— Откуда вам знать? — спросил Блинков-младший. — Ведь это все пока что на бумаге.

— Сколько обезьян Сипицкая видела в той квартире?

Вопрос был наводящий. Блинков-младший стал соображать, зачем Владимир Владимирович его задал.

— Она говорит, десятка два. А если в полете из десяти выживает одна…

— Вот именно! Значит, их переправили две сотни! Мне за двадцать лет службы столько не попадалось. Однажды нашел сотню попугаев, и это было событие — в новостях по телевизору показывали! А тут двести обезьян проскочили махом, и никто не заметил…

Владимир Владимирович схватил со стола фломастер, и не успел Блинков-младший охнуть, как на его аккуратненькой схеме появилась жирная кривая стрелка. Она вела от Организатора к Таможеннику. Скобки вокруг Таможенника Владимир Владимирович зачеркнул.

— Ты же говорил, что ветеринар появился на Птичьем рынке два года назад. И львенка доставал, и броненосца, и крокодила, и макак. Это же со всего мира животные. Чтобы работать с таким размахом и так долго, Таможенник нужен ОБЯЗАТЕЛЬНО, а не желательно. Он здесь ключевая фигура. Может быть, сам Организатор или его правая рука!

Блинков-младший вспомнил неясные намеки Владимира Владимировича: «Русская рулетка… Жду, когда мой противник щелкнет курком в седьмой раз»… Он говорил меньше, чем знал!

— А ветеринар из зоопарка — не просто посредник. Он у них вроде директора по сбыту, — продолжал Владимир Владимирович. — Может сочинить подложную справку, что животное куплено в зоопарке. Может воспользоваться институтской котельной… Ты про котельную-то понял?

Блинков-младший кивнул. Он спрашивал биологичку Тонюшку, зачем в «Болячке» котельная, если не для отопления. И узнал, что ее используют как печку. Из Института особо опасных инфекций ничего не выбрасывается на помойку. Ни одноразовые шприцы, ни пластмассовая посуда, из которой ели больные, ни тряпка уборщицы, ни погибшие в опытах ученых крысы и кролики. Все сжигают на газовых горелках в котельной. Легко догадаться, что за ящик притащили туда Трохдрован и водила. Очевидно, вчера ночью привезли контрабандных животных. Преступники сожгли тех, кто погиб в пути. Жутко.

— Вот видишь, он тоже тяжелая фигура, этот ветеринар, — сказал Владимир Владимирович. Надев на нос очки, он склонился над схемой и вслух прочитал: — Трохдрован… Впервые слышу такую фамилию. Трох, Прох…

Странно. Уже второй взрослый (первой была мама) относился к фамилии ветеринара с непонятным интересом. Трохдрован, конечно, не Иванов. Но мало ли чудных фамилий? Вон в параллельном восьмом «А» учится девчонка — Мгвинетицутухеси.

Таможенник задумчиво посмотрел сквозь Митьку и спросил:

— Невысокий, глаза карие, шрам в углу рта?

— Шрам я не заметил, у него же бородка с усами. А так — да: невысокий, глаза карие, — ответил Митек и выложил фотокарточку из своей папки с делом «Питона». — Вы его знаете?

Владимир Владимирович пропустил вопрос мимо ушей. Сняв очки и поднося их вплотную к снимку, как лупу, он пытался разглядеть лицо Трохдрована. Пожаловался:

— Мелко… Ну что ж, ты вышел на след международного преступного синдиката! Поздравлять я тебя не стану. Это не игра, это опасно для тебя и для твоих товарищей!

— Не говорите больше ничего, — перебил Блинков-младший. — А то скажете: «Не стану тебе помогать», а потом вам трудно будет отказаться от своего слова. Владимир Владимирович, я все равно уже занимаюсь этим делом, с вами или без вас. Только без вас могу наделать больше ошибок. Да, и «я твоей маме скажу» тоже не говорите. Мама почти все знает… Я не путаю жизнь с компьютерными играми, — добавил сыщик. — Почувствую опасность — остановлюсь.

— Надо подумать, — сказал отставной таможенник. — Пожалуй, у меня есть информация, которая могла бы тебе помочь. Только не торопи меня. Иди.

Блинков-младший взял папку с делом «Питона» и пошел, не прощаясь.

Схема преступного синдиката осталась на столе у таможенника. Про себя Митек загадал: если Владимир Владимирович окликнет его и скажет: «Ты забыл, возьми», то бесполезно ждать от него помощи.

