— Деревца… — сказала она сдавленным голосом, в котором звучала отчаянная решимость. — Извините, пожалуйста… Нет ли у вас случайно… То есть не могли бы вы… Мы хотели расспросить, а тут никого нет, а нам нужны деревца…

Тип с лопатой смотрел на нее с крайним интересом.

— Какие еще деревца? — подозрительно спросил он.

Вступительная речь исчерпала возможности и силы Терески. Она не в состоянии была сказать что-нибудь еще. У нее перехватило горло, и она не могла выдавить из себя ни словечка.

— Фруктовые, — слабо пискнула Шпулька.

— Фруктовые деревца? Что-то я не очень понял. А вы не могли бы объяснить как-нибудь вразумительно?

Тереска пересилила себя.

— У нас страшные проблемы… — начала она было.

Тут тип с горохом вдруг повернулся к ней спиной, явно потеряв интерес к происходящему.

— Ладно, я согласен, — сказал он, смирившись. — Пусть будет попозже. В полвторого.

— В два, — поправил его тип за столом и что-то записал в своих бумажках. — Кроме того, он прав. Надо поближе к скверу.

— У нас страшные проблемы, — через силу продолжала Тереска. — Мы не знаем, может, надо в питомник… Нам показалось, что вы знаете… Мы для питомцев…

Тип с лопатой задумчиво смотрел на нее.

— Насколько я понимаю, питомцы и водятся в питомнике, — заметил он подозрительно дружелюбно, когда у Терески снова перехватило дыхание. — Вы что конкретно имеете в виду?

В отчаянии Тереска попыталась вести себя беззаботно и весело.

— И то, и другое, — ответила она осипшим голосом. — Саженцы нужны нам для питомцев детдома, нам в школе велели… Такие маленькие деревца. И мы не знаем, откуда их взять. То есть мы должны их достать, то есть получить в дар, бесплатно, в рамках общественной помощи детям, но, наверное, нужно идти в питомник, а тут у всех молодые деревца, и все, наверное, знают, как это делается… и вы тоже. Может быть, вы сразу могли бы дать нам хоть одно, потому что нам нужна тысяча.

На лице типа с лопатой отразилось полное и абсолютное обалдение.

— Но ведь… — сказал он беспомощно и оглянулся. — Но я… А, ладно, — решился он вдруг. — Я смогу вам дать даже два деревца. Тогда вам останется всего лишь девятьсот девяносто восемь. Бумажный ранет и антоновка вам подойдут?

— Разумеется, — с благодарностью ответила Тереска, которая потихоньку приходила в себя и готова была с радостью согласиться хоть на белену и волчью ягоду. — А вы нам сразу их дадите?

— Нет, не сейчас, а недельки через две.

До сознания Шпульки только сейчас дошла страшная цифра 998. До этого весь остальной обмен репликами вызывал в ней только безграничное восхищение Тереской, которая в таких обстоятельствах смогла столь красноречиво, столь убедительно, ясно и четко изложить их просьбу. Только теперь Шпулька сообразила, что в ближайшее время их ждет еще девятьсот девяносто восемь таких переживаний, как сегодня. Если даже в каждом месте они получат по два деревца, то будет четыреста пятьдесят таких встреч. С гаком.

Поделить на два девятьсот девяносто восемь у нее так сразу не получалось. Ей стало плохо, и отчаяние придало ей сил и храбрости.

— Питомник, — простонала она. — Или садовник. Или что-нибудь в этом роде… Там больше саженцев.

— Ага, — поддакнула Тереска, — если вы в курсе, дайте нам, пожалуйста, какие-нибудь адреса…

Тип на лавке оперся локтями о стол и уставился на них недобрым мрачным взглядом. Тот, который лущил горох, снова обернулся, протянул руку за бутылкой с пивом, высосал ее всю, после чего, не оглядываясь, поставил пустую куда-то за спину, все это время не отрывая от девочек напряженного и внимательного взгляда. Тереска ужаснулась.

«Они пытаются нас запомнить! — подумала она — Надо притвориться, что мы их вообще не видим».

