Я медленно прохожу Кастель-Капуано, где когда-то работал Алессандро. Мне больно дышать. Горло горит. Мышцы то наливаются свинцом, то делаются мягкими, как кисель. Рухну ли я от изнеможения или от страха сознания лишусь? Оглядываюсь по сторонам. Никого я не интересую. Люди заняты своими делами: покупают овощи и мясо, беседуют, спорят. Если кто и взглянет на меня, то больше из любопытства: я забрел в улочки позади старого Трибунала, где туристу делать нечего. Я не уверен, правильно ли иду, но не хочу шагать прямиком к вокзалу. На ходу повторяю: «Думай, думай, ты можешь в этом разобраться. Из множества вариантов нужно выбрать наиболее приемлемый, с тем чтобы уменьшить риск и повысить шансы на спасение». Возможно, я нахожусь в полузабытьи, но если я перестану говорить, то действительно задумаюсь о том, что делаю, и мне захочется остановиться.
Дохожу до площади Сан-Франческо. Силы окончательно оставляют меня, однако страх подгоняет вперед: продолжать движение сейчас важнее всего. Я петляю среди машин, теперь я в этом дока. Все дело в предчувствии: водители стремятся использовать каждый дюйм дороги, любой просвет, любое свободное место и не снижают скорость до самого последнего момента. Они надеются, что вы это понимаете — и учитываете. Я учитываю. Легкость, с какой я лавирую, вселяет в меня уверенность. У меня получается. Поворачиваю направо по указателю «Stazione Centrale». [73]Передо мной открывается широкая площадь Гарибальди. Подойдя к углу, я замедляю шаг и останавливаюсь прямо возле гостиницы «Люксотика». Отсюда видна крыша вокзала. Как лучше до него добраться? Через центр площади, по скользким дорожкам, автостоянкам, сквозь толпы пассажиров, ожидающих автобусов или трамваев? Или все время придерживаться тротуара, проскакивая между ордами неаполитанцев, возвращающихся домой с работы?
Решение уже принято за меня. Слева от меня стоит, прислонившись к стене, Сальваторе. Заметив меня, выпрямляется. Никакой спешки. Однако то, что он меня увидел, требует каких-то действий. Я делаю шаг назад, скрываясь в тени боковой улицы. Значит ли это, что на всех углах площади дежурят Саварезе? Должно быть, так. Я ведь мог появиться с любой стороны.
Снова я попадаю в толпу туристов, только-только вышедших из экскурсионного автобуса. Их предупредили, что надо держать ухо востро, а потому они пугливо косятся на меня, но я с улыбкой бросаю: «Привет!» — и прохожу мимо. Назад не смотрю: и без того ясно, что Сальваторе где-то там. Вокзал уже недалеко. Я готов к тому, что увижу Лоренцо стоящим на низкой плоской крыше, на самом ее краю, с пистолетом на боку.
Идти мне остается всего пару сотен ярдов. Замечаю яркий желто-красный фирменный знак «Макдоналдса». Сердце рвется из грудной клетки, я задыхаюсь от сильного жжения в горле. Тяжело дышать: через каждый десяток шагов жадно хватаю воздух ртом. Живот сжимается и вздрагивает. Остается всего сто ярдов. Вход в «Макдоналдс» прямо из главного вестибюля вокзала. Иди себе прямо и входи. Если Джованна на месте, то мы можем сразу попасть в вестибюль. Чертовски просто. Прямая, мать ее, линия. Только иди. Иди по ней.
Впереди, шагах в десяти, возникает Гаэтано. Я резко сворачиваю с тротуара на проезжую часть. Может быть, их всего двое — он и Сальваторе. «С этими я справлюсь», — говорю я себе.
Теперь я шагаю меж двух рядов автомобилей. Гаэтано в том же направлении идет по тротуару.
Им скорее всего уже известно, что Джованна ждет меня. Кажется, я вижу ее в окне. Девушка, похожая на нее, сидит спиной ко мне. Не могу сейчас подать ей знак. Нужно увести за собой Гаэтано, сделать крюк через вход в вестибюль вокзала. Что сделает Джованна, когда поймет, что ее братья преследуют меня? Решать ей придется мгновенно: на ошибки нет времени. Она должна пойти за мной, ни секунды не раздумывая. Если запаникует, они ее схватят. Если же Джованна будет держаться рядом, то братьям придется сражаться с нами обоими. Точно, это она в окне. Прижалась к стеклу, всматривается. Уверена, что я появлюсь с этой стороны. А теперь, если она и увидит кого, то только Гаэтано. И все кончится.
