Западный союз Польши (Polski Związek Zachodni, до 1933 года носивший название Związek Obrony Kresуw Zachodnich, весьма влиятельная общественная организация в межвоенной Польше) заявлял в своей программе, что «естественной границей Польши является западный берег Одры», но что какой-то Западный союз! Сам пан Пилсудский писал в журнале «Mocarstwowiec» в 1930 году: «Мы отчетливо понимаем, что войны между Польшей и Германией избежать нельзя. Мы должны систематически и энергично готовиться к этой войне… Нашим идеалом является Польша с границами по Одеру на западе и округленные по Нейсе в Лужицах, а Пруссию от Прегеля до Шпрее присоединить. В этой войне мы не будем брать пленных, в ней не будет места для гуманитарных чувств. Мы весь мир приведем в шок своей войной против Германии». В листовках, изданных подготовительным комитетом Грюнвальдского фестиваля, проводимого в июне 1939 года в память битвы 1410 года, прямым текстом говорилось: «Мы заберем назад то, что немцы отняли у нас на Эльбе, Одере и Вистуле!» 21 июня 1939 года небезызвестный впоследствии Станислав Миколайчик, тогда бывший председателем Великопольского сельскохозяйственного союза, заявил: «Каждому нужно четко уяснить, что Польша не будет знать мира, пока она не будет покоиться на Одере». 7 августа 1939 года газета «Słowo Pomorskie» из Торуни обратилась к «польским» немцам с призывом убираться из Польши подобру-поздорову: «Поэтому сегодня мы, поляки, вполне ясно говорим: идите туда, откуда пришли. Вы прибыли сюда на собачьих упряжках. Вы принесли с собой только жалкую подстилку. Можете возвращаться таким же образом».

В общем, пропагандистская кампания по подготовке к войне шла в Польше ничуть не менее яростно и тотально, чем в Германии, и даже громче; польским вождям нужно было довести градус антинемецкой истерии до крайнего предела, дабы у западных соседей исчезли последние сомнения в необходимости войны.

Польша должна была мученически погибнуть (в то же время де-юре даже после своего разгрома оставаясь «стороной конфликта», для чего польское руководство бежало из страны, дабы ни в коем случае не подписывать с немцами даже перемирия), нацистская Германия должна была обрести мрачный ореол «кровожадного зверя» (для чего «свободная пресса» «свободного мира» превзошла саму себя в придумывании всякого рода кошмарных ужасов, кои на польской земле творят проклятые тевтоны). Предначертанные им роли и злодей, и жертва сыграли блестяще – уже к концу сентября 1939 года мир твердо знал, кто на самом деле есть враг мировой цивилизации, душитель правды и свободы, изверг рода человеческого, а кто – спаситель свободного мира, утешитель сирых и убогих, защитник вдов и сирот.

Но это все же была только присказка. Сказка будет впереди…

Гитлер отдал приказ о начале войны с Польшей, но до последней минуты надеялся, что территорией Польши эта война и ограничится – ведь никаких претензий к западным державам Германия не выдвигала; в своей речи в рейхстаге, произнесенной 1 сентября 1939 года, рейхсканцлер подтвердил незаинтересованность своего правительства в каких-либо территориальных приобретениях на Западе: «Я торжественно заверяю… что мы ничего не требуем и никогда не потребуем от западных держав. Я заверяю, что граница между Францией и Германией – окончательна. Я снова предлагаю Англии дружбу и, если необходимо, тесное сотрудничество… У Германии нет никаких интересов на западе».

