«Он слишком быстр! Не трать понапрасну сил, охотясь за ним! Подберись вплотную и сокруши его!» Он обхватил шею Кратиона своей могучей рукой. Пальцы Кратиона, извиваясь, как змеиные жала, потянулись к его глазам. Али увернулся. Ногти Кратиона расцарапали ему лоб. Потом Али сжал его руку своей знаменитой мертвой хваткой. Адам увидел, как задрожала его спина.

— Возьми на болевой! — истерически взвизгнул женский голос.

Али оторвал Кратиона от пола, держа его правой рукой, нагнулся, чтобы бросить его через плечо, но вдруг остановился. Пояс сдавливал его, сдерживая движения. На некоторое время борцы застыли в этой нелепой позе. Потом Кратион, извиваясь, как питон, зажал шею Али между бицепсом и предплечьем, выставил ногу вперед и с нечеловеческим усилием потянул Али на себя, а когда они падали, в последний момент вывернулся. Мощное тело Турка бухнулось на мат с глухим стуком, подобным шуму от падающего дерева. Что-то щелкнуло — это лопнул пояс. Кратион испустил победоносный вопль и сдернул пояс с Али, а затем отскочил и поднял его над головой.

Зал буквально содрогнулся от смеха. Али поднялся на ноги, рыча как зверь. Фабиан выхватил пояс из рук Кратиона и пробормотал:

— Вы, двое, поживей не можете? Что вы тут играетесь, будто два сопляка в детской? Поживей, черт вас дери!

Кратион, увернувшись от цепких пальцев Али, бросился спиной на веревки, а потом ринулся вперед, подобно камню, пущенному из рогатки. Его правое плечо толкнуло Али прямо в живот. Али повалился навзничь, судорожно хватая воздух открытым ртом, но, даже упав, он ухитрился перекатиться и крепко захватить Кратиона в ножницы пониже ребер.

Кратион ощутил себя пассажиром из терпящего крушение поезда, придавленным рухнувшим вагоном. Он силился высвободиться, но Али не отпускал. Толпа ревела. Воздух вырывался из груди Кратиона короткими толчками: «Сс… Сс… Сс…» Он напряг железные мышцы своего живота. Али все еще не мог отдышаться — с каждым выдохом из его носа на мат вытекала новая порция крови. Он понимал, что сможет удерживать Кратиона еще секунд десять, не больше. Его ноги уже сводило судорогой.

Тыльной стороной руки Кратион нанес удар в челюсть Али и высвободился. Подпрыгнув высоко в воздух, он приземлился, пригвоздив Али к матам своим мощным задом. Али видел падающее на него тело противника, но у него недостало проворства увернуться. Все пятнадцать стоунов Кратиона обрушились на его грудь, словно мешок с мукой. Из груди Али вместе с коротким свистящим выдохом вырвался фонтанчик крови. Темнота накрыла Турка, как одеяло: на какую-то секунду он потерял сознание. Его разум беспомощно барахтался в этой темноте, бесприютной и холодной, словно зимняя сибирская ночь. Наконец он нашел в себе силы подняться на ноги.

Откуда-то издалека до него долетел предостерегающий голос Адама: «Осторожно, Али! Берегись!» Кратион снова напал на него, на сей раз со стороны отсутствующего глаза, и взял его кисть в замок.

Разум Али мерцал, как пламя свечи на ветру. Он пошел в контратаку; что-то… что-то… он не мог вспомнить. Али собрался с силами и поймал киприота за кисть, затем, рывком оторвав Кратиона от пола, закружил его по рингу. Воспользовавшись тем, что Кратион был ошеломлен, он ухватил его за лодыжку и, раскрутив на расстоянии шести дюймов от земли, отпустил. Киприот упал лицом вниз, застонав, как раненый зверь. «Ага! — торжествующе вскричал Али и, увидев, что Кратион поднялся на четвереньки, бросился вперед. — А-хо!»

— Молодец, Али! — крикнул Адам.

Али взял голову Кратиона в захват. Кратион припал к земле, собираясь с силами, а потом попытался вывернуться, судорожно дергая головой то влево, то вправо. Кровь из носа Али хлестала ему на спину. Оба были в крови до самого пояса; от крови их тела стали скользкими. Хватка Али постепенно ослабевала; Кратиона было так же нелегко удержать, как парус, хлопающий на ураганном ветру… Наконец Кратион высвободился. Перед Али промелькнуло его лицо, распухшее, багровое от натуги, искаженное в зловещей гримасе, обнажившей его зубы, белые, как очищенный миндаль. И тут Кратион выбросил вперед левую руку. Его тяжелая плоская ладонь ударила Али прямо в лицо, один из ногтей расцарапал ему глаз.