Новое дело: исчез Гаэтано. Я оглядываюсь: и Сальваторе не видно. Перевожу взгляд на «Макдоналдс». Девушка по-прежнему возле окна. Прищурившись, всматриваюсь в залитый светом вестибюль. Неужели они уже внутри и подбираются к ней? Может, бандитам всего и надо-то было, чтоб их вывели на Джованну, а теперь они ушли в тень, дожидаясь дальнейших указаний. Но девушка по-прежнему там, и Гаэтано она не заметила. Иначе как-нибудь отреагировала бы. А ведь должна была увидеть.
Вход в вокзал затенен выступом крыши. Люди снуют туда-сюда, но никто не толпится. Первую дверь загородили два молодца. Предмет их разговора ясен по сопровождающим движениям ног, изящно имитирующих удары по мячу.
Я останавливаюсь рядом со стоянкой такси. Осталось перейти дорогу, а там и главный вестибюль. Двадцать ярдов отделяют меня от Джованны. Стоит ей повернуться, как она увидит меня. «Обернись!» — молю я сквозь стиснутые зубы. Обернись. Один взгляд, я подам знак — и Джованна может идти к платформам, готовая бежать со мной к поезду, любому поезду. Отсюда мне видны и платформы и поезда. На табло — пункты назначения. Фаэнце, Рим, Перуджа.
Я в который раз оглядываюсь и направляюсь к входу. Слышу свой голос: «Слишком уж просто, слишком, твою мать, просто». Но ничего другого не остается. Легко обхожу внезапно выкатившуюся багажную тележку. Я всего лишь пассажир, спешащий на вокзал, чтобы сесть на поезд. Теперь мне видно лицо Джованны.
Это не она. Это другая юная неаполитанка, которая назначила тут свидание. «Макдоналдс» — хорошее место для свиданий.
Что делать? Неужели головорезы все-таки схватили Джованну? Должно быть, так, иначе она была бы здесь. Нужно еще раз проверить. Глаза мои шарят по всем столикам. Нет. Нет. Нет. Мамаши с детишками. Компании подростков. Девушка всего одна — та, которую я принял за Джованну. Они добрались до нее. Я им теперь не нужен. Что мне делать? Уехать и позвонить Луизе, как можно скорее. Например, из Рима. Из любого города, только подальше от Неаполя.
Да, это единственное, что остается. Поворачиваю обратно к вокзалу. И тут замечаю ее — в углу «Макдоналдса». Джованна сидит недалеко от выхода. Голова опущена, на столике перед ней раскрытая книга. Читает и ждет меня. Я почувствовал облегчение — впервые с того момента, как оторвался от Гаэтано на Спаччанаполи. Скоро для нас все кончится. В следующую секунду передо мной появляется чья-то рука. Я со всего маху налетаю на нее грудью. Меня отбрасывает назад, ноги мои едва поспевают за стремительно летящим телом. Я бы, конечно, упал, если бы не наткнулся на стоящих позади людей. Некоторые, узнав Лоренцо, шепчут его имя.
Лоренцо. Пришел сюда проводить меня. Улыбается характерной улыбкой Саварезе — очевидно, рад, что смог прийти сам. Бросаю быстрый взгляд на Джованну. Она по-прежнему поглощена своей книгой. Интересно, все так же читает «Джейн Эйр»? Нечего сказать, уместный вопрос в такой момент.
Лоренцо отступает в сторону. Весь накопившийся у меня в легких кислород исчез в один миг. Я хватаю воздух ртом. Лоренцо ждет, когда я приду в себя.
Мы стоим друг против друга, окруженные любопытствующими неаполитанцами. Лоренцо открывает рот, на меня льется поток брани. Не разбирая ни слова, тем не менее догадываюсь, о чем речь. «Почему ты не сделал того, что было велено?» Он не просто сердится. Он взбешен. Всего день, как Лоренцо вышел из тюрьмы. Раз меня предупредили — я должен подчиниться. Иметь со мной дело дважды никто не собирался. Я смотрю ему прямо в глаза. Больше мне смотреть некуда. Если они еще не заметили Джованну, то мне ни к чему ее выдавать, а взывать к помощи окружающих по меньшей мере бессмысленно. Вот и смотрю прямо на Лоренцо, потому как с меня хватит. Он все это затеял, и ему решать, что делать дальше. Гаэтано, наверное, где-то поблизости, но он не в счет. Сальваторе… этот, наверное, мечтает вернуться к своим компьютерным играм. Остались только я и Лоренцо.