Фюрер и после того, как Англия предъявила Германии ультиматум о прекращении огня, невыполнение которого означало начало войны на Западе, продолжал надеяться на благополучный исход затеянного им «наказания» Польши, и для таких надежд у него было немало оснований! Он был солдатом Западного фронта Первой мировой и знал, какие чудовищные потери за четыре года той бойни понесли англичане и французы, сколько лучших сыновей Франции и Англии полегло на Сомме и у Пашанделя, у стен Вердена и на полях Фландрии. Каждый восьмой французский мужчина, способный носить оружие, был убит на той войне, 2 800 000 французов были ранены и искалечены; у англичан был убит каждый шестнадцатый мужчина призывного возраста, ранено на полях сражений было 1 663 000 солдат и офицеров. Посему общественное мнение бывших союзников по Антанте решительно и категорически было против того, чтобы вновь отправлять своих сыновей на войну с Германией, тем более для того, чтобы Польша продолжала управлять Данцигом и взимать с немцев грабительские сборы за их восточнопрусский транзит. И как ни старались средства массовой информации Франции и Великобритании в летние дни 1939 года поднять боевой дух населения, идея новой войны с Германией во имя «защиты Польши» имела крайне низкую поддержку у тамошнего населения. Французы и англичане в отличие от поляков на войну не рвались и брать Берлин штурмом решительно не хотели!

Поэтому нет ничего удивительного в том, что Германия не предприняла практически никаких мер в предвидении грядущей ОБЩЕЕВРОПЕЙСКОЙ (и уж тем более – мировой!) войны по той простой причине, что ее руководители были уверены в том, что никакой ТАКОЙ войны не будет и что максимум, на что пойдут Лондон и Париж – это на ноты протеста, отзывы послов, разрыв дипломатических отношений и в крайнем случае на формальное объявление войны, которое после победы Германии можно будет по-тихому аннулировать.

Безусловно, Гитлер понимал, что польская воинственность постоянно подпитывается из Лондона, и что инициатором грядущей войны являются англосаксонско-еврейские международные финансовые круги, но полагал, что в политических элитах Англии и Франции найдется достаточно здравомыслящих и ответственных людей, у которых достанет ума не ввергать свои народы и Европейский континент в целом в ужасы тотальной войны.

Как выяснилось уже 3 сентября 1939 года, Гитлер был слишком высокого мнения о европейских политиках…

3 сентября Великобритания и Франция объявили войну Германии, и с этого момента локальный польско-германский вооруженный конфликт начал постепенно превращаться во Вторую мировую войну, которой немцы отнюдь не хотели и к которой даже и не думали готовиться.

Подтверждений этому – с избытком. Для примера возьмем немецкий флот – военный и гражданский.

 Немецкая подводная лодка

О том, что по состоянию на 3 сентября 1939 года германский военно-морской флот имел в строю лишь двадцать две подводные лодки, способные вести операции к западу от Гринвича, известно сегодня практически любому человеку, который интересуется историей войны на море. Опять же всем знающим людям понятно, что из этих двадцати двух субмарин оперировать в Атлантике против франко-британского (и союзных им держав) судоходства единовременно могли лишь семь-восемь подлодок, то есть не более трети наличных сил (еще треть находится в пути – на позиции или возвращаясь с них, остальные ремонтируются, их экипажи отдыхают). Таким образом, ясно, что никакой войны с Великобританией и Францией Гитлер и его коллеги не планировали, иначе в 1937–1939-м Германия живенько настроила бы штук двести или триста u-boot-ов седьмой серии, обучила бы для них экипажи и в первые же месяцы Второй мировой устроила бы Англии хорошенькую ресурсную катастрофу, отправив на дно процентов десять ее торгового флота.

Патентованные «антифашисты» из числа «историков» мне ответят, что немцы планировали против всех своих врагов учинить зверский и безжалостный блицкриг и поэтому решительно плюнули на идею блокады Великобритании путем организации неограниченной подводной войны. Блокада – дело долгое, Гитлеру без надобности, ведь он, как известно, за три недели планировал разгромить Польшу, а затем недель за пять – Францию, попутно удавив всех ее реальных и потенциальных союзников на Европейском континенте. В этом случае, дескать, никакой нужды в подлодках нету – Англия без континентальных союзников и без всякой блокады живенько скиснет и запросит пардону. Немцам же для блицкрига нужны танки, которые и строились массово, главари вермахта алкали намотать на их гусеницы внутренности польской, французской, бельгийской и голландской армий и британского экспедиционного корпуса. После какового наматывания Англия естественным образом поднимет лапки кверху, убоявшись вновь проявившейся в немцах furor teutonicus.