Липкий черный ужас затопил душу Турка. «Мой глаз! Мой единственный глаз! Если я и его потеряю…» Он взревел, как раненый лев, и, погрузив пальцы в податливую плоть чуть повыше бедер Кратиона, нечеловеческим рывком поднял его над головой, швырнул через весь ринг и двинулся прямо на него, бормоча нечленораздельные ругательства и сплевывая кровь…

Бам! — прозвенел гонг.

Али, спотыкаясь, добрел до своего угла и бессильно сел. Адам обтер его влажной губкой, поправил кушак и вытер с его лица кровь.

— Мой глаз! — простонал Али. — Мой глаз!

— Он сильно расцарапан, — сказал Адам.

Глаз Али закрывался; распухшие темные веки постепенно смыкались, прикрывая налитое кровью глазное яблоко.

Толпа неистовствовала. Кто-то закричал:

— Ну давай, Нельсон! Давай же, чертов усач!

Али набрал в рот воды и выпустил ее, как кит, прямо в толпу.

— Трусы! — закричал он. — Жалкие, ничтожные трусы!

Фиглер пробормотал:

— Это отвратительно. Давай уйдем.

Потрясенный Лью ничего не ответил, затем возвысил свой пронзительный голос и прокричал:

— Отличная работа, Али! Я не видел ничего лучше с тех пор, как ты побил Реда Шрекхорна в Манчестере!

— Спасибо тебе! — отозвался Али.

— Полегче, умоляю тебя, полегче, — увещевал Адам.

Снова ударил гонг. Кратион приближался, улыбаясь. Его тело казалось Али вылепленным из красной глины. Он думал: «Если мне не удастся одолеть его в течение ближайших пяти минут, глаз закроется, и мне придется бороться в темноте». Эта мысль несказанно ужаснула его. Черный туман сгущался. Широко раскрыв рот и напрягая изо всех сил мышцы лба и щек, он едва различал предметы.

— Берегись, Кратион! Он того и гляди тебя проглотит! — раздался чей-то голос.

— Ого! Вы только поглядите на его усы! Кажись, они отклеились! — вторил ему другой.

Усы Али и в самом деле представляли собой жалкое зрелище: поникшие, склеенные в острую бахрому запекшейся кровью. Кратион зарычал, ринулся вперед, наотмашь ударил Али по шее рукой и схватил его за усы. Если бы усы не были такими скользкими от крови, ему наверняка удалось бы вырвать их с корнем. Но они проскользнули между пальцами киприота. По лицу Али текли слезы. Он слепо сдавил бицепс правой руки киприота. Теперь его окружал кромешный мрак. Он знал, что, если разожмет пальцы, ему конец. Кратион отпрянул назад. Али последовал за ним. Киприот начал задыхаться от боли, судорожно хватая воздух: «Ас-ха… ас-ха…» Все мысли, все усилия Али сфокусировались в кончиках пяти его пальцев. Теперь он был слеп, совершенно слеп, потерянный на ревущем, бешено вращающемся ринге, онемевший от боли, захлебывающийся кровью, оглушенный издевательскими возгласами и криками поддержки, которым, казалось, не было конца, и в этом мире невыносимой боли только одна вещь была для него реальной — рука его врага, которую он из последних сил сжимал своими пальцами…

Сцепившись в клубок, они кружили по рингу, словно две щепки, затянутые в водоворот. Киприот стонал — Али молчал. Внезапно он ощутил холод. Вероятно, он наткнулся спиной на столбик ринга. Попробовал нащупать его, но ничего не обнаружил. Рев толпы стихал; его лицо раздувалось, а сердце едва не выпрыгивало из груди, бешено стуча, словно кони, мчащиеся по деревянному мосту. Какая-то неведомая сила сбила его с ног; он упал, все еще сжимая руку Кратиона. Киприот взмолился: «Ради Бога, пощади!» Али ответил: «Чувствуешь мою хватку?»

Голоса теперь выкрикивали:

— Прекратите поединок! Остановите его!

Из своей тьмы Али проревел в ответ:

— Нечего прекращать! Никому не остановить Али!

Тут он отпустил бицепс Кратиона, его рука скользнула вниз, к кисти, и там сомкнулась, подобно капкану, а другая рука схватила локоть. Рука киприота хрустнула. Али услышал крик боли, но не ослабил хватки. Кратион обмяк. Али разжимал веки большим и указательным пальцами, не позволяя глазу закрыться. Но он не видел ничего, кроме бесконечного огненно-красного тумана. Кто-то попытался разомкнуть его пальцы, все еще сжимавшие кисть Кратиона. Али слепо отмахнулся. Чей-то голос произнес: