Предположительная реконструкция храма Нингал совсем не похожа на то, что можно было бы ожидать от храмов Месопотамии XIV в. до н. э. Ось святилища совпадала с центральной осью всего здания, алтарь находился у северо-западной стены центральной залы. В нише задней стены помещался кирпичный постамент для статуи. Здесь мы нашли кусочки золотой фольги, маленькую серебряную вазочку, вазы из глазированного стеклянного шлака и разноцветного стекла. Очевидно, все эти предметы были положены сюда во время ритуала освящения.
В двойной стене, окружающей Эгишнунгал, были выстроены новые ворота для входа в храм Нингал, великолепные ворота, увенчанные башней. Ворота поменьше и попроще, к которым вел ряд ступенек, находились в тридцати семи метрах к востоку. Эти ворота вели на открытую террасу. Они были построены там, где для прохода через Дублалмах некогда стояли так называемые «Великие врата». Работы, проведенные Куригалзу по реконструкции «Великих главных врат Дублалмаха, древнейших, издавна лежавших в развалинах», были поистине удивительны.
Когда мы впервые приехали в Ур, наиболее примечательным показался нам небольшой холм неподалеку от восточного угла зиккурата. Это был тот самый холм, где за семьдесят лет до нас для Британского музея вел раскопки Тейлор, английский консул в Басре. Он писал в своем отчете, что нашел в этом холме небольшое двухкомнатное здание из обожженного кирпича с аркообразными входами. Это здание Тейлор принял за жилой дом позднего времени. Стены дома были настолько высоки, что рабочие из экспедиции Тейлора смастерили из циновок что-то вроде крыши и устроили себе там жилье.
Мы убрали груды песка, наполнявшего обе комнаты, и приступили к расчистке фасада. Одна из двух упомянутых Тейлором арок, украшавших боковые входы, развалилась, но другая была почти целой. Стены и дверные проемы были сложены из хорошо обожженного кирпича, всюду скрепленного битумным раствором. На кирпичах сохранились печати Куригалзу, которые Тейлор не мог, конечно, разобрать. Следовательно, дом этот был не жилищем недавних времен, как утверждал Тейлор, а строением XIV в. до н. э.
Особый интерес для нас представляла тогда одна из древнейших арок, которая около тысячи лет простояла, возвышаясь над поверхностью земли. Впоследствии мы обнаружили на царском кладбище несколько других, более старых арок, которым было по две тысячи лет, но зимой 1924 г. мы придавали огромное значение этой находке. По нашему мнению, она должна была совершить переворот в истории архитектуры.
Маленькое здание, стены которого были изрезаны Т-образными вертикальными желобами (со временем мы узнали, что это было отличительной чертой храма), окружала кирпичная вымостка. Мы прошли по ней до самого края, где стояла еще одна сохранившаяся стена, тоже украшенная Т-образными желобами. Стена уходила вниз на сто шестьдесят сантиметров и кончалась на другой кирпичной вымостке. Она окаймляла платформу или пьедестал, выступавший из высокой террасы зиккурата. На этой платформе и стояло здание Куригалзу, возвышаясь над большим, раскинувшимся перед ним мощеным двором. В одной из комнат пол был разрушен рабочими Тейлора. Мы стали копать там дальше и вскоре обнаружили, что чуть ниже уровня пола форма кирпичей, из которых сложены стены, меняется. Здесь на кирпичах стоит печать не касситского царя, а штамп царя периода Ларсы Ишме-дагана. Еще ниже лежат один или два ряда кирпичей с печатью Амарсуены. Мы обнаружили также один из опорных камней от двери, надписанный его же именем.