Выходя из комнаты, он обернулся. Отставной таможенник смотрел на схему.

— Дверь за собой захлопни, — рассеянно сказал он.

Из школы возвращались вместе: Блинков-младший с Иркой — это как обычно, — а еще Князь и Ляля Кусачая. Если бы неделю назад сыщик увидел такую картину во сне, он бы проснулся в холодном поту. Нет, против Ляльки Блинков-младший ничего не имел. Но разговаривать с ее братцем он мог не больше трех минут, и то для того, чтобы разогреться перед дракой.

А сейчас давние враги как ни в чем не бывало шли вместе. Митек пересказывал свой разговор с Владимиром Владимировичем. Князь слушал и не говорил «Балду гонишь, Блин», не пытался дать ему пенделя и даже не пнул попавшуюся под ноги пивную банку. Чудеса.

На лавочке у подъезда скучал престарелый ябедник Ван Андреич. Потеряв осторожность, восьмиклассники остановились от него шагах в двух, и тут им досталось. Ван Андреич, конечно, был рад случаю повоспитывать молодежь.

Блинкову-младшему он сказал:

— Все хулиганничаешь!

Ирке:

— Все ходишь с этим?! Гляди, доходишься!

Князю:

— Ишь, нарядился, как пожарник!

А Ляльке:

— Ты бы лучше за собакой смотрела!

— Да в чем дело-то? — спросила Кусачая княжна, хотя и так было ясно: просто есть люди, которым плохо, когда другим хорошо.

Вместо ответа Ван Андреич молча поднял палец к небу. В подъезде чуть слышно выла собака.

— Это не Бантик, — уверенно сказала Кусачая княжна и распахнула дверь. Вой послышался громче, и к нему присоединилось тявканье. — А вот это Бантик. Ребят, подождите, я его выведу.

Лялька скрылась в подъезде; дверь захлопнулась, и вой утих. Блинков-младший запоздало сообразил, что выла премудрая Катя отставного таможенника. Других собак в подъезде не было — она да Бантик.

Спустя минуту бойцовый пес залаял, оповещая всех, что его выводят на прогулку. Катя завистливо взвыла в полный голос.

— Безобразие, — заметил Ван Андреич. — Если не гуляешь с собакой, то зачем было заводить?

— Лялька с ним утром гуляла, — возразил Князь.

— Я не про нее говорю, а про генерала!

И Ван Андреич с довольным видом стал ябедничать.

Вчера по телеку очень хвалили таможенных собак породы Лабрадор, таких же, как премудрая Катя. У них замечательный нюх: наркотики чуют в закрытом чемодане. И стоят они дорого, потому что в России мало чистокровных лабрадоров. Ван Андреич посмотрел, послушал, и у него родилась идея. Почему бы «генералу» не торговать Катиными щенками? Тогда он мог бы делиться выручкой с автором идеи — Ван Андреичем. Оставался пустяк: убедить «генерала» за здорово живешь отдавать ему свои деньги. Но Владимир Владимирович совершенно не понял выгоды этого делового предложения…

Тут из подъезда выскочил Бантик, волоча на поводке Ляльку. Он прекрасно знал, кого любит его хозяйка, а кого — не очень-то, поэтому из вредности задрал лапу над ботинком Ван Андреича. Престарелый ябедник хотел пнуть Бантика, но не осмелился.

— Я с утра заходил к генералу, — продолжал он, отодвигаясь и поджимая ноги. — Звоню в дверь — не открывает. Ну, думаю, дождусь, когда он собачку выведет. Так его и караулю, а генерал не выходит.

— Так что ж вы сидите-то?! — ужаснулась Кусачая княжна и, сунув конец собачьего поводка брату, вбежала в подъезд.

— Вот-вот, покричи на старших, — проворчал ей вслед Ван Андреич и обернулся к Князю. — Я вашей бабушке пожалуюсь!

— Может, Владимир Владимирович заболел, а вы никому не сказали! — упрекнула его Ирка.

— Нет, он от меня прячется, — убежденно ответил престарелый ябедник. — Разве ж я не понимаю? Человек пожилой, всякое может случиться. У меня у самого бывает давление, а когда и желудок. Только ведь генерал подходил к двери, когда я позвонил. Тихонько так глянул в «глазок» и не стал открывать!