Только тут я заметила прислоненные к стене костыли.

– Я в метро ночевал, темно было, наступил на электричество. Врачи потом удивлялись, что сердце не отказало. Три недели в больнице пролежал. Я у церкви целыми днями сижу, вот мне и чудо за набожность, что жив.

Мы поговорили о несчастных случаях, болезнях, чудесных исцелениях. Клошар впервые рассказал мне о своей жизни, оторвавшись от обыденного здесь и сейчас. В молодости он жил в Италии: пляж, ночами музыка, вино, много вина, и итальянцы такие веселые, а женщины прекрасные, самые прекрасные. Потом он отправился в Европу и почти десять лет жил близ Толедо. В Испании его поразило то, чего нет даже в Париже.

– Вы только представьте себе, вагоны там ездят, как в метро, но не под землей, а на улицах. Ездят по рельсам, и колеса у них металлические. Над вагонами – электрические провода, а называется этот поезд, – клошар сделал многозначительную паузу, – трамвай.

Мы живем совсем рядом с Мулен-Руж, метро «Бланш», улица Бланш. Старый парижский дом, двор-колодец. Первая ночь прошла довольно забавно. Сначала наметилось что-то вроде грозы: несколько молний, чуть-чуть дождя. Сделалось еще более парно и душно. Все окна открыты, шум, песни из других окон. Мы попытались заснуть, но из какого-то окна донеслись отчаянные женские вопли. Вскоре стоны перешли в громкие вздохи: «ох, ох, ах, оох, да-да». Скорее всего какая-то парочка занималась любовью, испытывая великое наслаждение. Менее забавными были жильцы, высовывающиеся из окон и орущие, сами не зная кому:

– Довольно! Заткнитесь!

Другие соседи – видимо, в восторге, – аплодировали и кричали:

– Браво! Бис! Vive l'amour! [45]

В окне над нами хохотала девушка, требуя:

– Я тоже так хочу!

Ауканье, смешки, хлопанье окон и жалобы продолжались еще некоторое время, начало светать – и мы проснулись в день годовщины Французской революции.

Несмотря на обилие туристов, Париж, как и каждый год в этот день, пустынен. Закрытые окна, опущенные шторы, неработающие магазины. От площади Денфер-Рошеро в сторону станции «Сен-Жак» понуро движется молчаливая манифестация анархистов. Старики с романтически развевающейся шевелюрой, лохматые юноши, прекрасные девушки.

Тишину периодически нарушает звон стекла. Анархисты систематично, без злобы и агрессии, словно исполняя скучную рутинную работу, вышибают ломом все витрины, какие попадаются на их пути. Полиция исчезла, чтобы не мешать парижанам праздновать революцию. Дойдя до Сен-Жак, анархисты постановляют взять штурмом тюрьму. Воистину героическое деяние, отвагой и размахом превосходящее взятие Бастилии. И впрямь, ну чего уж такого добился парижский народ 14 июля 1789 года? Освободил шестерых заключенных, да и то не политических – четыре самых обыкновенных преступника, один священник и один маркиз.

Анархисты не взяли тюрьму у Сен-Жак – очевидно, стражи порядка Пятой Республики оказались сильнее, чем при монархии.

Я уже, наверное, в сотый раз вожу польских знакомых по Парижу. Лувр, Монмартр, площадь Пигаль. Уважаемые экскурсанты, мы в Париже, городе на семи холмах. Если внимательно посмотреть на карту Парижа, видно, что столица Франции была построена в плане креста. Его горизонтальная ось, восток – запад, примерно совпадает с современной линией метро, связывающей Венсенский замок с площадью Звезды. Сена, протекающая через Париж с востока на запад, отклоняется от этой оси на угол в двадцать шесть градусов. Интересное число – двадцать шесть, геометрическое значение непроизносимого Имени Бога. Это отклонение течения Сены было использовано средневековыми масонами для обогащения символики Нотр-Дам, но об этом я расскажу, когда мы будем осматривать Кафедральный собор. Вертикальная ось, север – юг, соответствует линии метро «В».

