркий, но переносимый. Когда ее взгляд сфокусировался, Алисия заметила небольшое окно, сквозь которое было видно голубое, по-летнему теплое небо. Маленькие облачка придавали ему вид лужка с пасущимися маленькими белыми барашками. Возможно, таким оно и было.

С удивлением Алисия обнаружила, что яркость солнечного света смягчается густой листвой деревьев за окном.

На мгновение ее сознание отказалось воспринимать реальность. Она вновь закрыла глаза. Резкая головная боль заставила содрогнуться. Когда она смягчилась, Алисия попыталась взять себя в руки.

Мысли по-прежнему блуждали, но порой ей удавалось воссоединить их разрозненные нити в некоторое подобие простых утверждений.

Кое-что становилось очевидным. Это уже немало, устало подумала Алисия.

Голубое небо и легкие белые облака. Последнее из того, что она запомнила, были низкие грозовые тучи, протянувшиеся вдоль горизонта.

Осмысляя эту странную метаморфозу, Алисия наткнулась на еще более невозможное несоответствие. Зеленая листва деревьев за окном! Невероятно! В ее памяти вспыхнула картина, на которой голые ветви деревьев, росших вдоль шоссе, гнулись под порывами ветра, налетавшего с океана.

Головная боль вновь сдавила виски. И неожиданно Алисия наткнулась на объяснение. Да, конечно. Она, несомненно, получила нечто вроде сотрясения мозга при столкновении с грузовиком — и теперь страдает от галлюцинаций.

Сама мысль об этом показалась ей ужасной. Быть не в своем уме — что может оказаться страшнее?

Сердцебиение, поднявшееся из глубины желудка, только усилило головную боль.

Аспирин. Внезапно Алисия вспомнила об упаковке аспирина, которую положила утром в свою сумочку. Если бы она смогла оглядеться и найти ее…

— Алиса, дитя мое. Ты очнулась?

Ошеломленная и испуганная, Алисия замерла, затаив дыхание, пытаясь понять, к кому обращен вопрос. Кто эта Алиса?

Она не одна? Эта мысль отчасти утешила ее.

Но кто с ней рядом?

Голос определенно принадлежал женщине. Нянечке в больнице?

Голос был тихим, мягким, с едва различимым акцентом, характерным для южан.

Алисию охватил жар. По мере того как ее сознание крепло, она начала замечать, что укрыта чем-то неудобным. Или это мешает одежда? И почему так жарко, когда погода была такой мерзкой и холодной?

Что происходит? Где она?

Ее мысли были прерваны очередным грубым сотрясением. Боль в затылке, возникшая после столкновения с твердой поверхностью, на которой она лежала, была невыносимой.

В ней разрасталось раздражение.

Как можно сосредоточиться при этой жуткой тряске, под скрип колес и упряжи, под стук копыт? Стоп!.. Скрип колес? Стук копыт? Что за сумасшествие?

Ужас заставил широко распахнуть глаза. Блуждающий взгляд Алисии обежал вокруг, пытаясь проникнуть в реальность окружающего. Сознание сопротивлялось увиденному, не желая смириться с невероятным фактом: она лежала на жесткой скамье в какой-то несуразной повозке.

Нет, даже не в повозке. Скользнув взглядом по внутренности экипажа, Алисия поняла, что находится в дорожной карете, схожей с той, которую видела в детстве, во время поездки на Кони-Айленд во время каникул. Допотопная дорожная карета, раритет времен войны за независимость.

И вновь она услышала мягкий женский голос.

— Ты уже пришла в себя, моя дорогая? Сие случилось в точности так, как я говорила прежде. Сознание вернулось к ней. Теперь она пойдет на поправку.

Алисия внутренне застонала. Сознание на мгновение вновь померкло, будучи не в силах вынести несуразности происходящего. Что за идиотская манера выражаться: «сие случилось», «говорила прежде»?