Произведенные Куригалзу работы подробно описаны на его кирпичах: «Эдублалмах, древний дом, с незапамятных времен лежавший в развалинах, я обнес стенами с четырех сторон, я поставил его на старое место, я укрепил его основание». Старый храм находился в таком плачевном состоянии, что даже нижняя часть его стен не выдержала бы веса нового здания. Но жрецы из пиетета требовали, чтобы новый храм обязательно был поставлен на старом. Поэтому Куригалзу выстроил вокруг храма новую стену, а пространство между стенами сплошь заполнил сухой глиной и щебенкой. Все это он покрыл вымосткой на одном уровне с полом террасы зиккурата. Точно так же заполнил он и внутреннюю часть храма и снес старые стены, оставив лишь один-два ряда кладки ниже вымостки. Укрепленные таким образом стены могли служить прекрасным фундаментом для его нового храма. Поскольку «Великие врата» давно уже перестали быть входом, то сейчас, когда они оказались поднятыми на платформу, такое обстоятельство уже никого не смущало, так как Дублалмах был одновременно «дворцом правосудия» и приговоры суда провозглашались из его ворот, дополнительная высота которых теперь придавала церемониям еще большую внушительность.
В мусоре у подножия Дублалмаха мы нашли несколько касситских кирпичей с рельефным рисунком. На большинстве кирпичей были параллельные зигзагообразные линии. На других были горельефы, в которых мы сначала ничего не поняли. Объяснение дали нам раскопки в Варке. Там, в древнем Уруке, немецкие археологи нашли касситское здание, фасад которого был украшен горельефами богов из специально изготовленных кирпичей. Божества стояли в ряд, держа в руках вазы, из которых вода вытекала такими же зигзагами, как на кирпичах, найденных нами в Уре. Мы извлекли из земли всего лишь несколько фрагментов, тогда как урукский рельеф мог быть восстановлен полностью. Однако идентичность этих двух находок не вызывает сомнений. Где-то в непосредственной близости от Дублалмаха Куригалзу воздвиг здание, украшенное таким же удивительным, оригинальным способом. Фасонные кирпичи не принадлежали самому Дублалмаху. В этом мы были совершенно уверены, потому что стелы Куригалзу все еще возвышались на два с половиной метра и на них не было никаких следов орнамента. Может быть, эти кирпичи принадлежали фасаду маленького храма, примыкающего с востока. Это была новая пристройка касситского времен. Храм так сильно разрушен, что о его внешнем виде теперь уже ничего нельзя сказать, но мы не нашли также ничего, что могло бы опровергнуть предположение об орнаменте на его фасаде.
Что же произошло здесь на самом деле? Вплоть до конца периода Ларсы между древним храмом Энунмахом и стеной террасы зиккурата находилось огромное пустое пространство. Куригалзу отремонтировал Энунмах, по возможности придерживаясь при этом старого плана. Но он снес его старую юго-западную стену и расширил строительство до самой террасы зиккурата. Новое крыло образовало хоть и примыкающее, однако обособленное святилище, которое он и назвал Эмурианабаг. Как известно из надписей на дверной опоре Гимилсина, в Уре когда-то существовало святилище с таким названием. Однако оно, должно быть, давно было разрушено, и даже место, где оно стояло, вероятно, забыто. Поэтому Куригалзу, не связанный традицией, счел нужным пристроить святилище Нанна к объединенному храму, который Нанна разделял со своей женой. Пристройка изменила вид фасада. Теперь он вытянулся за пределы старого южного угла, включая в себя ворота нового святилища, и чуть примыкал к боковой стене Дублалмаха. Вдоль фасада проходила широкая улица — «Священная дорога». Дорога пересекала две двойные арки и через третьи ворота выходила на большой двор перед Дублалмахом. Большая часть плана храма была разработана царями Ларсы. Куригалзу следовал этому плану. Но строения периода Ларсы постепенно разрушались, а касситские — продолжали оставаться в довольно хорошем состоянии. Можно было восстановить не только план, но в значительной степени и верхние части здания. Мощеный двор, склады по трем его сторонам, а в южном углу — здание, которое мы теперь назвали бы конторой. Двор этот был не просто двором храма. Он служил продолжением «священной дороги», проходившей через Энунмах. В западном углу двора, в стене террасы зиккурата, находились ворота, через которые, поднявшись по нескольким кирпичным ступеням, можно было выйти на террасу Этеменигура. Вторые ворота в юго-западной стене выводили на широкий проход вдоль стены теменоса. По обеим сторонам прохода стояли надвратные башни. От правой шла дорога к храму Нингал, выстроенному Куригалзу на террасе зиккурата, а от левой — к его варианту Гигпарку, храму богини Нингал.
