Позиция Астора Конгсбаккена была абсолютно ясна. Он почти не помнит это дело и не собирается напрягать свою память по просьбе какой-то Ингер Йоханне. Он три раза обратил внимание на свой преклонный возраст и закончил угрозами натравить на неё адвоката. Но что с ней должен был сделать адвокат, осталось неясным.

Ингер Йоханне листала «Рассказ о несостоявшемся самоубийстве» Асбьёрна Ревхайма.

Причин для гнева, который обрушился на Ингер Йоханне со стороны Астора Конгсбаккена, было предостаточно. Ему девяносто два, и к тому же он, судя по всему, порядочный брюзга. Ещё в пятидесятых о его темпераменте ходили анекдоты. Две его фотографии, опубликованные в книге о Ревхайме, изображали коренастого человека с широкими плечами и выдающейся нижней челюстью. Сын, высокий и тонкий как щепка, был его полной противоположностью. На одной из фотографий знаменитый прокурор стоял в чёрном пальто и держал в правой руке свод законов, словно собираясь бросить его на стол судье. Под широкими бровями прятались тёмные глаза, и казалось, что он кричит. Астор Конгсбаккен был злобным человеком. Не все с годами становятся добрее.

Но был ещё брат, старший сын Астора и Унни. Ингер Йоханне щёлкнула пальцами и начала искать соответствующую страницу в книге. Гайр Конгсбаккен стал адвокатом, у него была маленькая контора на Овре Шлоттсгате. Ингер Йоханне решила позвонить ему. Может быть, он поспособствует тому, чтобы вторая беседа с его отцом прошла удачнее. По крайней мере стоит попробовать.

Она позвонила секретарше Гайра Конгсбаккена и договорилась прийти завтра, шестого июня, в десять часов. Когда женщина спросила, что именно её интересует, Ингер Йоханне замялась и через мгновение ответила:

– Одно уголовное дело. Это не займёт много времени.

– Значит, до завтра, – сказал дружелюбный женский голос. – Всего вам хорошего!

53

Карстен Осли затаил дыхание. Сквозь двойные оконные рамы он услышал, как водитель «вольво» переключился со второй скорости на первую, проезжая последнюю выбоину на дороге к дому.

Карстен Осли прожил в Снаубю почти год. Хозяйство обходилось ему дёшево, хотя и приходилось платить налог за пользование землёй, тонкая полоска которой была дополнена участком леса. Но для него место было идеальным. Первые месяцы он посвятил обустройству подвала, который прежние хозяева использовали для хранения картофеля. Поскольку дом стоял на склоне, было несложно расширить погреб до размеров небольшой комнаты. Он был доволен тем, что у него получилось: он заменил панели на стенах, заложил фундамент для гаража на случай, если кто-нибудь пожалует к нему в гости. Никто не спрашивал у него, зачем ему весь этот цемент, доски, инструменты и трубы: дом стоял уединённо, в пятнадцати минутах езды от ближайшего городка. Именно это ему и было нужно. Никто не приезжал в Снаубю.

Пока не появился тёмно-синий «вольво», который только что остановился во дворе. Карстен Осли стоял на кухне и не стал прятаться. Он стоял неподвижно, глядя, как открывается дверь автомобиля. Из машины вышел человек. Он выглядел утомлённым. Выбравшись из машины, человек поморщился. Его лицо исказилось в гримасе, когда он попытался распрямить спину. Судя по номерам, машина была из Осло, два часа езды отсюда. Человек осмотрелся. Карстен Осли по-прежнему стоял без движения. Незнакомец увидел его через решётку, поднял руку в неловком приветствии, и тогда Карстен спустился к входной двери. Он надел красный свитер и открыл дверь.

– Привет, – сказал он.

– Добрый день!

Незнакомец подошёл к нему, заранее протянув руку. Он был великаном. Толстяк, подумал Карстен Осли. Усталый толстяк.

– Ингвар Стюбё, – представился мужчина.

– Карстен, – ответил хозяин и подумал о цементе, оставшемся после бетонирования подвала, и об инструментах.

У него никогда не было гостей. Этот первый.

– Приятное местечко, – сказал незнакомец и взглянул на лес. – Чудесный вид. Давно здесь живете?

– Не очень.