Сена – река, следовательно, в ней течет вода. С чем ассоциировалась вода у человека средневековья? Вода жизни, вода, которую Иисус превратил в вино на свадьбе в Кане Галилейской. Если воды Сены создают горизонтальную ось города, значит, горизонтальная ось могла бы напоминать о чудесном претворении воды в вино. Реку вина сотворить трудно, но в городе русло реки можно сравнить с улицей, питаемой ручьями улочек и дорожек. Поэтому улица, под прямым углом впадающая в Сену, посвящена богу вина, или Дионису. В раннехристианском мире Дионис в крещении стал Дионисием, или Денисом, чья улица – Сен-Дени – не пользуется в современном Париже доброй славой, поскольку, несмотря на минувшие века, сохранила что-то от атмосферы вакханалий.

Если улица Сен-Дени ассоциируется с вином, то, чтобы сохранить план креста, должна возникнуть перпендикулярная к ней улица, напоминающая, что во время Тайной Вечери Христос не только пил с апостолами вино, но и преломил с ними хлеб. И так возникла улица – возможно, не дословно хлеба, но покровителя хлебопеков – улица Сент-Оноре.

Горизонтальная перекладина креста, в плане которого основан Париж, обозначена точками, где солнце восходит 2 февраля и 11 ноября, а заходит 8 мая и 6 августа. На эти дни выпадают праздники Сретения Господня; святого Мартина Турского, апостола Галлии; святого архангела Михаила; Преображения Господня.

Семь холмов, угол в двадцать шесть градусов между Сеной и осью восток – запад, 11 ноября 1918 года, 8 мая 1945 года, 6 сентября – день взятия Орлеана Жанной д'Арк, все эти факты свидетельствуют о том, что Парижу было предназначено стать столицей Франции.

Проводя экскурсию по самому новому району Парижа – Ла-Дефенс, рассказываю о том, как был наказан за гордыню народ, который, не считаясь с сакральной географией Парижа, захотел построить башню «высотою до небес» за пределами города, еще дальше к западу, чем простирается Страна Мертвых, Елисейские Поля. Ла-Дефенс оказался предприятием неудачным – уже через год после начала строительства стало ясно, что он никогда не станет вторым Манхэттеном, по образу которого спроектирован, причем по очень простой причине – забыли, что Ла-Дефенс лежит на болотах.

Согласно традиции сакральной географии, статуи королей и святых должны быть обращены лицом в сторону восходящего солнца. На восток взирают со своих колонн святой Людовик и Филипп-Август на площади Насьон. Зато Гений Свободы (который на самом деле – Гермес с крыльями), возвышающийся над площадью Бастилии, смотрит на запад. Запад в сакральной географии – направление упадка, декаданса, от occitere – падать. Гермес тоже появляется в начале истории Парижа. На холме Гермеса, современном Монмартре, обезглавили святого Дениса. Согласно легенде, святой был убит мечом точно под статуей Гермеса.

Завершая осмотр Парижа на площади Согласия, вспоминаю о французской монархии, просуществовавшей 1312 лет (считая с периодом Реставрации). В 1312 году Филипп Красивый уничтожил орден тамплиеров, орден, последний магистр которого, умирая на костре, проклял французских королей.

Возвращаюсь домой в набитом метро. Поднимаясь по лестнице, слышу отголоски веселья в полном разгаре. Дверь мне открыл Жак, гостеприимно приглашая войти. У стола, заставленного одними только бутылками шампанского, сидел Михал с новой невестой-японкой. С тех пор как он перестал чувствовать себя поляком, а затем и европейцем, Михал начал ценить красоту Востока. Цезарий налил мне бокал шампанского и произнес стандартный тост:

– Твое здоровье!

Я попыталась выяснить, по какому поводу веселье.

– Великий праздник! – заверил меня Жак.

– Но какой? – Я хотела знать точно.

– Вот выпьешь еще, тогда скажем, – пообещал Цезарий.

Я залпом осушила очередной бокал шампанского, отдающего запахом дрожжей.

– Больше не могу, шампанское – дрянь.

Михал возмутился:

– Кощунство! Славянам шампанское никогда не нравилось, даже больше того, им его пить вредно. Вот Идиот Достоевского, например, князь, но князь – славянский, так у него после французского шампанского начинался приступ эпилепсии, а я вот пью шампанское бутылками – и ничего мне не делается, – похвастался Михал.