– Тогда не обращайте на меня внимания. Не обращайте внимания на то, как меняется мой голос. У меня трудный момент, и если это отражается на вас, я сожалею. И я по-прежнему хочу, чтобы вы сегодня отдохнули. – Потом он позвонил в салон красоты в Беверли-Хиллз и записал ее на массаж лица и тела. За счет студии. – А теперь идите.

Она стояла на пороге, и он видел, что она сдается.

– Я попрошу Силию отвечать на звонки. – Она подмигнула и исчезла.

Он позвонил Бонни Шероу.

– Хочешь отменить сегодняшнюю встречу, да? – спросила она.

– Почему мы работаем в этом бизнесе? – Он старался казаться утомленным, как иностранный корреспондент, изнуренный, привыкший к скромным заработкам и одиночеству.

– Все кончено?

– Только если ты этого хочешь.

– Я не знаю.

– У тебя есть планы на утро воскресенья?

– У тебя есть планы на вечер субботы? – спросила она, но без малейшего кокетства; в ее голосе слышались удивление и страх.

– Я как раз это и имел в виду.

– В таком случае, Гриффин, позвони мне в субботу днем. – Теперь в ее голосе было раздражение. – Я не хочу назначать свидание.

– Ты это только что сделала.

– Позвони, а там посмотрим.

Пора было ехать на похороны.

Он оставил машину в квартале от похоронного бюро и пошел туда пешком по противоположной стороне улицы. Перед домом стоял коренастый седовласый мужчина, одетый в синий пиджак и серые брюки. Гриффин решил, что он сотрудник бюро. Что-то неладное было в его бровях, они почти срастались на переносице, и в том, как он осматривал улицу, подобно продавцу мужских сорочек из разорившегося магазина, который ищет взглядом покупателей. Мужчина остановил взгляд на Гриффине, и Гриффин подумал, что он сейчас скажет: «Вы пришли на похороны?», но мужчина ничего не сказал, посмотрел на часы и прошел внутрь. Гриффин тоже посмотрел на часы. Два пятнадцать. Он сказал себе, что не обязан входить. Потом сказал, что обязан.

На стоянке около похоронного бюро почти не было машин. Он насчитал четырнадцать. К своему удивлению, он увидел новый «сааб» Дэвида Кахане. Не может быть, что Джун Меркатор приехала на похороны своего любовника одна. Рядом с черным катафалком было припарковано несколько белых лимузинов. «И все это из-за меня», – подумал он и перешел на другую сторону.

Гриффин осторожно открыл дверь часовни и оказался в длинном помещении в бежевых тонах. Толстый ковер в ритуальном зале напомнил ему детство – как в семь лет мама водила его по магазинам и ему было невероятно скучно. Что там говорят психологи? Мол, скука – это не что иное, как чувство разочарования. Почему он чувствует разочарование, он не мог объяснить.

Первые два ряда были заняты, на следующих рядах у прохода сидело несколько человек. Семья японцев сидела в конце зала. Чтобы проститься с Кахане, всего собралось человек тридцать. Гриффин почувствовал ненависть к Кахане из-за того, что Джун Меркатор вынуждена терять время: она заслуживала большего. Как мог Кахане рассчитывать на успех в кино, если он не пользовался популярностью? Неудивительно, что по его сценариям не было снято ни одного фильма. Неудивительно, что он умер, не сопротивляясь.

Дверь позади открылась, и мимо Гриффина протиснулся мужчина в костюме, чуть задев его плечом и извинившись. Он медленно прошел по проходу к переднему ряду и тихо принес свои соболезнования. Две женщины, на вид лет двадцати пяти – тридцати, одна из которых могла оказаться Джун Меркатор, сидели вместе. Рядом с ними у прохода сидел мужчина в возрасте, который мог быть отцом Кахане. У одной из женщин были такие же светлые волосы и острый нос, как у молодого человека студенческого возраста. Гриффин решил, что это брат и сестра. Семья Джун Меркатор вряд ли приехала, и она здесь одна. Но, с другой стороны, почему бы им было не приехать? Если бы ее родители были живы и жили в Лос-Анджелесе, они бы обязательно приехали на похороны друга дочери. Приехали бы они на похороны из другого штата, если Кахане и Джун Меркатор не были женаты? Возможно, только кто-нибудь один. Любая из женщин могла бы быть Джун Меркатор. Какая ему больше нравится – у которой есть брат или та, что одна? Сегодня вечером в «Поло-Лаунж» ему снова придется выбирать и решать, кто Джо Джиллис. Он подумал, что это будет сделать легко: Автор должен быть один и казаться робким.

Сестра обернулась, чтобы посмотреть, кто сидит сзади. У нее было умное лицо и ухоженный вид. Так выглядят женщины, занимающиеся технической работой на студии, например монтажеры или художники по спецэффектам. У нее была спортивная стрижка: с пробором посередине, волосы сзади длиннее, чем по бокам. Чистая бледная кожа. Та, что была одна, оглянулась автоматически, чтобы посмотреть, что привлекло внимание первой. У нее были длинные распущенные волосы. Под глазами мешки. И она была полноватой. «Как я», – подумал Гриффин. Она выглядела усталой. Из-за траура? Из-за работы? Как отличить горе от беспокойства? Она была похожа на юриста, а значит, мисс Меркатор не она. Похоже на то, ведь Джун занималась оформлением брошюр в банке. Техническая работа. Кроме того, она плакала.

Он встретился с ней взглядом. «Интересно, она догадывается, кто я?» Учитывая, что людей было немного, она должна была знать всех собравшихся. Его фото печатали несколько десятков раз, на обложках «Верайети» и «Голливуд Репортер», был портрет в «Таймc», статьи в «Ньюсуике» и «Тайме», фото в «Роллинг Стоун». Возможно, она не читает этих изданий. Он ожидал, что она удивится, когда поймет, кто он, но этого не случилось. Она скользнула по нему взглядом и повернулась лицом к кафедре, когда мужчина в синем костюме – Гриффин предположил, что это раввин, – начал говорить.

Сначала он говорил о городе, об опасностях жизни в городе, о страхе. Он ссылался на физику, на принцип неопределенности Гейзенберга, на Эйнштейна, который сказал, что Бог не играет в рулетку. Мы не должны, сказал он, утешать себя мыслью, что смерть Дэвида Кахане – умысел Божий, который имеет целью приоткрыть тайну вселенной: он знает, что Дэвид Кахане посмеялся бы над таким проявлением веры. Все мы, сказал он, должны научиться находить смысл каждого мгновения жизни, иначе потеряем надежду. Потом он сел, и место за кафедрой занял студент. У него был заготовленный текст. Он был худой и гладко выбритый, с умным видом, как у музыканта, как у контрабасиста, который всегда стоит в стороне.

– Мой брат, – начал он, – погиб, выйдя из кино. Я вижу в этом особый смысл. Не поймите меня неправильно, но я рад, что он не погиб по пути в кино, не увидев фильма. Это причинило бы мне еще большую боль, а мне и так очень больно.

Сплошная череда разочарований. Брат Кахане был похож на женщину, которая могла бы быть киномонтажером, значит, Джун Меркатор – юрист с мешками под глазами. Этого было более чем достаточно.

Гриффин отвернулся от брата и вышел из часовни. Он закрыл за собой дверь как можно тише. Интересно, что подумал брат, когда он вышел? Что его переполнили эмоции? Или что он пришел не на те похороны? А может быть, он ничего не заметил. Может быть, он подумал, что Гриффин работает в похоронном агентстве. Вы произносите трогательную речь, а кто-то, кого вы не знаете, встает и уходит. Знак неуважения, или человеку нужно выйти по делу. По делу. Это логично. А Джун? Что она подумала? Теперь он жалел, что не остался послушать прощальные речи и узнать о Кахане побольше. Он думал о женщине с мешками под глазами. Можно ли принести ей извинения? Для этого надо быть ее другом. Возможно ли это?

Он пожалел, что отослал Джан в Беверли-Хиллз. Если он позвонит узнать, кто ему звонил, трубку снимет Силия, а потом скажет Левисону, что его не было на работе полдня. Впрочем, она и так скажет. Он дозвонился до Мэри Неттер и сказал, что если они с Дрю не заняты, он мог бы с ними встретиться в пять. Она закрыла рукой телефонную трубку и потом сказала, что у них есть полчаса.

Вернувшись на студию, он позвонил Силии, и она передала ему сообщение от Мэри и Дрю, что встреча не состоится. Объяснения не было.