– Вам следовало сообщить о переезде. Сложно было найти вас. Я могу войти?

Карстен Осли мысленно представил себе каждую комнату: может ли что-то его выдать? Нет. Нигде ничего. Ни детской одежды, ни игрушек, ни фотографий или вырезок из газет. Порядок. Чистота.

– Конечно, входите.

Карстен повернулся спиной к гостю. Он слышал за собой тяжёлые, гулкие шаги незнакомца. Мужчина выглядел измученным. Карстен, напротив, был молод и полон сил.

– Ого! – воскликнул Стюбё. – Ну и порядок у вас!

Карстену не понравились его глаза. Такое впечатление, что они всё замечают. Казалось, что у этого человека в голову вмонтирован фотоаппарат и он беспрерывно щёлкает: диван, телевизор, большая фотография, которую Осли сделал во время путешествия с Эллен в Грецию, перед тем как они расстались.

– Что вам угодно?

– Я из полиции.

Карстен Осли пожал плечами и уселся на стул. Полицейский продолжал расхаживать по комнате и изучать её глазами.

Он искал что-то, но здесь не было ничего, что могло бы заинтересовать его.

– Чем я могу помочь вам? Может быть, хотите кофе или что-нибудь ещё?

Мужчина стоял к хозяину спиной. Вероятно, он рассматривал открывавшийся из окна вид или думал о чём-то.

– Нет, спасибо. Вы, конечно, интересуетесь, по какой причине я к вам пожаловал.

Карстен не интересовался. Он точно знал.

– Конечно, – ответил он. – И по какой же?

– Из-за дела о похищениях.

– Да?

– Жуткая история, – сказал полицейский, поворачиваясь.

Глаза-объективы устремились на Карстена.

– Согласен, – ответил тот и медленно кивнул. – Всё это отвратительно.

Он не отводил глаз. Дышал спокойно. Карстен предполагал, что полиция может появиться, и подготовился заранее. Ему этот визит ничем не грозит. А кроме того, полицейский был его старше. И явно не в форме.

– Расследование оказалось очень сложным, и нам приходится отрабатывать различные версии. Поэтому вы и заинтересовали нас.

Полицейский слишком много улыбался.

– Родители двоих детей сообщили, что общались с вами.

Двоих. Двоих!

Карстен Осли едва заметно покачал головой.

– Если честно, я не особенно слежу за деталями расследования, – сказал он. – В общих чертах всё ясно, но… Кто сказал, что знает меня?

– Турид Санде Оксой.

Турид никогда не стала бы рассказывать об этом. Никогда. Полицейский лжёт. Карстен понял это, взглянув на Стюбё. Полицейский прищурил левый глаз, но удержался и не моргнул. Неестественное движение выдало его.

Карстен снова покачал головой.

– Я уверен, что никогда не слышал этого имени, – ответил он и дотронулся рукой до виска, не сводя глаз со Стюбё. – Хотя…

Он негромко щёлкнул пальцами правой руки.

– Я что-то слышал о ней по телевизору. Кажется, она… Нет. Это мать… того мальчика. Я не ошибаюсь?

– Нет.

– Но я не знаком с ней. С чего она это взяла?

– Лена Бордсен.

Полицейский не сводил с него глаз.

– Лена Бордсен, – медленно повторил Карстен Осли. – Лена. У меня была девушка с таким именем. Её фамилия Бордсен? Я такую не помню.

Он улыбнулся. Но полицейский на этот раз не ответил на улыбку.

– С тех пор прошло… десять лет. Как минимум! Я был ещё знаком с двумя или тремя девушками, которых звали Лене. С «е» на конце. Одну из женщин, работающих вместе со мной, зовут Лине. Но это не совсем то.

– Да.

Полицейский уселся на диван. И сразу стал меньше.

– А где вы работаете? – спросил он спокойно, почти равнодушно, словно они только что встретились в пабе и, сидя напротив друг друга, потягивали пиво.

– Я работаю в «Саге». Это лесопилка здесь, неподалеку.

– Мне казалось, вы работаете с детьми.

– Это раньше. Занимался всем понемногу.

– А какое у вас образование?

– Разное.

– Это как?

– Да так, учился тоже всему понемногу. Вы уверены насчёт кофе?

Стюбё замотал головой.

– Ничего, если я заварю себе чашечку?