Ее терзала мысль, что она не может сказать это Шпульке, которая стояла рядом и явно таращила глаза на подозрительных типов. Сама Тереска старательно избегала на них смотреть и пыталась вызвать на физиономию обаятельную улыбку. Она записала адреса двух садовников и несколько номеров участков, куда владельцы только что привезли всякие саженцы и, возможно, могли уступить им несколько штук. Она спрятала блокнот и закрыла портфель. Потом потащила за руку Шпульку, которая неподвижно стояла рядом как загипнотизированная.

— Большое вам спасибо, мы придем через две недели. До свидания!

Кусты постепенно скрыли от них страшный ого¬род. Первые несколько метров они шли, пятясь за¬дом. Только когда три преступника пропали из поля зрения, они повернулись и пошли нормально, если только можно так назвать короткие перебежки в полусогнутом виде. Шпулька вдруг стряхнула с себя оцепенение.

— Ты что, с ума сошла, почему ты их не спро¬сила, нет ли здесь какой-нибудь калитки? — про¬шипела она испуганно. — Нам что, снова лезть че¬рез ограду или бродить по этим огородам до конца света?!

Мысль Терески работала на всех парах.

— Дурочка, ты что же, считаешь, что они нас так и оставят в покое? Если они за нами пойдут, то именно к калитке, потому что им не придет в голову, что мы не знаем, где калитка! Только через ограду! Прежде чем они сообразят, куда мы делись, нас уже туг не будет!

— Ты думаешь, они пойдут за нами?

— А что им остается делать? Они должны нас убить, чтобы мы им не мешали!

Шпулька споткнулась от ужаса, вытаращив на Тереску глаза.

— Убить?! Ты в своем уме?! Почему?! Они хотят убить какого-то там типа! Почему нас?!

— Потому что мы это слышали. Перелезай скорее, ну, пожалуйста! Шевелись же! Мы должны немедленно от них скрыться, если хотим еще немного пожить на этом свете!

Пройдя половину дороги до дома, Шпулька наконец поняла весь ужас положения. Нечего было лгать самим себе, с ними произошло нечто страшное, нечто совершенно идиотское, настолько непредвиденное, что прямо как в кино. Как из другого мира, чужого и страшного, который, несомненно, где-то существовал, но до сих пор чисто теоретически. Они наткнулись на троицу дебильно неосторожных преступников, замышлявших убийство; услышали их разговор, узнали их планы, и, что самое скверное, убийцы сориентировались, что их разоблачили. Согласно всем законам, которые правят преступным миром, они теперь должны как можно скорее убрать с этого света нежелательных, опасных для себя свидетелей, особенно потому, что одно убийство или два — какая разница! Им обеим, Тереске и Шпульке, угрожает опасность, обе они должны вести себя максимально осторожно, иначе, рано или поздно, они расстанутся с жизнью. Наверняка даже рано. Может быть, следует что-нибудь предпринять…

— Ты уверена, что они нас обязательно должны?.. — спросила Шпулька с отчаянным недоверием и, остановившись, привалилась к сетке. — Какой в этом смысл? Они что, не могут просто оставить нас в покое?

— Думай логически, — мрачно ответила Тереска и тоже привалилась к сетке. — Представь себе нас на их месте. Мы планируем кого-то убить, а нас подслушали. Что мы будем делать?

— Можем отказаться от убийства. Я бы так и поступила.

— Может быть, что ты бы так и сделала, но насчет них я сильно сомневаюсь. У меня такое впечатление, что для них это убийство очень важно. В нем какая-то особенная цель. Никто не откажется от достижения очень важной цели из-за каких-то мелочей.

— Это, по-твоему, мелочь?! — взвилась Шпулька. — Убить нас обеих?!

— Остается надеяться только на то, что они не убьют нас, пока не укокошат того… Если бы то убийство у них не получилось, им незачем стало бы убивать нас.

По другую сторону изгороди, со стороны строительной площадки, к воротам шел некий Кшиштоф Цегна, молодой человек, который совсем недавно начал работать в районном отделении милиции. На стройплощадку его вызвали полчаса назад совершенно напрасно, по случаю внезапной драки двух сторожей, которые при виде его во мгновение ока помирились. На всякий случай он прошелся по разным закоулкам, предложил начальнику стройки срочно заняться пьяным бетонщиком, спавшим в котловане, и как раз собирался уходить. Он подошел к воротам и замер, услышав последние слова Шпульки.